Загадочное превращение

- О, но мы должны обсудить…

Ричард не стал дослушивать, что именно, по мнению Сюзетты, им надо было обсудить. Услышав слова Дэниела, он понял, что тот вскоре спустится вниз и они вместе займутся телом.

Хавершема нигде не было видно, когда Ричард вновь спустился на первый этаж. Впрочем, что тут особенного? Удивительно другое - то, что дворецкий встретился ему в это позднее время, когда Ричард вышел из кабинета, спеша на помощь другу. Хавершем служил в их семье уже более сорока лет, он начал работать задолго до рождения Ричарда и Джорджа. Старый слуга был немногословен, тих и почтителен, он вел себя со сдержанным достоинством, отличающим всех хороших дворецких, но, видит Бог, ему уже столько лет… Людям его возраста в это время полагается спать, а не бродить по дому в ожидании, пока улягутся хозяева. Однако Ричард знал, что Джорджу чуткость и милосердие не были свойственны. Он скорее всего вменил бедному старикану в обязанность оставаться на посту, пока все в доме не лягут спать. То, что дворецкий вставал раньше других слуг, его брата, конечно, волновало меньше всего.

Покачав головой при мысли о том, что прислуге пришлось нелегко в его отсутствие, Ричард через кабинет вернулся на лужайку. Джордж лежал там, где он его оставил. Из одеяла торчала голова, и ноги высунулись до половины. Ричард не торопясь завернул его в одеяло, потом не без труда поднял на руки. И задумался.

Окно спальни Кристианы выходило как раз на лужайку, туда, где чуть раньше приземлилось тело Джорджа. Ричард предпочел бы перенести Джорджа к карете, не заходя в дом, но тогда пришлось бы идти через конюшни. Лошади бы почуяли его, и их тревожное ржание наверняка разбудило бы конюха, и он наверняка вышел бы посмотреть, что происходит. Придется, пожалуй, рискнуть и пройти через дом, выйдя к карете через парадную дверь.

Ричард вернулся в кабинет со своей поклажей, но, едва он успел закрыть за собой дверь на террасу, как раздался стук в дверь со стороны коридора. Ему ничего не оставалось, как опустить Джорджа на пол возле письменного стола. Только после этого он крикнул:

- Кто там?

Дверь открылась, и в кабинет заглянул Хавершем. Судя по его выражению лица, он не предполагал, что именно обнаружит в кабинете хозяина. Хотелось бы знать, подумал Ричард, за какими занятиями заставал дворецкий его брата? Не мог же Джордж настолько пренебрегать приличиями, чтобы приводить женщин в дом, где спала его жена?

- В чем дело, Хавершем? - тихо спросил он.

Старик негромко кашлянул и распрямился, стоя в дверях.

- Я хотел спросить, не нужно ли вам что-нибудь до того, как вы отойдете ко сну.

- Спасибо, нет. Ты можешь идти, - тихо сказал Ричард и, когда Хавершем уже начал пятиться, спросил: - Кто еще из слуг не спит?

Хавершем ненадолго задумался и сказал:

- Насколько мне известно, все уже легли. За исключением Грейс, горничной леди Кристианы. Она, вероятно, все еще бодрствует.

- Хорошо, - пробормотал Ричард. - Иди спать. И в будущем, Хавершем, можешь не ждать, пока мы заснем. Но об этом мы поговорим завтра.

- Как пожелаете, - пробормотал дворецкий и вышел, прикрыв за собой дверь.

Ричард подождал немного, давая ему время отойти подальше от двери, затем вновь поднял завернутого в одеяло Джорджа. Тяжко вздохнув, он дошел до двери, которую только что закрыл Хавершем, прислушался и, не услышав ничего подозрительного, слегка приоткрыл ее. Убедившись, что в коридоре пусто, Ричард как можно быстрее бросился к выходу.

Карета Вудроу стояла там, где они ее оставили. Кучер, поникнув головой, дремал на своем месте. Ричард быстро подошел к двери, приоткрыл ее ногой и сунул Джорджа, словно бревно, на сиденье. Не зря Ричарду пришло на ум такое сравнение. Усадить окоченевшего Джорджа не удалось. Ноги его торчали из двери.

Оставить брата в таком виде Ричард не мог.

