Нет голода неистовей

Еще два дня назад она верила, что Мист оставила в прошлом и того вампира, и всю ту отвратительную ситуацию. И, тем не менее, все услышали, как ее сердце забилось быстрее при одном упоминании вампиров, появившихся в Новом Свете. Собираясь присоединиться к валькириям, отправляющимся на охоту, Мист снова и снова проверяла, как лежат ее огненно-рыжие волосы.

Нет, Мист не забыла генерала. Так, может, и Иво не мог выкинуть из головы свою прекрасную пленницу?

— Возможно, он ищет Эмму, — предположила Регина.

Анника бросила на нее раздраженный взгляд.

— Он даже не знает о ее существовании.

— Это мы так думаем.

Анника потерла переносицу.

— Проклятье, где же Никс? — сейчас было не до догадок, они нуждались в ее даре предвидения. — Еще раз проверь кредитную карту Эммы. Появились какие-нибудь новые покупки?

Регина зашла на страницу с данными по всем кредитным картам ковена, и через минуту у нее была выписка со счета Эммы.

— Эта информация отстает на день. Она покупала одежду. Разве у Эммы могут быть серьезные неприятности, если она занимается шоппингом? А еще счет из ресторана де Крийон. Лучше бы этому жмоту возместить ей расходы.

— Да и в любом случае, что Иво может быть нужно от Эм? — спросила Люсия, дергая тетиву своего лука, как делала всегда, когда размышляла. — Может быть, она и последняя в мире вампирша, но ведь не чистокровная.

— Если рассуждать логически, то всё указывает на Мист, — сказала Кадерин.

Анника вынуждена была согласиться. Вспомнить только красоту валькирии, от которой замирало сердце. Как Иво мог не хотеть ее вернуть?

— Есть еще одна вещь, которая доказывает, что это Мист, — добавила Кадерин. — Она не вернулась с охоты и не позвонила.

Отлично, определились. Пока.

— Попытайся проследить передвижения Эммы. Мы начнем искать Мист.

Регина окинула взглядом разрушения в доме.

— Так мне попросить ведьм обновить заклинание?

— Как нам уже хорошо известно, магическая защита может быть разрушена. Надежна только одна охрана, — Анника тяжело вздохнула. — Мы вызовем древний бич, — и должны будем заплатить призракам той валютой, которую они пожелают.

Регина вздохнула.

— Ну, чтоб его, а я уже начала было привязываться к своим волосам.

Глава 11

На одну из деревушек юга Шотландии опустилась ночь, позволив солнцу бросить последний луч света на гостиницу, где они остановились.

Пока Эмма спала, Лаклейн, одетый лишь в удобные, но изношенные джинсы, сидел на кровати возле нее, попивая уже вторую чашку кофе.

Большая часть его полностью распланированного дня была полна событий, и сейчас он не мог заснуть, хотя его уставшим телом, как никогда, владели абсолютное спокойствие и расслабленность.

Лаклейн успел прочесть один из нескольких современных романов, имеющихся в библиотеке гостиницы, а также послушать краем уха новости. И сейчас мог бы даже назвать себя довольным, если бы прошлой ночью таки овладел ею. И после был бы уверен, что овладеет снова.

Но его шансы равнялись нулю, даже если бы она не дрожала от переизбытка эмоций всю дорогу обратно после устроенного им допроса и его провала. Он думал, что, разозлив ее, вынудит быть более откровенной, такой, как тем вечером из-за погрома в номере отеля. Но вместо ожидаемой искренности она, слегка наклонив голову, кинула на него такой ледяной взгляд, что его сердце сжалось от боли.

К тому времени, как они вернулись в гостиницу, Эмма валилась с ног от усталости. Поэтому даже не запротестовала, когда Лаклейн, раздев ее до белья, усадил их обоих в ванну. Конечно, ему вновь пришлось бороться с нестерпимым желанием. Но, тем не менее, он не стал наказывать ее за это: почувствовав, как она обмякла в его руках, он лишь снова стал нежно гладить ее по волосам, уставившись в недоумении в потолок.

После совместной ванны, он вытер ее полотенцем, одел в одну из ночнушек — надеть его рубашку она больше не просила — и положил на кровать. Эмма взглянула на него с серьезным выражением лица и с опасением произнесла.

