Сапфик

Двери в дом были распахнуты. Вниз по лестнице сбежал слуга в побитом молью сером костюме вместо изящной ливреи.

Потеснив названого брата, в окно выглянул и Кейро.

— Что происходит? Мы по-прежнему в Тюрьме? Инкарцерон опять устроил зачистку?

В горле у Финна пересохло. Ответить он не мог.

Словно бы развеивались некие чары. Райское Поместье Клодии рушилось. Дом превращался в неряшливую развалину, золотисто-жёлтые стены тускнели. Обваливались птичники и конюшни, даже лабиринт выглядел теперь как голые, сырые заросли колючей ежевики.

— Без Тюрьмы здесь не обошлось, — пробормотал Джаред.

Финн обернулся. Куда делось убранство комнаты? Прежде изысканные бархатные драпировки свисали грязными лоскутами, некогда сиявший белизной потолок был изрезан многочисленными трещинами.

Джаред склонился над колченогим столом, выискивая что-то под слоем пыли.

Огонь погас, на портретах и бюстах виднелись заплатки и следы небрежной починки. И, что хуже всего, за исчезнувшими голограммами обнажились во всей своей уродливости сотни кабелей и проводов.

— Вот тебе и Эра! — Финн схватился за красную занавеску, и она расползлась под его пальцами.

— Так оно и было всё это время. — Джаред выпрямился, держа в руке Перчатку. — Мы обманывали сами себя.

— Но как…

— Ушла энергия. Полностью. — Сапиент спокойно огляделся. — Вот оно, настоящее Королевство, Финн. Страна, которую ты получил в наследство.

— То есть ты утверждаешь, что тут всё — фальшивка? — Кейро пнул вазу — та распалась на черепки. — Что-то вроде тухлых риксовых фокусов? И ты знал? Всё это время?

— Мы знали.

— Вы что, чокнутые?!

— Возможно, — ответил Джаред. — Реальность невыносима, а Эра защищала нас от этого уродливого зрелища. И знаешь, в общем-то, забыть об этом было не так уж сложно. Если ты постоянно видишь мир таким, он становится для тебя настоящим.

— Эх, лучше бы я оставался Внутри! — с отвращением откликнулся Кейро. И вдруг застыл, осознав правду. — Это всё устроила Тюрьма!

— Ну, конечно. — Финн потёр ушибленное плечо. — Как ещё…

— Сэр! — В комнату влетел запыхавшийся стражник. — Сэр, королева!

Финн оттолкнул его с дороги и выскочил в коридор, Кейро — за ним. Задержавшись на мгновение, чтобы спрятать в карман Перчатку, Джаред тоже поспешил из комнаты. Он поднимался мимо изгрызенных мышами стеновых панелей по лестнице, теперь продуваемой всеми ветрами — пластигласа в окнах больше не было; перешагивал через прогнившие ступеньки и думал о том, что происходит сейчас в его башне. Ведь научное оборудование, которое у него там хранится, настоящее.

Или нет?

Он остановился, положив ладонь на шаткие перила. Как знать? Доверять больше нельзя ничему. Даже тому, что прежде казалось незыблемым и само собой разумеющимся.

И всё же начавшийся распад не произвёл на Джареда столь опустошительного впечатления, как на Финна и его своевольного братца. Возможно, потому, что собственную болезнь сапиент всегда ощущал как крохотный изъян в безупречной красоте Королевства, как трещину, которую невозможно заделать или замаскировать.

А теперь всё вокруг такое же больное, как и он сам.

Он поймал в непосеребрённом зеркале отражение своего лица и улыбнулся. Клодия хотела сбросить узы Протокола . Возможно, Тюрьма сделала это за неё.

Но улыбка исчезла, когда Джаред поднялся на крепостную стену.

Поместье обратилось в пустошь. Вместо пышных лугов и густых лесов — кривые кусты и голые ветви деревьев на фоне серого зимнего неба.

Мир постарел в считанные мгновения.

Взгляды всех стоявших на крепостной стене были прикованы к вражескому лагерю. Яркие палатки вяло обвисли на кривых подпорках; недоумённо ржали лошади; покрытые ржавчиной доспехи воинов осыпались в прах; мушкеты превратились в бесполезную рухлядь, мечи стали настолько хрупкими, что ломались в руках.

— Вот вам и пушки! — хриплым от радости голосом воскликнул Финн. — Они ни за что не осмелятся стрелять из пушек — сами же и взорвутся. Они не могут нам навредить.