Бормоча проклятия, он нервно огляделся, после чего принялся разминать сначала окостенелую шею брата, а потом его ноги. В конце концов он сумел согнуть труп, придав ему сидячую позу. В таком положении он пристроил Джорджа на сиденье, прислонив к двери кареты. Торопливо укутав его одеялом, Ричард бросил взгляд в сторону дома.

Дэниела по-прежнему не было видно. И где он пропадал? Они так и не успели решить, что станут делать с Джорджем. У Ричарда никаких мыслей о том, где они будут держать тело несколько дней, не было, поскольку все это была целиком идея его друга, и он надеялся, что у него есть кое-какие соображения по этому поводу.

Подождав еще немного, но так и не дождавшись Дэниела, Ричард закрыл дверь кареты и пошел назад в дом.

- Вот черт, - бормотала Кристиана, глядя на балдахин. - Когда же он перестанет качаться? И где наконец этот гнусный Дикки?

Она состроила гримасу и горько вздохнула. Она все ждала, когда же Дикки вернется домой, чтобы она могла посмотреть на его задницу, и старалась убедить себя, что это просто необходимо. Ей не пришлось бы делать этого, если бы он не был тупым мерзким типом. К этому выводу Кристиана пришла в результате долгих размышлений. Она думала об этом с того самого момента, как Грейс наконец оставила ее в покое. Ведь, по правде говоря, она, Кристиана, была прекрасной женщиной. Не ослепительной красавицей, конечно, но и не уродиной. К тому же вполне сообразительной и милой. Видит Бог, она никогда в жизни не пилила мужа, ничего от него не требовала. Все, чего она хотела, так это любить его. Но он оказался тупым упрямцем, который, похоже, не понимал, как ему повезло с женой. Или по крайней мере перестал понимать это после свадьбы. До этого он был очень даже галантным, да и сегодня на балу тоже показал себя с лучшей стороны.

Она закрыла глаза и стала вспоминать, как они танцевали. Мужчина, который держал ее в объятиях, был так заботлив, что совсем не походил на того типа, кто, едва сказав «да» у алтаря, вдруг решил, что она растеряла весь свой ум и прочие достоинства, а ведь он неустанно ими восхищался, добиваясь ее руки. Дикки заявлял, что доброта - ее слабость, от проявления которой он должен ее ограждать, и утверждал, что если кто и пожелает с ней дружить, то лишь те, кому от нее что-нибудь нужно.

И все же сегодня вечером он казался совсем другим. Он даже извинился перед ней за то, что незаслуженно ее обижал.

Закрыв глаза, Кристиана представляла, как он ее обнимал, и ей казалось, что она чувствует тепло его рук. Она помнила, как он прикусил мочку ее уха, согревая ее своим дыханием, как прижал ее к себе, положив ладонь чуть пониже поясницы.

Кристиане так хотелось, чтобы он вывел ее на террасу. Ей важно было узнать, каковы на вкус его поцелуи, поскольку, если не считать того единственного в церкви, который и поцелуем-то нельзя назвать, он больше ни разу не пытался даже в щеку ее чмокнуть. Нельзя сказать, что Кристиане так уж сильно не хватало его поцелуев… до того момента, как, закружив ее в танце, он не пробудил в ней настоящий вулкан эмоций.

Возможно, их брак не так уж безнадежен, подумала она. Если, конечно, он все же Ричард, а не Джордж, убивший своего брата и вознамерившийся и ее тоже убить, поморщившись, напомнила себе Кристиана. Ей и вправду необходимо срочно выяснить, за кем она на самом деле замужем, потому что это был вопрос жизни и смерти.

Кристиана с досадой взглянула на дверь между комнатами. Где он бродит? Она по опыту знала, что услышала бы, как он двигается, готовясь ко сну, но до сих пор из соседней комнаты не донеслось ни звука, а ведь муж уехал из гостей раньше ее.

Но тут дверь в ее спальню со стороны коридора открылась, и Кристиана обернулась на звук. Лиза просунула голову в ее спальню.

- Как хорошо, что ты не спишь, - радостно сказала младшая сестра и скользнула в комнату. - Послушай меня, дорогая. Я так счастлива!

- С чего бы это? - с любопытством спросила Кристиана и, приложив немалые усилия, заставила себя перейти в сидячее положение. Насколько все было бы проще, если бы комната прекратила наконец ходить ходуном.

- Я теперь спокойна за тебя и Дикки, - объявила Лиза, присев на край кровати.