Шаг к удаче

Во дворе замка, где за полгода ничего не изменилось, разве что снега на кромках стены стало больше, да тускло поблескивал припорошенный хрупкой снежной трухой защитный купол, охраняющий внутренние дворы от холода и стихий. Огромный дворовый камин, где вяло горел огромный обрубок бревна, добавлял не слишком-то много тепла, зато свободные от обязанности отворять ворота стражники имели возможность подогревать там колбаски, наколотые на шампуры.

Маша пугливо оглядывалась — ей всё казалось слишком огромным и слишком непривычным. Санджиф взял ее за руку, успокаивающе сжал пальцы, показывая, что тут нет ничего особенного, а если и будет вдруг, так он поможет и подскажет.

— Слушай, нам хоть дадут себя в порядок привести? — весело спросил Илья (мысль о скором вкусном ужине подбодрила его, заставила временно позабыть о лорде Ингене и всех прочих). — Или сразу пойдем представляться твоим родителям?

— Придётся поужинать всем вместе, — ответил сын лорда, с озабоченностью глядя на свою гостью, уроженку Дневного мира. — Ничего особенного, просто ужин в кругу семьи.

— Ага. Будут проверять, как мы умеем пользоваться ножом и вилкой.

— Если ты будешь есть руками, тебе простят. — Санджиф охотно подхватил шутку. — И даже не слишком удивятся.

— Потому что я — аурис?

— В первую очередь.

— А мне? — нахмурилась Мирним. — Потому что я простолюдинка?

— Нет, потому что ты очаровательная девушка, а девушкам позволительно всё на свете.

— Тогда я могу быть спокойна, — развеселилась Маша. — Я мало того что аурис, так ещё и девушка. С ума сойти! Мне можно будет лезть в блюдо обеими руками?

— Непременно, — подтвердил Илья, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. — И непременно сморкаться в шторы, рассказывать про медведей, а также бренькать на балалайке. У тебя есть балалайка?

— Сбегаю домой, прихвачу.

Тут уже они рассмеялись в голос. Сын лорда с вежливой улыбкой слушал их, хотя и чувствовалось, что он едва ли понимает, о чём они говорят и чему смеются.

— У вас на родине играют на музыкальных инструментах с таким странным названием? — осведомился он.

— Как правило, иностранцы пребывают в глубокой уверенности, что только на этом инструменте мы и играем. А ещё пьем водку и носим шапки-ушанки. Всегда, даже летом.

— Но это же жарко, — с полной серьезностью возразил Санджиф, когда понял, что такое ушанка.

— А водка — противно, — отметил Илья.

— А балалайка — скучно, — добавила Маша. — Лучше уж гитара, у неё больше возможностей.

— Но иностранцы всё равно считают так. Ну что ж поделаешь…

— Понимаю. Точно так же, как у нас считают, что все лорды без исключения — чванливые, тупые, злобные существа, которые только и думают, как бы прихватить на улице какую-нибудь девицу, увезти её в свой замок и там планомерно надругиваться.

Мирним вдруг покраснела и отвернулась.

— Поспорю, существует немало девиц, которые мечтают о том, чтобы лорды их похитили и потом усердно надругивались, — сострил юноша-аурис.

— Деньги любят во всех мирах, — улыбаясь, подтвердил Санджиф.

Он уже видел, что легкая, местами малопонятная для него болтовня успокоила гостей, развеяла напряженность, и они разошлись по комнатам, вполне довольные собой и миром.

Глава 4

Библиотека дома Санджифа оказалась поистине необозримой. Она занимала целый этаж крыла, дальше всего отнесённого от кухни и хозяйственных помещений. Обширные залы были заставлены книжными шкафами и удобной мебелью, в креслах можно было устроиться со всем комфортом и читать то, что заинтересовало. Магия присутствовала здесь везде — она предохраняла библиотеку от огня, влаги, затхлости, от всего, что могло повредить древним фолиантам. Архивариус, который полноправно царил здесь, не переставал трудиться — перекладывал старые пергаментные страницы засушенными листьями, обеспечивающими выделанной телячьей коже свежесть и пластичность, расставлял книги по местам, ремонтировал переплёты и — часы отдыха — перечитывал те из книг, которые еще не успел досконально проштудировать. Перечитав, составлял краткое изложение, а потом присоединял его к другим подобным карточкам в картотеке.

