Страница 50 из 94
Бодич пожал плечами.
— Так где оказалась машина?
— Хороший вопрос. У нас есть ключи, а машины нет.
— Может, Ренквист ее переставил? Вы его не спрашивали?
Бодич покачал головой.
— Теперь уже поздно.
Я взглянул на Дэйва. Дэйв моргнул.
— Черт побери, — сказал я.
Бодич уныло кивнул.
— Где?
— На грязной стоянке на Свечном мысу.
— Когда?
— Этим утром, довольно рано. — Бодич прерывисто вздохнул. — Чертовски рано.
— Как?
— Его застрелили, его вскрыли, его «мерседес» подожгли вместе с ним.
Дэйв присвистнул.
— Скрупулезная работа, — отметил я.
Бодич швырнул ключи в открытую пасть чемоданчика — и промахнулся.
Я ни разу этого не сказал, но я знал Бодича как очень достойного копа, разрешившего множество дел об убийствах. Его имя год за годом регулярно появлялось в газетах. Но при ближайшем рассмотрении от честолюбивого борца с преступностью не оставалось и следа. Этот Бодич не выглядел человеком, который предвидит неизбежную победу правосудия над дурными поступками. Может, когда-нибудь он и был таким. Но теперь он видел только неизбежность дурных поступков, и главным для него стало держаться в стороне от них. Люди убивали и будут убивать, независимо от того, ходит ли он на службу. Такова жизнь.
Лысинка у него на макушке, должно быть, была протерта ладонью, которой он раз из раза бессильно проводил по голове. Наверно, когда он был моложе, этот жест предшествовал действию, шагу вперед в расследовании, раскрытию мелкой нестыковки в чьем-то рассказе. Теперь ладонь скользила по голове машинально, работал разладившийся механизм; если когда-то этот жест предсказывал озарение, то теперь он исключал таковое. И ладонь, вместо прядей рыжеватой шевелюры, теперь встречала веснушчатое лысое пятно, пахнущее средством для ращения волос.
Бодич поднял кассету с пола, опустил ее в чемоданчик и буднично добавил:
— Дантист Ренквиста на этой неделе отдыхает в Канкуне. Когда вернется, мы определим точно по зубной карте.
— Зубы, — буркнул Дэйв в свой кофе.
— Зато у него они были, — уколол его Бодич.
— И много ему теперь с них толку? — напомнил Дэйв.
Я спросил:
— Это все, что вы нашли?
— Все?
Бодич пожал плечами.
— Огонь хорошо поработал. Эту головешку не признала бы родная мать.
— Вы его ей покажете? — спросил я.
Он покачал головой.
— Эти двое связаны? — спросил я.
Бодич открыл пустую ладонь.
— Тот склад на Семидесятом причале брал в аренду Ренквист.
— Ух ты, — сказал я. — Что ж это, черт возьми, происходит?
Открылась дверь ванной и появилась Мисси. Дэйв с Бодичем оба округлили глаза, резко закрыли их и отвернулись.
Мисси бросила косметичку на пол у кровати.
— Интересное ты там держишь чтение.
Ее чулки, когда она скользнула под одеяла, прошуршали чуть ли не громче, чем шепот.
— Кто это: Эпсли Черри-Гаррад?
— Еще один замерзший тип.
Она оглядела комнату:
— Я помешала?
Бодич развернулся и открыл глаза, но ничего не сказал.
В глазах Мисси не осталось и следа пролитых слез. Но когда она предложила Дэйву разлить коктейль, ее веселость показалась мне вымученной.
Дэйв, не поворачиваясь, потряс бутылкой над стаканом. Пусто. Она разочарованно нахмурилась.
— Ох-х. Нет ли у нас шардонне?
— Только бутылка красного, — сказал я. — Самого обыкновенного.
Мисси выпятила губки:
— Для красного слишком рано.
— Не знаю, — заметил я, — по-моему, уже полдень миновал.
— Глупый мальчик!
Она пихнула меня в бок.
— У тебя гипотермия, ты в обсуждении не участвуешь. Как насчет водки?
— Агх-ха-ха.
— Ради бога, Мисси, этот человек — инспектор из отдела убийств. Попробуй отнестись к нему серьезно.
Она одарила меня миной полной серьезности.
— Дэнни Кестрел, ты хоть представляешь, как сложно правильно дозировать прозак?
Теперь все смотрели на нее. Она была привлекательна и свежа — хорошая кожа и мышечный тонус, подправленная косметика.
