Нет голода неистовей

После того, как официант забрал тарелки, Эмма увидела, что женщина за соседним столиком, закончив ужин, встала и, извинившись, вышла. Вот как поступали смертные женщины. Закончив есть, они клали сумочки на колени, похлопывали их, а затем отправлялись в дамскую комнату, чтобы освежить помаду и проверить, не застряло ли чего в зубах. И раз уж она притворялась…

Но у нее нет сумочки. Ее сумочка была испорчена, когда вот этот ликан, сидящий напротив, швырнул Эмму на грязную землю. Она нахмурилась, но все равно сделала движение, чтобы встать.

— Я собираюсь в дамскую комнату, — тихо сказала она.

— Нет, — он потянулся к ее ногам, и Эмма быстро отдернула их под столом.

— Извини?

— С чего бы тебе делать это? Я знаю, у тебя нет таких потребностей.

От смущения она начала бормотать.

— Т-т-т-ы ничего обо мне не знаешь! И я предпочитаю, чтобы всё так и оставалось.

Откинувшись назад, он заложил руки за голову. На его лице застыло самое обычное выражение, словно они сейчас не обсуждали нечто столь интимное.

— Ну, так как? Они у тебя есть?

Эмма покраснела. У нее не было этих потребностей, и, насколько она знала, у других вампиров тоже. Равно как и у валькирий, потому что они… ну, не ели.

— Твой румянец говорит сам за себя. Значит, у тебя их нет, — его хоть что-нибудь способно смутить?

Заметив, что у ликана появился тот изучающий взгляд, который заставлял ее чувствовать себя насекомым, пришпиленным за крылышки под стеклом микроскопа, Эмма встревожилась.

— Чем еще ты отличаешься от человеческих женщин? Я знаю, что слезы у тебя розовые. А потеть ты можешь?

Разумеется, она могла.

— Не полтора часа в неделю, как советует наш министр здравоохранения… — отлично, он растерялся. Но ненадолго…

— Пот тоже розовый?

— Нет! Слезы — это аномалия. Ясно? В остальном я точно такая же, как и другие женщины, за исключением тех отличий, на которые так грубо обратил внимание.

— Нет, не такая же. Я видел рекламу по телевизору. В течение дня она вся рассчитана на женщин. Ты не бреешься, но твоя кожа гладкая там, где у них волосы. Я просмотрел твои вещи и обнаружил, что у тебя нет тех предметов гигиены, которые рекламируются.

Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, ЧТО именно он имел в виду. Эмма напряглась, готовая выскочить из кабинки, но Лаклейн, вытянув ногу, поставил свой тяжелый ботинок рядом с ней, поймав ее, таким образом, в ловушку.

— Ходили слухи, что вампирши стали бесплодны. А ведь когда вампир находит свою Невесту, он остепеняется. В итоге твой род начал вырождаться. По этой причине Деместриу попытался убить всех вампирш в Орде?

Она никогда не слышала об этом. Опустив взгляд на стол, Эмма не отводила его до тех пор, пока не поняла, что перед глазами начало все расплываться. Официант предпринял героическую попытку убрать после нее, но на столе все еще были крошки. Крошки, которые она оставила. Потому что была уродом, не умеющим обращаться со столовыми приборами и, очевидно, также неспособным иметь детей.

У нее никогда не было месячных, потому что она бесплодна?

— Это правда? — снова спросил Лаклейн.

— Кто знает, о чем думал Деместриу? — пробормотала Эмма.

— Значит, ты не точно такая, как смертные женщины, — его голос смягчился.

— Полагаю, нет, — она выпрямилась. — Но у меня все же есть прическа, которую я хотела бы поправить, и истории о неудавшихся свиданиях, которыми мне хотелось бы поделиться. Так что сейчас я отправляюсь в дамскую комнату.

— Возвращайся потом прямо ко мне, — скомандовал он.

Эмма осмелилась сверкнуть в его сторону глазами и поспешила прочь.

У ресторана и бара был общий туалет, так что ей пришлось пробираться мимо мужчин, слонявшихся там безо всякого дела. Это напомнило ей компьютерную игру с кучей противников в лабиринте — и любой из них мог оказаться вампиром. Но ради того, чтобы на время сбежать от унижения, стоило рискнуть.