— Братишка, да этой развалюхе не нужны никакие пушки, — заметил Кейро. — Она сама рухнет от хорошего пинка.

Протрубил рожок. Из палатки королевы вышла прячущаяся под вуалью женщина. Её вёл под руку юноша, который не мог быть никем иным как Самозванцем. Они пересекли лагерь, оставаясь почти незамеченными среди всеобщей паники.

— Она что, решила сдаться? — пробормотал Финн.

— Приведи сюда Каспара, — велел Кейро стражнику.

Солдат помедлил, неуверенно глядя на Финна, и тот сказал:

— Делай, как говорит мой брат.

Стражник убежал, а Кейро улыбнулся во весь рот.

Королева подошла к краю рва и посмотрела вверх сквозь вуаль. На её шее и в ушах поблёскивали драгоценные камни. Ну, хоть украшения были настоящими.

— Впустите нас! — неуверенно выкрикнул Самозванец, куда-то подевавший всю свою заносчивость. — Финн! Королева хочет с тобой поговорить!

Ни Протокола, ни герольдов, ни придворных. Только женщина и растерянный мальчишка. Финн решил уступить.

— Опустите мост. Отведите их в Главный зал.

Глядя вниз, Джаред пробормотал:

— Значит, не только я.

— Мастер? — спросил Финн. Сапиент с великой печалью в глазах смотрел на королеву.

— Предоставь это мне, — сказал он тихо.

Аттия не отрываясь глядела на содрогавшуюся под ударами дверь.

— Их там, наверное, сотни!

— Оставайтесь здесь! — рявкнул Джон Арлекс. — Я Смотритель. Мой долг — поговорить с ними.

Он спустился по лестнице на заснеженный пол и устремился навстречу грохоту.

— Если это Узники, то они в отчаянии, — проговорила ему вслед Аттия. — Ставить им условия невозможно.

— Да они же ищут, кого бы растерзать, — заметил Рикс с безумным блеском в глазах, до смерти напугав Аттию.

Клодия гневно тряхнула головой.

— Это всё ты виноват! Зачем ты принёс сюда эту мерзкую Перчатку?!

— Потому что твой отец приказал мне это сделать, душенька. Я ведь тоже Волк из Стали.

Клодия сбежала по ступенькам и бросилась за отцом. Здесь, в обществе воров и безумцев, он был для неё единственным близким человеком.

— Подожди меня, — крикнула Аттия.

— А разве ученица не хочет остаться со своим волшебником? — съязвила Клодия.

— Ученик — Кейро, а не я. — Аттия догнала соперницу, немного помолчала, а потом спросила: — Финн в безопасности?

Клодия окинула взглядом её осунувшееся лицо, всклокоченные волосы.

— К нему вернулась память.

— Правда?

— Он так говорит.

— А припадки?

Клодия пожала плечами.

— Он… думает о нас? — едва слышно спросила Аттия.

— О Кейро он думал постоянно, — с кислой миной ответила Клодия. — Так что теперь он, наверное, на седьмом небе от счастья. — Она умолчала о том, что имя Аттии Финн почти никогда не упоминал.

Смотритель достиг двери, содрогавшейся сверху донизу. С внешней стороны доносился ужасающий шум. Лезвия вонзались в дерево и металл, чей-то топор пробил дверь, зловеще блеснув на фоне чёрного дерева.

— Тихо там! — взревел Смотритель.

Крики. Женский вой. Удары посыпались с удвоенной силой.

— Они вас не слышат, — сказала Клодия. — А если они прорвутся…

— Они никого не хотят слышать. — Аттия обошла Смотрителя и встала с ним лицом к лицу. — А уж вас они бы стали слушать в последнюю очередь. Они обвинят во всём вас.

— Посмотрим, — холодно улыбнулся он. — Я всё ещё Смотритель. Но прежде чем мы начнём, нужно принять меры предосторожности.

Он извлёк маленький серебряный диск, на поверхности которого был изображён волк с разверстой пастью. Джон Арлекс коснулся устройства, и то засветилось.

— Что вы делаете? — Клодия отпрыгнула подальше, когда после очередного удара, пробившего дверь, во все стороны разлетелись щепки.

— Я тебе говорил. Не даю Тюрьме победить.

Она схватила отца за руку.

— А как же мы?

— Мы не представляем большой ценности. — Глаза его смотрели холодно и ясно. — Это я. Что у вас там, Снаружи? — сказал он, поднеся устройство ко рту.