— Ах ты б-бедняжка, — сдался я. — В холод-дильнике.
— С лимонной цедрой, — улыбнулась Мисси.
Дэйв потер ладони.
— Лимон найдется?
— В корзине у раковины.
— А вы, лейтенант?
Бодич не взглянул на него.
— Так что, в любом случае, — обратился он ко мне, — поскольку прошлую ночь ты провел связанным, мы не подозреваем, что это ты покончил с Джеральдом.
— Спасибо, — сказал я.
— Покончил с Джеральдом? — повторила Мисси; ее улыбка погасла. — С каким Джеральдом?
— Тот, кто прикончил его, убил и Ноулс. Я бы сказал, практически наверняка.
— Как приятно б-быть не п-подозреваемым, а просто лед-дышкой.
Мисси отодвинулась от меня. Она, кажется, испугалась.
— Какого Джеральда?
Я сказал Бодичу:
— Где связь? Ключи от машины?
Бодич наблюдал за Мисси.
— Может быть. Мы не знаем. Ты можешь гадать с тем же успехом.
— Готова быть серьезной? — спросил я у Мисси.
— Кого-то убили…
— Джеральда Ренквиста. Да.
Глаза Мисси уставились в пустоту.
— Джеральда Ренквиста…
— Его нашли на Свечном мысу.
Мисси не отвечала.
— Мисси, ты в порядке? Джеральд был твоим другом?
Ее глаза ожили, и она ответила:
— Рени знала, на что идет. Но Джеральд?..
— Вы его знали, мисс Джеймс?
— Да. Не близко, но…
— Вы не знаете, были ли у него враги?
— Он был безобидным. Гей, конечно, ну так что? Бедная Герли. — Она посмотрела на меня, потом на Бодича. — Герли уже знает? Вы ей сообщили?
— Вы имеете в виду миссис Ренквист? Да, по телефону. Мы застали ее в Глен-Эллен.
Мисси незаметно кивнула.
— Да, у нее там дом.
— Я собираюсь побеседовать с ней сегодня вечером. — Бодич откашлялся. — Позвольте спросить, где вы провели прошлую ночь, мисс Джеймс?
— Прошу прощения? — ошеломленно переспросила Мисси. Потом, овладев собой, ответила довольно резко: — Я ужинала в Пострио примерно с двадцатью пятью ближайшими друзьями. В число которых, как я уже говорила, входит мэр Сан-Франциско.
Бодич и глазом не моргнул.
— Верно, говорили. Мне следовало бы записать.
— Вопрос о Мисси Джеймс, поджигающей Джеральда Ренквиста, снят? — уточнил я.
— Поджигающей? — выдохнула Мисси.
— Заткнись, — велел Бодич.
Дэйв подал ей большой стакан, до половины наполненный водкой с цедрой лимона и льдом.
— За Джеральда, — невыразительно сказала она и осторожно пригубила. — Восхитительно, — поблагодарила она Дэйва и понуро добавила: — Боже мой.
— Этот прозак, — спросил я, — и вправду сглаживает острые углы, как уверяют?
Мисси не взглянула на меня.
— Сожалею насчет вашего друга, — сказал Дэйв.
Мисси поблагодарила его за любезность.
XXIV
— Подумайте вслух. — Бодич вынул кассету. — Я слушаю.
— Что интересного мы можем надумать? — спросил я.
— Ты напрямую не замешан, Кестрел, — он указал на меня кассетой, — но ты оказался в гуще событий. Теперь, когда ты знаешь несколько больше, можешь вспомнить что-нибудь, относящееся к делу.
— Например, я мог заметить уголок «Сиракузского кодекса», когда Рени открывала сумочку?
— Это было бы неплохо.
— Еще бы! Единственное, в чем я вижу ее связь с историей Теодоса, это слово «отис». Ее поразило, что я тоже его знаю.
— Да. Когда оно прозвучал в записи сержанта Мэйсл, ты так и подпрыгнул. В чем дело?
— Рени удивилась, что я знаю это слово, а я удивился, что знает она. Само по себе оно редко звучит в речи — если не считать литературных ассоциаций. Словом, когда Рени услышала, что я узнал его из «Одиссеи», процитированной Эзрой Паундом, она расслабилась. Я полагаю, вполне можно считать, что Рени узнала его из другого источника, и успокоилась, услышав, что я его нашел не там. Можно ли быть уверенным, что она не слышала и лекции сержанта Мэйсл?