Страница 36 из 46
Я снова застал Проктора в кабинете, дав специальному агенту еще один шанс.
— Последний шанс, — объявил я, стоя в телефоне-автомате рядом с Бальбоа-парком. — Вы хотите, чтобы я с вами сотрудничал, или нет?
Он слегка замялся.
— Я отвечу на твои вопросы лицом к лицу. Не по телефону.
— Где? — Идея мне понравилась.
В конце концов, если что — удержать он бы меня не смог.
— Здесь, в моем офисе.
— Вот уж дудки! — Я прикусил губу. — Предлагаю другое место. Бильбоа-парк, например. Вы ведь можете там оказаться минут через десять, правда?
— Может быть.
— Но у нас приватная встреча, я прошу прибыть на нее без сопровождающих.
— Что, одному и без оружия? — Сколько издевки было в его голосе!
— Оружия берите сколько хотите, только приезжайте один.
Пауза.
— У меня по графику запланирован важный звонок. Как насчет встречи через сорок пять минут?
Он запинался.
— Примите звонок на сотовый, пока будете ехать.
— Это замдиректора, я не могу.
— Я ведь сказал, это ваш последний шанс.
— Но я действительно раньше не смогу! Возможно, у меня получится успеть обернуться за тридцать…
Я не дал ему договорить.
— Больше я звонить не буду, — и положил трубку.
На следующее утро я прыгнул в студию «Юниверсал» в Лос-Анджелесе, где бывал с папой и мамой. Видел там акулу. Место я покинул мгновенно, травмированный воспоминаниями.
Почему счастливые воспоминания причиняли больше боли, чем воспоминания о той жуткой ночи, к которым я постоянно возвращался?
Я попал в новый поезд легкого метро на Красной линии на пересечении Голливудского бульвара и Вайн-стрит и доехал на нем до «Юнион-стейшн». Мой поезд отправлялся только на следующий вечер, но нужно было найти место для прыжка. Я сделал зарисовки классной башни со старинными часами.
Вернувшись в Сан-Диего, позвонил в офис шерифа из окружного суда. Там никого не было, время обеда, и дверь заперта, но в ней было стекло, сквозь которое я мог заглянуть. В Главном следственном управлении мне дали номер сотового телефона.
— Детектив Вихиль отвечает за… — девушка произнесла фамилию с испанским прононсом: Вии-хилль.
Я попробовал набрать этот номер, и после пяти гудков мне ответили:
— Боб Вихиль.
— Меня зовут Гриффин О’Коннер, детектив. Я посылал рисунок в ваш отдел.
На том конце провода раздался резкий вдох.
— Надо же! Странно. Федералы думают, что ты в Европе.
Ага. Британская служба иммиграции беседовала с ФБР! Через Скотленд-Ярд, наверное.
— У вас что, определитель?
— Да. Я вижу, что ты звонишь по местному.
— Рисунок помог?
— Блин, да еще как! Его опознали в службе проката авто, причем тот парень, чью машину они угнали в Мехико. Служащий «Ацтека Эйрлайнс» в «Родригесе» тоже опознал его.
— «Родригес»? Где это?
— Тихуана, — ответил Вихил. — Главный международный аэропорт имени генерала Абелярдо Л. Родригеса.
— Куда он летит?
— Неизвестно. Девушка на стойке не помнит, а зарегистрировался он под другим именем. Имя Кемп вообще никем не упоминалось. Этот человек совершил несколько вылетов в города Мехико и за пределы страны. ФБР изучает видеозаписи с камер слежения по вылетам в Тихуану и прибывающие рейсы в возможные города назначения.
— А специальный агент Проктор из отделения ФБР в Сан-Диего знает об этом?
— Он же мне об этом и рассказал.
Вот урод!
А Вихиль продолжил:
— Мы предполагаем, что у Сэма не было твоего телефонного номера — поэтому эта шайка там засела, верно?
— Засела? У Сэма?
— Ну да — они почти неделю там торчали. Это подтверждается показаниями служащего из проката автомобилей и соответствует количеству мусора, которое они оставили после себя. Я так понимаю, Сэм просто не мог тебе позвонить.
Я сморщился.
Хм. Нет. Я сам ему позвонил. Я почти лояльный гражданин, но…
Боже. Они держали Сэма и Консуэло в заложниках целую неделю в ожидании моего звонка. Меня снова отчаянно мутило. Захотелось немедленно метнуться в Париж и пуститься на поиски Алехандры, чтобы защитить ее.
