Нежность Аксель

Бенедикт, любовь моя...

Это признание звучало в ней мучительным лейтмотивом. Грейс и Бенедикт? Но когда? И как Грейс, с ее достоинством, с ее гордостью... как могла она бесконечно говорить эти слова покойному, который приходился ей деверем? А Джервис? Какая роль отводилась ему?

Аксель ни о чем не догадывалась, ничего не подозревала. Она вспоминала свою бабушку, женщину мягкую и неприметную, которая не перенесла утраты сына и невестки и умерла. Бенедикт как только мог оберегал Аксель и Дугласа. Внуки были его главной заботой. Они стояли на первом месте, даже перед лошадьми.

- Что ты скрыл от меня, Бен?

Она думала, что знает о деде все. Они были так близки, так доверяли друг другу! В юности невозможно представить, что и пожилые люди могут страстно любить.

Она в растерянности принялась играть с костяными жетонами от триктрака. Они пощелкивали у нее в руках, вторя дождю, который продолжал хлестать по стеклам. Ей была неизвестна история собственной семьи. Осмелится ли Грейс поведать ее?

- А, вот ты где! - воскликнул Дуглас. - Я тебя искал повсюду и даже подумывал, не вышла ли ты во двор.

- Нет, слишком сильный дождь.

- Это Англия, старушка! Ты забыла наши дождливые летние каникулы?

Он рухнул в кресло и с беспокойством посмотрел на сестру.

- Ты заходила взглянуть на него?

- Да...

- А я не могу решиться. Я трус, знаю, но... Черт возьми, я не переживу этого!

Он замолчал, кусая губы.

- Ты был рядом, когда все случилось, да? - мягко спросила она.

- Увы, да. Поверишь или нет, но мы как раз помирились. С одной стороны, я счастлив, но с другой... Если бы он не заехал, чтобы поговорить со мной, то был бы с нами.

- Об этом даже не думай. Никому не избежать того, что предначертано. Пришел его час.

- Вовсе нет. Он прожил бы до ста лет, постоянно ворчливый и надоедливый! Бенедикт Монтгомери, который...

Аксель подошла к брату и присела на поручень кресла.

- Так что, вы помирились?

- Почти. Благодаря Ричарду, должен сказать. Даже если между нами не все было выяснено, по крайней мере мы смогли поговорить.

Она не осмелилась спросить его о будущем, уверенная, что у него еще не было времени подумать об этом, поэтому очень удивилась, услышав вопрос:

- Что будет с его наследством?

- Я этого не знаю.

- Но ведь он тебе все говорил!

- Мы не обсуждали его смерть, Дут.

- В любом случае, он был предусмотрительным и наверняка все подготовил.

Этот вопрос ее еще пока не волновал. С момента телефонного звонка Джервиса около полудня разум ее был словно заблокирован. В самолете они с Кэтлин, прижавшись друг к другу, плакали и не думали ни о чем, кроме того, что Бенедикт умер насильственной смертью на полу конюшни.

- Обсудим это попозже, - сказала она. - После похорон.

Возвратится ли Дуглас в Мезон-Лаффит, в нелепый дом, принадлежащий ему точно так же, как и ей? Если только оба они не окажутся в доме Констана...

Она встретилась взглядом с братом.

- Тренер - это ты, мисс... - произнес он, почти идеально подражая голосу Бенедикта.

В долю секунды она разглядела все ожидающие их сложности и едва удержалась от слез.

- Я хотел тебя рассмешить, - успокоил Дуглас, - это не ирония и не злой умысел.

Она не считала его злым, но непоследовательным, незрелым - да. И еще, возможно, его раздирало желание взять реванш.

- Будь спокойна, Аксель, я не собираюсь приезжать, чтобы вставлять тебе палки в колеса. Я рассчитываю пробыть здесь еще какое-то время, чтобы завершить начатое обучение.

Она в изумлении отступила назад, не сводя с Дугласа глаз. Он заерзал в кресле, избегая ее взгляда, и у Аксель появилась уверенность, что он что-то скрывает. Решение продолжать жить в глуши Саффолка было совершенно неправдоподобным, для этого должны были быть какие-то основания.

- Тебя так увлекло разведение лошадей? - недоверчиво спросила она. - Ты пережил откровение, честное слово!

- Я открыл для себя массу интересных вещей. И сейчас у меня нет желания возвращаться во Францию.

