Орк-лекарь

— А ты меня вряд ли вспомнишь, — с уверенностью продолжила Апа-Шер. — Когда это бравые воины на чужих жен смотрели, если те не очень молоды, да и сами на чужих парней не глядят? Я тогда к большой реке с мужем приехала, мы там шерсть продавали. Вы, дружинники младшего князя Убушора, как раз на ярмарку в Шарфун-на-Нере приехали, у гномов оружие покупали… Я тебя, долговязого, хорошо запомнила. Мой-то все шутил — словно не орки у реки живут, а эльфы какие, ни спины крепкой, ни плеч широких. Доходяги… Не воины, а палки, на которые кожу вешают. И вправду у реки парни все высокие были да длинноногие, словно не орки вовсе. Да и привычки у ваших были — не как у всех. Даже плавать умели! Залезете голыхмя в реку — и давай наперегонки нырять, только задницы зеленые сверкают! Вот стыд-то!

«Ага, не смотрела ты на чужих парней», — подумал я, но вслух сказал:

— Не помню тебя, Апа-Шер. Хоть убей — не помню. Ярмарку помню — была ярмарка. Гномов помню. А тебя не помню.

— Да куда уж тебе, — махнула рукой старуха. — Сколько лет прошло. Я бы тебя тоже не признала, коли не твой рост. Таких, как ты, сейчас не встретишь. А как сказал ты свое имя, я сразу вспомнила. Землеройки в Кароде все картавые да шепелявые, вот «Ш» с «С» и попутали. Какой ты Мыскалин? Ты Мышкун, Мышка-Линь, мамка тебя Мышкой звала, как вырос, стали Мышкуном кликать, а Линем за худобу прозвали…

Вот так. Офигеть! Я-то всего лишь постебаться хотел, когда заявку на игру подавал. Подобрал такое имя, чтобы получалась ассоциация: «воин — шаман — путь воина — Кастанеда — кактусы». А тут, оказывается, реально когда-то жил парень, который одновременно и мышь, и линь. Хорошо еще, что не карась. Однако старуха в одной фразе умудрилась выложить столько информации, что я почувствовал себя почти местным жителем. Значит, земледельческие районы называются Карод. То поселение, где была ярмарка, — Шарфун-на-Нере. Река, значит, Нера. Или Нер.

— Я уж и забыл, как меня звали когда-то, — с чувством произнес я. — А что там, у реки, сейчас?

— Ты не знаешь? — удивилась Апа-Шер.

— Откуда же мне знать? Я давно в родных краях не был.

— И о темных тварях не слышал?

— Слышал, — ответил я, смутно припоминая, что болтал Дырдук.

— Так они прошли по Нере лавиной — никто не выжил!

— Что? — охнул я, силясь изобразить изумление.

— Три зимы тому назад было. Прошла волна, всех под себя подмяла. Потом мертвяки стали появляться. Я уж первым делом подумала, что и ты — мертвяк, очень уж по виду на речной народ похож. Но мертвяки ни лук не едят, ни чеснок, а ты мясо с кореньями за обе щеки уплетал, да еще нахваливал. Живой ты!

Естественно, живой, я и не сомневался. Хотя — кто его знает… Впрочем, вслух о своей неуверенности я распространяться не стал. Переспросил, делая вид, что поражен известием о гибели всей родни, какая у меня была:

— Так что, никого-никого из поречников не осталось?

— Никого, — печально кивнула старуха. — Так что правду ты сказал, ничей ты, свой собственный… поэтому я думала, что ты знаешь.

— А, — я махнул рукой. — Просто тридцать лет я был вроде как кародский, то одного отряда, то другого. Там же не по родне числятся, а в каком отряде служишь. А как списали меня по старости лет, так в Кароде вроде как стал ничейным. Вот и сказал, не подумавши.

— И что теперь делать будешь?

Я пожал плечами. Не стану же я сообщать старухе, что собираюсь спасать мир. Не поймет. А вот по поводу того, чем заняться в ближайшее время, у меня еще не было никаких планов.

— Гыся сказала, что ты вроде как знахарь?

— Какой там знахарь, — решил поприбедняться я. — Так, научился кой-чему. В Кароде лекари знатные, да только после боя их не дождешься. Рану перевязать могу, вывих вправить, сломанную руку в лубки уложить…

— А кровь заговаривать умеешь?

— Нет, — покачал я головой. — Не шаман я, не колдун.

Старуха скептически посмотрела на меня, но ничего не сказала. Задумалась, глядя в стену. Я тоже замолчал. Потом, словно приняв какое-то решение, Апа-Шер вдруг предложила:

— А в приемные сыновья ко мне пойдешь? Твой клан погиб. Мой муж давно мертв. Так что решаю я сама, тут мне сыновья не указ. Если согласишься — будешь младшим братом в клане Седого Волка.

