Оковы прошлого

Старость приходит незаметно, бедняжечка моя...

Голос ее дрожал. Ей было очень плохо. Слишком долго она сидела за столом над картами. Но почему в комнате стало темно? С большим трудом Жозефина повернула голову, чтобы посмотреть на лампу. Виски вдруг сжало, как тисками, к горлу подкатила тошнота. Испугавшись, Жо глазами нашла телефон. Он стоял на столе у мойки, чересчур далеко, не дотянуться. А свет между тем мерк. Жозефина взялась за край стола и попыталась встать на ноги, которые неожиданно подкосились. Раздался грохот — Жо вместе со стулом упала на облицованный плитками пол.

* * *

Закутавшись в свой старый клетчатый халат, Альбан сидел на коврике в ванной. Время от времени он включал кран, чтобы добавить горячей воды в ванну, в которой нежилась Валентина. От воды поднимался густой пар, капельками оседая на плитке.

Тебе хорошо? — с ласковой улыбкой спросил он.

Просто божественно. Иди ко мне, тут хватит места для двоих!

Огромная ванна, покоящаяся на ножках в виде львиных лап, была очень старой.

Сантехник предлагает убрать старые краны и вместо них поставить смесители.

Только не это! — живо отозвалась Валентина. — Ты посмотри на них — это же рулевые колеса в миниатюре! Мне очень нравятся эти детали, на «Пароходе» они повсюду. Пожалуйста, не увлекайся модернизацией! У меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела, что исчезли фарфоровые выключатели.

Смеясь, Альбан положил голову на край ванны, чтобы лучше видеть любимую женщину.

Ты такая красивая, что для тебя я готов построить замок. Прекрасный ларец для моей единственной драгоценности!

Опустив руки в воду, он погладил ее грудь, живот, бедра.

И я снова хочу тебя.

Я и плеча из воды не выставлю, так и знай!

Однако, противореча собственным словам, Валентина села, чтобы его поцеловать. Потом с наслаждением снова погрузилась в воду.

Завтра вечером у нас опять будет работать отопление, — пообещал ей Альбан. — Тебе, наверное, надоели все эти неудобства.

Я согласна жить под твоим одеялом.

Это уже не мое одеяло, не моя постель и не моя комната. Пора научиться произносить слово «наше».

Это тебя не путает?

Совершенно.

Она лукаво, сдерживая улыбку, посмотрела на него.

Ты считаешь меня таким уж закоренелым холостяком, да?

Нет, дорогой. Но ты привык жить один.

Я ждал тебя и с тобой готов попробовать.

Ты в этом уверен?

Все решено давно и бесповоротно!

Валентина, смеясь, плеснула в него водой. Альбан чувствовал, что она по-настоящему счастлива; влюблена и спокойна, и был ей за это невероятно благодарен. Когда она была рядом, жизнь представлялась ему радостной и увлекательной, а будущее — ясным.

Валентина, — начал он, встав на колени перед ванной, — я хочу подарить тебе кольцо. Ты согласна?

Кольцо? Чтобы отдать дань традиции? Не трать на это деньги, они пригодятся тебе для других дел. Подумай о «Пароходе» и... о нашем будущем мальчике или девочке.

Кончики его пальцев пробежали по плоскому животу Валентины.

Пока ничего не заметно, — заключил Альбан.

Когда я стану круглой, как шарик, ты будешь меня хотеть?

Даже когда ты забеременеешь тройней и перестанешь помещаться в этой ванне! Я хочу тебя постоянно, но несколько лишних килограммов могут прибавить мне аппетита!

Может случиться так, что в последние недели нам нельзя будет заниматься любовью.

Лишний довод, чтобы побаловать себя, пока можно!

Он поднялся и снял с крючка банное полотенце. К его огромному сожалению Валентина, встав из воды, задрожала. Пока он ходил за пеньюаром, она торопливо вытиралась.

—Держи. Странно, но у Жо до сих пор горит свет.

Альбан подошел к окну, вытер его и сложил руки лодочкой, чтобы лучше видеть.

Свет горит в кухне, а не в спальне. Который, интересно, час?

Думаю, около двух.

Валентина подошла к нему, надела пеньюар и тоже посмотрела в окно. Они поужинали поздно в компании Коля и Малори, которые предпочли выехать в одиннадцать вечера в надежде, что пробки уже рассосались. Затем Валентина и Альбан убрали со стола и поднялись к себе, где долго и страстно занимались любовью. Идея принять ванну пришла намного позже.