Если так сделаешь, ты попросту наведешь их на ее след.
Вихиль истолковал мое молчание по-своему.
— Понимаешь, да?
Мое дыхание участилось.
— Да!
Он тактично помолчал минутку.
Немного успокоившись, я спросил:
— А еще кто-нибудь? Вы кого-то еще вычислили?
— Паоло, тот парень, у которого украли машину на Втором шоссе, видел четверых. У нас есть несколько снимков с ними, сделанных видеокамерой в прокате. Можешь посмотреть и сказать, узнаешь ли их.
— А Кемп там есть?
— Нет. Судя по словам агента, он не входил в здание. Один из этих четверых взял на себя оформление бумаг.
Я подумал, что это мог быть парень из тех, с кем я столкнулся в лондонском метро, или здоровяк из Оахаки. До моего поезда оставалось еще двадцать шесть часов.
— Думаю, я мог бы взглянуть. Где вы находитесь?
— На подстанции «Лемон Гроув». Судя по твоему номеру, ты в центре, да?
— Я в здании суда.
— Я собираюсь в главный офис. Можем встретиться где-нибудь поблизости от центра.
Ну что ж, он ответил на мои вопросы, в отличие от Проктора, и мне захотелось увидеть фотографии с «их» лицами.
— Ладно. Тогда у главной библиотеки на Э-стрит.
— Договорились. Через двадцать пять минут, нормально? Встретимся внутри?
— Давайте. Вы в форме?
— Нет. У меня будет красная папка с фотографиями — я ею помашу. Я испанец, около двухсот фунтов, на мне коричневый костюм без галстука. Чисто выбрит. Во всяком случае, был с утра.
— Договорились.
Я прыгнул на маленькую парковку для персонала позади центрального здания библиотеки и обошел его кругом, направляясь к входу. Минуту я постоял под навесом, оглядываясь, но был будний день, кругом сновали толпы людей. Я вошел, быстро отыскал место, откуда можно наблюдать за дверью из-за вращающегося стенда с книгами, и прислонился к стене.
Множество людей входили и выходили через двери в следующие полчаса. Наконец в здание вошел мужчина в коричневом костюме, держа, как мы и договаривались, толстую красную папку. Он нес ее перед собой на уровне груди.
Я оттолкнулся от стены и двинулся ему навстречу. Пройдя справочный стенд, я услышал шаги и отскочил влево, а из-за полок вдруг выскочил мужчина. Что-то вспыхнуло в его руке, и я почувствовал, как мне сдавило ребра, а затем ощутил невыносимую боль. Его рука с сияющим металлом взметнулась для следующего выстрела, целясь мне в живот, но я уже исчез.
Согнувшись, я приземлился на неровный пол Норы и упал на одно колено. Когда попытался поднять левую руку, чтобы пощупать спину, я закричал от боли и снова уронил ее. Я чувствовал, что вся одежда с этой стороны пропитана кровью, но не мог повернуться, чтобы посмотреть на рану.
Мне срочно требовался врач, чтобы не умереть от потери крови, но при этом следовало избегать мест, где я часто появлялся. Поход в лондонскую больницу мог оказаться роковым. Лучше всего было обратиться за помощью в Сан-Диего или в ту клинику в Ла Крусесите, которую я знал. Когда удалось подняться, у меня потемнело в глазах, и комната словно закружилась вокруг меня. Я постарался зафиксировать взгляд на своих рисунках, приколотых к фанере.
Туда.
В Гондарибьи был ранний вечер, но старый квартал хорошо освещался, и когда рухнул на асфальт лицом вниз, я услышал крик женщины и мужской голос, воскликнувший: «Пресвятая Дева Мария!».
Да уж, не говорите.
Очнулся я лежащим на животе, причем голова почти свесилась с подушки. Спина уже не болела так, как раньше, но ее что-то стягивало. Я пошевелился, и чья-то рука надавила мне на плечо. Мужской голос произнес по-испански:
— Не двигайся! Ты меня понимаешь?
Я вернулся в исходное положение.
— Понимаю. Где я?
— В моей клинике. Я доктор Уриарте. Тебя привезла полиция.
Меня привезла полиция?! Я подумал, любопытно, что же было в моих карманах? Только деньги. Английские фунты, несколько франков, пара американских долларов. Может, ластик. Но никакого паспорта — с тех пор, как мой был конфискован иммиграционной службой Великобритании.