— А вдруг ты снова сорвешься?

Когда он заверил ее, что не будет спать, она бросила на пол взгляд, полный тоски, и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться. Но тут же провалилась в сон.

Лаклейн посмотрел на закрывающие окна шторы и не увидел ни малейшего намека на лучик, способного пробиться сквозь материю.

Последние две ночи Эмма просыпалась ровно на закате. Не было никакого зевания или медленного пробуждения — она просто открывала глаза и плавно садилась, моментально пробуждаясь ото сна, словно возвращаясь к жизни. И Лаклейн должен был признать, что находил эту чужеродную особенность… жутковатой. Так как впервые видел нечто подобное. В прошлом любой вампир, спящий в его присутствии, уже не просыпался.

Ее глаза вот-вот должны были открыться. Лаклейн отложил книгу в сторону, чтобы не пропустить этого момента.

Солнце зашло. Проходили минуты, а она все не просыпалась.

— Вставай, — сказал ликан, встряхнув ее за плечо. Когда она не отреагировала, он сделал это снова, но уже сильнее. Им нужно было отправляться в дорогу. Лаклейн рассчитывал, что они смогут добраться до Киневейна уже сегодня: ему страшно нетерпелось увидеть свой дом.

Но Эмма еще глубже зарылась в покрывала, откуда послышалось:

— Дай…поспать.

— Если ты не вылезешь из кровати, то я сорву эту ночнушку и присоединюсь к тебе.

Когда она никак не отреагировала даже на это, он забеспокоился и приложил руку к ее лбу — тот оказался холодным как лед.

Лаклейн приподнял Эмму, и ее голова откинулась назад.

— Что с тобой? Отвечай мне!

— Оставь меня в покое. Нужен еще часок.

Лаклейн положил ее на кровать.

— Если ты больна, то тебе нужна кровь.

Спустя какое-то мгновение, она открыла глаза.

Его озарила догадка, от которой все тело сковало напряжением.

— Это из-за голода? — прорычал ликан.

Она взглянула на него, сонно моргнув.

— Ты сказала мне, что пила в этот понедельник. Как часто ты должна питаться?

Когда она не ответила, он снова встряхнул ее за плечо.

— Каждый день. Ясно?

Он отпустил ее за секунду до того, как его руки сжались в кулаки. Она голодала? Его пара страдала от долбанного голода, находясь под его защитой? Он не имел ни малейшего понятия, что делал…

Черт бы все побрал, он не смог позаботится о ней. Лаклейн не только заставил Эмму голодать два лишних дня — но, по-видимому, и не дал охотиться, а ей, чтобы питаться, нужно находить жертву каждый день. Ночь за ночью им бы пришлось проходить через это.

Убивала ли она каждую из своих жертв, как это делали другие вампиры?

— Почему ты мне не сказала?

Ее веки вновь закрылись.

— Зачем? Чтобы ты снова мог шантажировать меня?

Смог бы он дать ей выпить из себя? В его клане стать кормежкой для вампира считалось чем-то оскорбительным, и даже причислялось к чему-то мерзкому. Даже если это случалось против воли, ликан впоследствии все равно страдал бы от позора. Но разве у него сейчас был выбор? Выдохнув, Лаклейн ответил с тяжелым сердцем.

— С этого момента ты будешь пить из меня.

Еще ни один вампир не кусал его. Деместриу обдумывал подобный акт, споря по этому поводу со своими старейшинами. Но по какой-то причине, в конце концов, выступил «против» такого решения, предпочтя пытки.

— Не могу пить из тебя, — пробормотала Эмма. — Только не напрямую из источника.

— Что? Я думал, твой вид получает от этого удовольствие.

— Никогда этого не делала.

Невозможно!

— Ты никогда не пила из другого существа? Не убивала?

Она вскинула на него глаза, полные муки. Неужели он обидел ее своим вопросом?

— Конечно, нет.

Она не была хищником? Когда-то ходили слухи о небольших фракциях вампиров-повстанцев, которые не убивали — но Лаклейн, конечно же, сразу отбросил эти байки. Как их называли? Обуздавшие жажду? Была ли она одной из них?