Ну и, конечно, когда-то надо было разбирать вновь поступающие книги.

Сперва Илья долго не решался показать архивариусу пергамент, вытащенный из ящика для лотереи, — его отпугивал суровый вид знатока. Санджиф показал ему полку, ломившуюся от справочников по символам разных эпох и направлений, а также шкаф, где аккуратно лежали альбомы замковых планов.

— Ого! — оценил юноша. — И это только те, планы которых рассекречены?

— Тут всякие есть. К слову сказать, дед мой был весьма воинственным человеком. Когда он брал чей-нибудь замок, прибирал к рукам и тамошний архив. Так что тут есть и планы, которые, по идее, ни в коем случае не должны были попасть в наши руки. Есть тут и планы дереликтов. Но ты должен понимать, что они в большой степени условны. Ядро дереликта управляет им и во многом перекраивает расположение помещений.

— Я это заметил. — Илья задумчиво листал альбом. — Ещё в тот раз… Хотя, честно говоря, у меня возникло стойкое ощущение, что дело было не столько в изменении расположения комнат, сколько в воздействии на сознание.

— И тот и другой варианты делают карту бесполезной.

— Но что-то же надо делать!

— Нам не карта нужна, а сведения, — объяснил Санджиф. — И за этим всяко придется обратиться к архивариусу.

— Ага, а тот настучит твоему папе, что ты собрался в дереликт! Прикинь, что отец тебе устроит!

— Что значит «настучит»?

— Ну расскажет.

— Поэтому и лучше начать с твоего пергамента. Тогда наш интерес легко будет объяснить. Мол, навело на мысль, всё такое…

— Согласен, — со вздохом ответил Илья и вытащил из вещей аккуратно перевязанный свиток. — Пошли сдаваться.

Архивариус долго вертел перед глазами листок, рассматривал его сперва с одной стороны, потом с другой. Узнав, что вещица была выиграна в лотерею, заворчал, что лотереи — сплошное надувательство, как ни крути, хотя и там, бывает, кое-кому везёт. Потом сурово посмотрел сперва на гостя, а потом и на сына хозяина замка.

— Я помогу вам определить, что знаки, нанесенные на этот пергамент, были в ходу около двухсот лет назад, а вернее всего, даже раньше. Но это ни о чём не говорит, потому что знаки эти могли начертать и много позднее, потому что пергамент слишком хорошо сохранился для возраста в двести лет, а то и более.

— Можно узнать, что тут нарисовано? — поспешил юноша-аурис.

— Молодой человек, это на картинке нарисовано, здесь, как вы можете видеть, начертан план. Схемы, как магические, так и алхимические, вы должны уже в школе изучать.

— Мы изучаем. Так это какая-то магическая схема?

— Никак нет, сударь мой. Как я уже сказал, здесь у нас имеется план, судя по всему, какого-то помещения, притом находящегося не на одном уровне, то есть не одного какого-то этажа, а нескольких этажей. Вот эти знаки убедительно указывают нам на лестницы, а вот эти — на вертикальные спуски вниз, и путь дальше, к центру карты.

— Верно ли, что этот знак означает абсолютную удачу?

На Санджифа архивариус взглянул ещё более строго. Так смотрят учителя на любимых учеников, где-то в глупой мелочи вдруг дающих маху.

— Это не знак какой-то там абстрактной абсолютной удачи, мой мальчик, а удачи, несомненно имеющей полное материальное выражение.

— А это в каком смысле? — не понял Илья.

— В самом прямом. В самом прямом, молодой человек. Здесь речь о том, какое именно материальное выражение имеется в виду…

— Вот и я о том же!

— Не перебивайте меня, пожалуйста. Итак, я продолжу. Если имеется в виду форма артефакта, то, вне всякого сомнения, это должен быть некий очень серьезный артефакт, не ниже чем восьмого уровня по классификации Чистой Гильдии. Если же что-то другое, то тут мой опыт вам не в помощь, и надо штудировать источники. Список я вам дам.

— Он всегда так изъясняется? — спросил Илья у друга, когда они, нагруженные наставлениями и справочниками, перебрались из библиотеки в залу для чтения.