Если он врал, то требовать дополнительных объяснений смысла не имело. Решительно, это был день тайн - начиная с секрета Грейс и заканчивая странным поведением Дугласа.

- Пойдем к остальным, - предложила она.

Держаться единой, сплоченной семьей казалось ей важнее, чем вникать в душу Дугласа.

- Пойдем, - повторила она, протягивая руку.

Он был ее младшим братом, ее младшим упрямцем, и она всегда любила его. Но она не позволит ему скомпрометировать будущее конюшни Монтгомери - творения Гаса, Бена, а сегодня - ее.

* * *

Ингрид, у которой был зверский аппетит, заказала второй горячий бутерброд с сыром и ветчиной и еще один зеленый салат. Когда она предложила Ксавье спуститься вместе пообедать в бистро на углу, он смутился, но, едва усевшись напротив, она тут же расставила точки над «i». Ни озлобления, ни конфликта, никаких комментариев по поводу вчерашнего инцидента.

- Я навоображала себе невесть чего, только и всего. Но ты тут ни при чем, будь уверен! Мы видим друг друга целыми днями - Лоран, ты и я, и вот... В любом случае, больше не будем об этом говорить, никогда. Договорились?

- Клянусь.

- Опять невыполнимые обещания? Ладно, скажи-ка лучше, как у вас - у тебя с твоей блондинкой. Ты действительно сходишь по ней с ума?

- Я боюсь этого.

- Боишься? Чего ты боишься? Быть влюбленным? Ах, эти мужчины, что за кошмар!

Она набросилась на только что поданный ей бутерброд, а он раздумывал над ее словами. Вот оно что! Он боялся этого всеохватывающего чувства, которое не да- рало думать ни о чем другом. Мысли об Аксель не отпускали его еще и потому, что сейчас она была недосягаема. Она срочно уехала в связи с кончиной деда и, без сомнения, пробудет там несколько дней. Когда он услышал в телефонной трубке ее плач, его охватило непреодолимое желание оказаться рядом, утешить, но было ясно, что это невозможно. А когда она возвратится, у нее, конечно, не найдется для него и часа.

- Мы такие разные, - вздохнул он, - вот что меня волнует. Ты знаешь, до какой степени увлекает нас работа, но ее, я думаю, - и того хуже.

- Если ты хочешь только переспать с ней, работа не помеха, вы выкроите пять минут на бегу! Нет, не дуйся, я шучу. Но если ты хочешь просить ее руки при свете луны и под переливы гитары, прежде хорошенько подумай. Лебедь, рак и щука... У тебя есть желание всю жизнь слушать о лошадях?

- Не думаю.

- Тогда это проблема. Я бы, например, типу, который станет мне говорить, что я его утомляю своими рассказами о вирусах, навигаторах и системах эксплуатации, тотчас же дала бы от ворот поворот.

- Говорить легко, но если ты без ума от него...

- Это не повод от всего отказываться. Делать вид, будто ты - кто-то другой. Отрекаться от того, что любишь, ради любви - извращение.

- И все-таки есть люди, которым это удается, - возразил он. - Люди, которые не разделяют пристрастия друг друга, но находят другие точки пересечения.

- Разумеется. Кроме того, по твоим же рассказам, с этой блондинкой у тебя никогда не будет ни дня отпуска, ты никогда не поваляешься утром в постели и не поужинаешь при свечах, потому что ее голова падает в суп в десять часов вечера! Ты готов принять такой образ жизни?

- Прекрати называть ее блондинкой.

- Почему? Она что, ненатуральная блондинка?

- Ингрид…

Продолжай она в том же духе, ей все-таки удастся испортить ему настроение, потому что

- Мне жаль, Ксав. Я умываю руки, потому что с трудом представляю, как ты выпутаешься из этой истории. Впрочем, бывали случаи и похуже твоего, которые заканчивались хэппи-эндом!

- Правда, ты такое знаешь?

Ему так хотелось в это верить, что он, должно быть, выглядел смешным, однако Ингрид, казалось, была обезоружена. Она в упор посмотрела на него и покачала головой.

- Хорошо… Ты очень увлечен, старина. В твоем случае самое простое – идти напролом, не задавая вопросов. Что ты делаешь здесь, слушая, как я несу всякий вздор? Следуй за своей красавицей в Англию, присутствуй на похоронах дедушки!