Страница 29 из 65
– Разрази меня гром, как я этого не заметил?! – уставился на доску доктор.
Виконт вскинул голову. Его внимание привлек шум мчащегося по улице экипажа – звон упряжи и громыхание колес по неровной брусчатке. Повозка резко остановилась у дома хирурга. Через минуту чей-то кулак выбивал нетерпеливую чечетку на входной двери.
– Что за черт? – неуклюже выпрямился Гибсон.
– Я открою, – бросил Себастьян, направляясь со свечой в узкую прихожую.
Стук продолжался, сопровождаемый мужским окриком:
– Эй, есть кто дома!
Виконт отодвинул засов и распахнул дверь. Поднявший для стука руку ливрейный лакей в нахлобученной на напудренный парик треуголке, потеряв равновесие, чуть не ввалился в прихожую. Себастьян посмотрел поверх его плеча на упряжку чистокровных лошадей, нервно пританцовывающих и мотающих украшенными плюмажами головами. Прищурив глаза, виконт разглядывал изображенный на карете герб, но тут дверца распахнулась, и властный женский голос приказал:
– Не стойте же столбом, помогите мне.
Себастьяну понадобилась пара секунд, чтобы понять, что обращались не к нему, а ко второму лакею, который, подскочив, опускал каретную подножку.
– Джордж, – отрывисто позвал тот же голос первого лакея, – иди, придержи за плечи, а Ричард возьмет за ноги. Осторожно, у него сильное кровотечение!
– Кровотечение? – Гибсон склонился над бесчувственным телом, которое слуги вытаскивали из экипажа. – Нет, не кладите раненого на улице! Несите сразу в операционную! Вот сюда, – принялся он торопливо указывать путь.
– Кто это? – спросил виконт.
– Неудачливый убийца, – ответила мисс Геро Джарвис, появляясь в дверях кареты с украшенной бисером сумочкой в одной руке и чем-то, похожим на дорожный пистолет, в другой. В скромном платье из кремового шелка с высокой талией и залитым темной кровью подолом леди представляла собой живописное зрелище. – Одного мы оставили на ричмондской дороге мертвым, но этот пока жив. Надеюсь, он протянет достаточно, чтобы сказать нам, кто его нанял.
Себастьян подошел и, подав руку, помог даме спуститься.
– Кто в него стрелял?
Девушка протянула виконту оружие, словно с удивлением обнаружив, что до сих пор сжимает его. Это был двуствольный французский пистолет, и Девлин заметил, что стреляли из обоих стволов.
– Я.
ГЛАВА 27
Раздетый до пояса, с мертвенно-бледным в мерцающем свете свечей лицом, раненый лежал на столе в операционной Пола Гибсона. В комнате было тихо, только слышался плеск губки, отжимаемой хирургом в миске с окровавленной водой.
– Он выживет? – спросила мисс Джарвис, стоявшая в дверном проеме.
– Не знаю, – ответил доктор, не поднимая головы. – Пуля пробила правую лопатку и зацепила крупную артерию. Он потерял много крови.
– Я старалась держать рану прижатой.
– Возможно, только поэтому он еще жив, – одобрительно кивнул Гибсон.
Себастьян потянулся к порванному и окровавленному плащу раненого, брошенному рядом с поспешно снятыми рубашкой, жилетом и сюртуком.
– Удивительно неплохой пошив для грабителя с большой дороги.
– Этот человек не грабитель, – внесла поправку наблюдавшая за виконтом мисс Джарвис. – Он называл сообщника, труп которого мы оставили на обочине, Драммондом. Припоминаю, что уже слышала это имя в тот вечер, когда напали на приют.
Проглотив напрашивающееся замечание, Девлин принялся обшаривать карманы незнакомца.
– Там кошелек с сорока гинеями, но никаких бумаг, – сказала Геро. – Я уже проверила.
Себастьян взглянул на нее через плечо.
– А того, брошенного на дороге, вы обыскивали?
– Нет. У матери началась истерика, пришлось спешно везти ее домой. Боюсь, это происшествие окончательно расшатало ее нервы.
Себастьян закончил проверять карманы налетчика. Мисс Джарвис была права, не обнаружилось ничего, что могло бы подсказать, кем является раненый.
– Этот, – кивнула она на неподвижное тело, простертое на столе, – был главным. И разговаривал как джентльмен.
Гибсон, накладывая на грудь пациента повязку, заметил:
– Он и выглядит как джентльмен: чисто выбрит, аккуратно подстрижен и ногти ухожены. Хотя, судя по цвету кожи, много времени проводил на солнце.
Геро с интересом наблюдала за сноровистой работой хирурга.
– Второй был более неотесанным, скорее всего наемником.