Оказавшись в укрытии дамской комнаты, Эмма подошла к стене с раковинами, собираясь помыть руки. Заметив свое отражение в зеркале, она в очередной раз поразилась тому, насколько бледной стала. Она так быстро и сильно похудела, что заострились скулы. Эмма попросту была слишком юной и слабой, из-за чего жажда мгновенно на ней сказывалась. Черт, да на ней словно висела табличка «легкая добыча».

Она всегда знала о своей слабости. Смирилась с ней. Как и с тем, что не могла защитить саму себя даже с помощью оружия. Она с трудом обращалась с мечом, а ее навыки в стрельбе из лука были просто смешны — что доказывал хохот тех, кто видел ее тренировки. А ее умение драться? Что ж, скажем так, тут она тоже талантом не блистала.

И все же Эмма не знала, что никогда не сможет иметь детей…

Когда она вернулась, и Лаклейн, встав, помог ей сесть, она заметила, что пока ее не было, он успел вонзить когти в стол. Ничего похожего на случай с ночным столиком в отеле, просто пять аккуратных, глубоких выемок, окружающих видимый след тепла его ладони, который уже начал исчезать.

Ликан снова сел в кабинку. Его брови были нахмурены, словно он пребывал в глубоком раздумье. Казалось, Лаклейн хотел что-то сказать, но передумал. И будь она проклята, если станет нарушать это гнетущее молчание.

Заметив, что Эмма продолжала рассматривать отметины от его когтей, он прикрыл их рукой. Ему совершенно точно не понравилось, что она их разглядывала. Без сомнений, он подумал, что она вспомнила дни — или скорее вечер — когда он устроил погром.

Ей стало интересно, что заставило ликана сделать это. Возможно, он заметил ту любительницу тусовок в прозрачной блузке, сквозь которую был виден пирсинг на сосках, и почувствовал зов природы.

Или, быть может, он сделал это, потому что пожалел о своих унизительных вопросах? Пожалел настолько, что непроизвольно вонзил когти в стол? Эмма покачала головой.

Вряд ли. Слишком явно он этим наслаждался.

— Что нам известно? — спросила Анника, сделав глубокий вздох и тут же поморщившись, когда заживающие ребра дали о себе знать. Она оглядела стоящих рядом валькирий — Люсию, Регину, Кадерин и других, понимая, что те ждали возможности начать действовать, ждали ее указаний.

Не было только Никс. Вероятно, она вновь забрела в соседние владения. Регина сидела за столом и, подключившись к базе данных валькирий, собирала материал об Иво и местонахождении других вампирах. Ее сверкающее лицо освещало небьющийся экран сильнее, чем он ее.

— Хмм. Мы можем быть уверены всего в двух жалких моментах, — сказала она. — Иво Жестокий разыскивает кого-то среди валькирий. И пока он еще не нашел ее, кем бы она не была, потому что нападения не прекращаются. Наши сестры из ковена в Новой Зеландии пишут, что вокруг них всё «кишит» вампирами. Что значит кишит? Нет, на полном серьезе?

Последние слова Анника проигнорировала. Она все еще злилась на Регину за то, что та поддержала Эмму. Из-за нее Эммалин сейчас каталась по Европе с каким-то — как его обозвала валькирия? — красавчиком. Вдобавок ко всему Регине хватило наглости обвинить Аннику в том, что она подавляет племянницу. Не то чтобы Анника не хотела, чтобы Эмма встретила мужчину. Просто она все еще была такой юной! И они ничего не знали об этом мужчине, кроме того, что он достаточно силен, чтобы одолеть вампира. И неужели Регина искренне считала, что Анника почувствует себя лучше, услышав «подруга, уверяю тебя, Эмма просто безумно хочет этого парня…»

Она мысленно встряхнулась, заставляя себя сосредоточиться на ситуации, в которой они оказались.

— Мы должны понять, какую цель преследует Иво.

— Мист сбежала из его темницы всего пять лет назад. Может быть, он хочет ее вернуть, — предположила Кадерин.

— И все это только для того, чтобы захватить ее? — спросила Анника. Мист Желанная, считавшаяся самой красивой из валькирий, какое-то время находилась во власти Иво. Но когда восставшие вампиры захватили его замок, она сбежала. Вся та ситуация всегда вызывала в Аннике ярость. Потому что случившееся между Мист и Росом, генералом восставших, было ошибкой.