Водопады Возмездия

Хотя могло быть по-другому. Если бы десять лет назад ты выбрал другой путь. Может ты был бы счастлив. Определенно ты был бы богат.

Нет. Никаких сожалений. Он не будит тратить свою жизнь на сожаления.

Капитанский кубрик был тесным, несмотря на то, что он был самый большой в самолете. Он не держал его в абсолютной чистоте. Металлические стены имели легкие пятна грязи, а на полу были грязные следы. Койка занимала большую часть пространства, под большой натяжной полкой для багажа, которая угрожала сломаться и похоронить его ночью. Стол, комод и шкафы были закреплены на противоположной стене, комод и дверцы имели задвижки, чтобы они не открывались при полете. В углу висело зеркало и раковина. Иногда ночью он использовал ее в качестве туалета. Это было предпочтительнее, чем карабкаться двумя уровнями ниже и использовать сортир. Быть мужчиной в данном случае — преимущество.

Он встал и открыл комод. Внутри, наверху кучи бумаг и записных книжек, стояла бутылка прозрачной жидкости. Он взял ее, и вернулся в кровать.

— Почему бы и нет, — подумал он печально.

Он открутил пробку, которая также выполняла функцию дозатора. Сдавив сосуд, он налил немного жидкости, откинул голову назад и отправил по капле в каждый глаз. Моргая, он лежал на кровати.

Навевающее сон облегчение заполнило его ощущения. Боль в суставах утихла, сменившись теплом, туманное ощущение стерло его заботы, морщины на лбу разгладились. Его глаза захлопнулись, и он погрузился в сон задолго до того как вошел в экстаз.

Этой ночью ему снилась молодая девушка, с длинными светлыми волосами и такой прекрасной улыбкой, которая заставила его сердце пылать, словно горящие угли. Но когда он проснулся следующим утром, он ничего из этого не помнил.

Восемь

Шутки в таверне — Крейк посещает старого друга — Кабинет — Неприятный сюрприз

Таверна «Старый Одноглаз» изнемогала от жары и дыма, которые были приправлены потом, запахом мяса и пива. Газовые лампочки заглушались задымлением, висящим в воздухе. Печи зажженные, чтобы прогнать прочь холодящий сумрак, делали комнату еще душнее. Шум разговоров был таким, что людям приходилось кричать, чтобы быть услышанными, что в свою очередь делало шум еще больше. Официантки проходили между грубо отесанными деревянными столами, и со знанием дела старались избежать внимания мужчин с неприятными глазами и готовыми схватить руками.

Затерявшись среди стоявшей толпы, Фрей освободил пространство на столике, заваленном оловянными графинами. Он только что закончил рассказывать историю о днях своей юности, когда он работал на Дракен Индастриз перевозчиком грузов. История имела отношение к старой матери нанимателя, которая как-то получила доступ к управлению трактором, который оставили без присмотра. Она въехала на нем в стопку куриных клеток. Кульминация рассказа была достаточно смешной, и у Пинна из носа потекло пиво, над чем, в свою очередь, долго хохотал Малвери. Крейк смотрел на происходящее с вежливой улыбкой. Харкинс нервно поглядывал на людей, которые стояли неподалеку, и очевидно желал быть где-нибудь подальше отсюда. Долговязого пилота заманил в этот поход Малвери, который думал, что для них будет хорошо находиться посреди множества людей. Харкинсу не нравилась эта идея, но он все равно согласился, чтобы не обидеть никого своим отказом.

Отсутствовали Джез и Сило. Джез не пила алкоголь, и была предоставлена сама себе. Сило редко покидал корабль.

Крейк отхлебнул пива, пока Пинн и Малвери приходили в себя. Его компаньоны все были счастливо пьяны, за исключением Харкинса, который излучал дискомфорт, несмотря на то, что уже выпил три бутылки. Крейк все еще допивал первую. Они уже оставили попытки задирать его и оставили в покое, когда он убедил их, что его решение непоколебимо. У него сегодня вечером было дело, и в его планы не входило наклюкаться дешевым алкоголем.