Мне это кажется странным, — пробормотал он.

Может, ей захотелось перекусить?

Озадаченный, Альбан не ответил. Жозефина неустанно повторяла, что в ее возрасте люди спят мало, но она всегда была «жаворонком», то есть ложилась рано и вставала на заре.

Она бы не стала выключать свет в спальне, решив перехватить на кухне печеньице.

В кармане Альбан нащупал свои очки, достал их, надел и еще несколько секунд смотрел на квадратик света.

Послушай, лучше, если я схожу к ней, — решился он. — Мне так будет спокойнее.

Он торопливо натянул джинсы и свитер.

Быстрее прячься под одеяло, дорогая. Я скоро вернусь.

Смотри не напугай ее! — донеслось до Альбана, когда он уже бежал по коридору.

Спустившись на первый этаж, он зажег свет в коридоре и прихожей, открыл входную дверь. Скорее всего, он зря волнуется, но минуту назад, когда он глядел в окно, сердце его вдруг сжалось от страха. Жо восемьдесят четыре, она могла ощутить внезапную слабость, ей могло сделаться дурно... Да что угодно могло случиться! Альбан широкими шагами преодолел расстояние, разделявшее виллу и флигель, и, помня предостережение Валентины, заглянул в окно кухни.

Сперва он не заметил ничего странного: горела настольная лампа, на столе — корзинка с фруктами, телефон стоял на рабочем столике. Но вот его взгляд наткнулся на ножки перевернутого стула, и Альбан поспешил к двери. Она была заперта на ключ, и напрасно он колотил в нее кулаками.

—Жозефина! Жо, ты меня слышишь?

Как Альбан ни напрягал слух, ответом ему была тишина. В ночном мраке страшно закричала сова. Альбан замер, не зная, что делать.

Жозефина! — снова крикнул он. — Это я, Альбан!

Отступив на шаг, он изо всех сил ударил в дверь ногой, но поддалась она только с третьей попытки, скрипнув сломанным замком. С порога он увидел лежащую на полу бабушку, рядом — перевернутый стул.

Жо! Боже мой, Жо!

Упав перед ней на колени, Альбан пытался вспомнить, какую помощь следует оказывать в таких случаях. Жозефина дышала, но была без сознания, пульс едва прощупывался. Альбан оттолкнул стул, встал и набрал номер скорой медицинской помощи. Объяснив, как к ним проехать, он принес из спальни пуховое одеяло и накинул его на Жо. Он мог бы подложить ей под голову подушку, но знал, что человека нельзя трогать, если не знаешь причины и последствий его падения.

Что случилось? — глухим голосом спросила с порога Валентина. — Я видела, как ты выбил дверь...

Она не захотела ждать его дома.

Не знаю. «Скорая» уже выехала. Посиди немного с Жо, пока я открою ворота, хорошо?

Альбан включил прожектор, освещавший подъездной путь, и вышел. Жозефина из года в год включала его, когда кто-нибудь из братьев сообщал ей о своем намерении приехать после наступления темноты. Задыхаясь от волнения, Альбан вернулся на «Пароход» за ключом, потом распахнул ворота и побежал к флигелю. Валентина сидела на полу, сжимая руку Жо в своих ладонях.

Она плохо выглядит, — прошептала молодая женщина. — Думаешь, она...

Валентина не закончила фразу и не подняла глаз. В открытую дверь врывался холодный ветер. Альбан толкнул дверь и прижал ее табуретом. Вернувшись в комнату, он едва сдерживал слезы. Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз сглотнуть.

Что с Жо? Она без сознания или впала в кому? Сколько времени она в таком состоянии? Выдержит ли сердце, проснется ли она? Он гнал прочь мысли о том, что она может уйти, оставить их, исчезнуть. Только не сейчас, не на Рождество, не перед его свадьбой!

Стараясь заглушить растущий в душе страх, Альбан сунул руки в карманы джинсов и стал мерить шагами кухню.

Поскорее бы они приехали! — наконец проговорил он.

А что, если он подошел посмотреть на флигель, когда они с Валентиной были в ванной, не случайно? Что, если нескольких часов, которые он выиграл у судьбы, хватит, чтобы спасти Жо? Звала ли она его, прежде чем впасть в забытье? Конечно, находясь в доме, он не смог бы ее услышать, но все-таки...