Такой удачи я не ожидал. Дня не прошло, как я оказался в Иномирье, — и вот уже и статус есть, и родня появилась. Да у нас временную прописку дольше делать, чем мне тут понадобилось, чтобы стать своим! Или это — очередные шуточки этого гада ползучего, Арагорна, не к ночи будь помянут?

Но все же, еще не веря выпавшему шансу, я энергично закивал:

— А что еще делать? Без хозяина и пес не жилец…

В общем, следующую ночь я провел не под кустом, а с максимальным комфортом, который могло обеспечить орочье стойбище. Конечно, о ванне и теплом клозете речи не шло, но спал я под крышей и на относительно мягкой постели. Даже блохи и клопы, эти извечные мучители человечества, в жердяной пристройке к дому знахарки отсутствовали. Причем — как класс.

Именно этот факт окончательно убедил меня в том, что старуха далеко не так проста, как кажется на первый взгляд. Уж на что наша цивилизация превосходит здешнюю дикость, а с клопами до сих пор не справилась. Где-то в Интернете попадалась информация: дескать, в США запретили сильнодействующие инсектициды как вредные для здоровья людей, и теперь Нью-Йорк атакуют полчища клопов. Поэтому-то и случился последний кризис: не выспавшиеся, измученные чесоткой топ-менеджеры финансовых корпораций начали творить такой бред, какой ни один человек в здравом уме делать не станет.

Правда, я никогда не был в Нью-Йорке и теперь, наверное, никогда туда не попаду, так что не знаю, насколько соврали блоггеры. И вообще — какой такой Интернет?

Теперь мое место тут — в доме старой знахарки, на ложе из шкур, в городке Ултыр-Пхаа, посреди степи, в отдалении от большой реки под названием Нера, на которой полютовали какие-то «твари тьмы». В десятке дней пути до гор, отделяющих равнину Ар-Хашар от северной страны Лували, населенной людьми и гномами, в трех десятках дней пути от столичного города империи Карод Эльтурона Златоглавого.

Тут — тишина, щеку нежно щекочет вытертый мех, которым застелен низкий топчан, пахнет травами и пряностями. Наверняка бабка в своих владениях проводит регулярную санобработку…

И все же интересно: зачем я ей понадобился? Если брать за образец земные цивилизации примерно такого же уровня развития, то, с точки зрения местного жителя, я — легкая добыча первого встречного. Конечно, к почтенному возрасту тут относятся с пиететом, но не настолько, чтобы это помешало по-тихому пристукнуть старика, пока никто не видит. Силы клана или боевых товарищей у меня за спиной нет, ничейный — почти мертвый. Значит, есть у меня что-то, что с трупа не снять… что-то, о чем я сам не подозреваю.

Естественно, Гыся рассказала старухе про мои шуточки с солнцем. Лучше уж она, чем через десятые руки придет слух от ее благоверного. Тот небось уже такого понаврал собутыльникам, что я сам буду удивляться, узнавая о себе много нового и любопытного.

Видимо, здесь таких, как я, охраняет местная вера. Бродили же по Бурятии всякие ламы, а по Средней Азии — дервиши, и никто к ним не приставал… Хотя, думаю, не зря буддийские монахи выдумали свои единоборства — им тоже небось приходилось защищаться от нечестивцев, плюющих на религиозные запреты.

Или — не только вера. Похоже, что мир здешний — все-таки магический. Значит, Апа-Шер подозревает во мне колдуна, который не хочет, чтобы сородичи знали о его силе. В общем, все как на ролевой игре: если видишь существо без доспехов, обвешанное бижутерией, как витрина в лавке эзотерических товаров, не спеши бросаться на него с оружием. Может прилететь не хуже, чем от строя щитовиков. Естественно, такого в клане иметь весьма полезно.

Знала бы только старуха, что на самом деле я ничего не могу. Даже лечить. Кончатся запасы в аптечке — и я буду способен лишь на то, что писал в игровой заявке: рану перевязать да вывих вправить. Что с того, что я знаю физиологию с анатомией? Все равно — с голыми руками, без современного мне оборудования, без фабричных лекарств, я — ничто и звать меня никак. Тут даже нормальной дезинфицирующей жидкости не добудешь. Раз орки говорили о пиве, то, видимо, самогонных аппаратов еще не изобрели, иначе бы местные алкаши предпочли бы пиву что-нибудь более крепкое, имеющее собственное название. Да и откуда тут самогонные аппараты? Нужен змеевик. Самую примитивную трубку можно свернуть и спаять из тонкой металлической полосы. Но вряд ли в этом мире уже существуют прокатные станы. Хотя кто его знает? Может, в городах что-то подобное и есть…