– Нанятым, чтобы убить вас?
– Очевидно, – от многозначительного молчания виконта скулы девушки слегка зарумянились, и она решительно заявила: – Нет нужды указывать, что это целиком моя вина.
Себастьян отложил окровавленную одежду и подошел к мисс Джарвис: высокой, элегантной и поразительно спокойной, несмотря на залитое кровью платье, недавнее нападение двух убийц и застреленного ею человека. Невероятная особа!
– Мерзавцы, разгромившие приют Магдалины, расправились с семью невинными женщинами, чтобы добраться до одной, потому что они не намерены оставлять живых свидетелей. И теперь им точно известно, кто вы.
– А мне неизвестно, кто они, – подхватила Геро, и виконт впервые уловил в ее тоне отзвук страха.
– Кем бы эти субъекты ни были, – вставил Гибсон, заканчивая бинтовать, – они либо невероятно отважны, либо отчаянно безрассудны, если рискнули покуситься на дочь лорда Джарвиса.
– Полагаю, они решили, что у них нет выбора, – покачал головой Себастьян.
Он заметил, что мисс Джарвис поглядывает в окно на ожидавшую карету и слуг.
– Я должна вернуться к матери, – вздохнула она. – Если раненый придет в сознание… Если сообщит что-нибудь…
– Мы дадим вам знать.
Геро перевела взгляд на лицо виконта:
– Больше ничего не выяснили?
– Только то, что вы были правы. Женщина, которая встретилась вам в приюте Магдалины, наверняка Рейчел Фэйрчайлд.
Геро кивнула. Он всего лишь подтвердил то, о чем она и так догадывалась. Себастьян заметил, как от усталости заострились черты девушки, на бледном лице глаза казались огромными.
– Вы же именно это хотели выяснить? – напомнил он. – Кто она такая? Теперь вам это известно. Можете возвращаться к написанию своих прошений в парламент или чем вы там еще занимаетесь. Оставьте отцу разбираться с вашими обидчиками. Видит Бог, он это отлично умеет.
– Разве вы нашли объяснение тому, как Рейчел Фэйрчайлд оказалась в Ковент-Гардене?
– Нет.
– Тогда я не могу все так бросить. Пришлите мне счет за лечение этого человека, – взглянула она поверх Себастьянового плеча на хирурга.
– Как вам будет угодно, – ответил тот.
Мисс Джарвис еще раз кивнула, прощаясь, и вышла.
Гибсон уставился ей вслед. Слышно было, как зазвенела упряжь, застучали по мостовой лошадиные подковы и карета отъехала.
– Иисус, Мария, Иосиф и все святые угодники, – тихонько пробормотал доктор, возвращаясь к раненому.
* * * * *
Четверг, 7 мая 1812 года
На следующее утро Себастьян получил любопытные сведения от своего камердинера.
– Я тут разузнал кое-что о вашем Люке О'Брайане, – обронил Калхоун, откладывая в сторону бритву.
Закончив застегивать пуговицы на рубашке, виконт обернулся:
– И?
– Джентльмен пользуется не только огромнейшим уважением всех городских торговцев, но и полным доверием своих клиентов, – излагал слуга, подавая хрустящий от чистоты галстук. – Комиссионные берет умеренные, никогда не требует мзды от поставщиков и регулярно вносит средства в Фонд помощи сиротам.
Себастьян тщательно расправил складки галстука.
– Как же он умудряется зарабатывать на комфортную жизнь?
– На самом деле, проще некуда. О'Брайан – один из крупнейших воров, промышляющих на Темзе.
– Вот это уже интересно, – оглянулся виконт.
– Если поразмыслить, задумка умнейшая, – продолжил Калхоун. – Торговый агент по своей работе все время крутится в доках, всюду допущен, видит, какие товары грузят, а какие на складах… Наш парень ужасно дотошный: обмозгует дельце до малейших мелочей, а затем проворачивает – комар носа не подточит. О'Брайан и вправду башковитый. Поговаривают, вот уже лет пять он стоит за каждым крупным ограблением на реке. Последнее его предприятие – подчистую вынесли целый склад русских соболей, прямо на Рэтклиффской дороге [38].
38
Рэтклиффская дорога(Ratcliffe highway, ныне просто the Highway) – улица в Ист-Энде, тянется от лондонского Сити, параллельно Коммершел-роуд, до Лаймхауса. В XIX веке пользовалась недоброй славой из-за высокого уровня бедности и преступности в том районе, особенно после декабря 1811 года, когда с интервалом в 12 дней были жестоко убиты две семьи, в том числе грудной ребенок. В книге «Дикие племена Лондона» (1855) улица описывалась как «средоточие разнузданного порока и пьяного насилия — всего грязного, буйного и низменного».