Как легко они забыли, подумал он. Будто Макард, приставивший пушку к его голове, был пустячком, о котором и говорить не стоило. Будто массовое убийство десятка невиновных людей — что-то, что можно вычеркнуть несколькими ночами бурной пьянки.

Не в этом ли их секрет? Так они живут в этом мире? Словно животные, думающие только о том, что перед ними. Они живут только мгновением, без мыслей о прошлом или о будущем?

Определенно в отношении Пинна это было правдой. Он был слишком глуп, чтобы постичь непостижимое типа прошлого или будущего. Всякий раз, когда он упоминал их, огромных усилий стоило заставить его понять, что Крейк должен идти.

Пинн бесконечно бормотал о Лисинде, девушке из его деревни, любимая, которая ждала его возвращения домой. Его преданность и верность к ней была низменной. Она была богиней, непорочным идолом, женщиной на которой он был женат. После короткого романа — в течение которого, как гордо говорил Пинн, у них никогда не было секса, благодаря его отличному самообладанию — она сказала ему, что любит. Не задолго после этого, он оставил ей записку и отправился по миру искать удачи. Это было четыре года назад, и с тех пор он ее не видел и не имел с ней связи. Он должен вернуться богатым и успешным человеком, или не вернуться совсем.

Пинн возомнил себя её рыцарем в сверкающих доспехах, который однажды вернется и даст ей замечательные вещи, которые, как он чувствовал, она заслужила. Простая правда — которая, по мнению Крейка, была очевидной для кого-то хотя бы с половинкой от мозгов — была в том, что такой день никогда не настанет. Те крохи, которые Пинн зарабатывал, он быстро тратил на удовольствия для своей плоти. Он играл в азартные игры, пил и распутствовал, будто это был последний день его жизни, в таком направлении он и двигался. Если бы он даже как-то ухитрился прожить достаточно долго, чтобы поймать удачу за хвост, Крейк не сомневался, что тяжеловесная, выглядящая глуповатой девушка — чью фотографию Пинн с энтузиазмом показывал направо и налево, уже давно перестала ждать его и уехала куда-нибудь.

По мнению Крейка, у Пинна не было чести. Он спал со шлюхами, а потом оплакивал свою мужскую слабость и клялся в верности Лисинде. Следующей ночью он напивался и делал это снова. Как он сам мог с одной стороны верить в любовь и предавать ее с другой. Крейк считал его принадлежащим к жизненной форме где-то ниже садового крота и чуть повыше моллюска.

Об остальных он не мог так легко закрыть вопрос. Харкинс был простым человеком, по крайней мере, он так считал. Он не страдал таким расшатанным самосознанием, как Пинн. Малвери имел мозги, когда решал ими воспользоваться, и он был добросердечным в придачу. Джез, едва ли не блестяще образованная, быстрая и знающая свое дело лучше, чем кто-либо на борту, возможно, исключая их мистического друга инженера-мартианца. Даже Фрей был умным, хотя очевидно страдал недостатком образования.

Как эти люди могли жить день за днем? Как они могли с такой завидной легкостью отбросить прошлое и игнорировать будущее.

Или прошлое просто было слишком болезненным, а будущее таким унылым, чтобы в него заглядывать.

Он закончил пить и встал на ноги. Он мог обдумать всё это в другое время.

— Простите меня, джентльмены, — сказал он. — Я должен кое-кого навестить.

Его объявление за столом было встречено возбужденным "Ва-Хей!"

— Девчонка, друг, а? — спросил Малвери с непристойным подталкиванием, которое ему практически вывело его из равновесия.

— Я знал, что ты сломаешься! За три месяца, что я его знаю, он только смотрел на женщин! — Крейк постарался сдержать улыбку. — Ты должен признать, черты леди, которой меня демонстрировали, не особенно вдохновляющие.

— Слышишь? — съязвил Пинн. — Он считает, что слишком хорош для нашего сорта! Или эти девушки были не в его вкусе, — он закончил ухмылкой.

Крейк не опустился до такой низости.

— Я вернусь позже, — сказал он твердо, и пошел.

— Мы будем здесь! — крикнул Фрей ему вслед.