Полужизни

Кейт не без труда вырвалась из плена грез: она явно смаковала предстоящую месть.

— Да, у моих родителей. Родители Сэма и слышать о празднике не желали… — Кейт осеклась. — А ты вроде бы не хотела отмечать у себя, а Саймон — у себя.

— Да, верно, — тихо отозвалась Чарли.

— Саймон не насладился бы праздником, если бы гости к нему пожаловали, так? А у тебя ремонт в самом разгаре. Хотя ремонты вечно в самом разгаре! — пожала плечами Кейт.

— Не напоминай!

— Говорила я тебе: нет лучше места для вечеринки, чем дом, требующий ремонта, — никто дорогие обои не заблюет.

— Ты была права, а я не послушалась и забронировала грязный банкетный зал, потому что я не ты, а Саймон не Сэм. На гостеприимство мы не способны, а комедию ломать проще на чужой территории. — Чарли нравилось шерстить себя. Она считала это своеобразной компенсацией, ведь других-то ей частенько шерстить приходилось. — У вас кто-нибудь с речью выступал?

— На помолвке? Да, Сэм. Получилось очень путано и искренне. А что, ты тоже хочешь пару слов сказать? Или Саймону поручила?

— Нет. Конечно, нет. У нас же все не как у людей.

— Вообще-то речь — дело добровольное, — напомнила Кейт, с удивлением взглянув на Чарли. — Готовить не обязательно. Порой экспромтом…

— Да я лучше кислотой обольюсь! — перебила Чарли. — Саймон, наверное, тоже.

— Если бы он точно знал, что речь удастся, вряд ли стал бы обливаться, — вздохнула Кейт, плотнее кутаясь в шаль. — Ему катастрофически не хватает уверенности. Выступления на людях для него — дело непривычное.

— Похоже, ты знаешь его куда лучше, чем я.

— Я знаю, что Саймон тебя обожает, а прежде чем спросишь: «Почему вида не показывает?» — отвечу. Он показывает, а если ты не замечаешь, значит, не туда глядишь.

— Я же вроде в преисподнюю гляжу, точнее, заглядываю, — съязвила Чарли.

— Ты ждешь знаков внимания, которые принято оказывать в такой ситуации, а у Саймона все по-другому, даже знаки внимания другие. Ему нужно время привыкнуть к новому статусу. После свадьбы времени будет предостаточно, верно? — Судя по тону, Кейт считала брак полезным для здоровья не меньше, чем прогулка на свежем воздухе. — Хватит думать о том, как поступают «нормальные люди», хватит сравнивать себя с окружающими. Вы дату свадьбы уже назначили?

— Ты безнадежная оптимистка, Кейт! — засмеялась Чарли. — Ты единственный человек, который не считает нашу предстоящую свадьбу величайшей ошибкой в истории человечества. Мы с Саймоном присоединяемся к мнению большинства.

Кейт вырвала сигарету у Чарли изо рта, швырнула на землю и растоптала золотистой лодочкой.

— Тебе давно пора бросить! Представь, каково будет твоим детям хоронить мать?

— Я не собираюсь заводить детей!

— Ерунда, обязательно заведешь! — безапелляционным тоном заявила Кейт. — Хочешь пожалеть себя? Сейчас я дам тебе повод! Знаешь, о чем болтают там? — она кивнула на паб. — Большинство гадает, занимались ли вы хоть раз этим. Двое предсказывают, что ваш брак не протянет и года, а пятеро или шестеро вообще сомневаются, что вы поженитесь. Угадай, какой подарочек принесла тебе Стейси Селлерс?

У Чарли аж под ложечкой засосало.

— Вибратор! Она рассказывала о «сюрпризе» Робби Микину и Марку Злоснику и хихикала, мол, Саймон не поймет, что это за штука. «А когда разберет, тут же деру даст!»

— Хватит! — Чарли соскочила с парапета, быстро зашагала к мосту и закурила еще одну сигарету. Умереть не так и страшно, тем более несуществующие дети не увидят!

Увы, от Кейт так просто не избавишься.

— А потом добавила: «От страха Саймон припустит во всю прыть, но бедняжка Чарли хоть один оргазм сорвет!»

— Стейси — настоящая гнида!

— Скорее, мокрица, — поправила Кейт. — Блестящая, скользкая, отвратительная. Если убежишь со своей помолвки, мокрица будет на седьмом небе от счастья. Хочешь показать ей, что стыдишься отношений с Саймоном?

— Я не стыжусь, просто мне наплевать на мнение посторонних.

— Ты любишь Саймона сильнее, чем большинство женщин любят своих мужей. — Кейт схватила Чарли за руки и поморщилась от табачного дыма. — Понадобится — ты жизнь за него отдашь.

— Неужели?

— Можешь мне поверить!

Чарли кивнула, хотя понимала, что стоит поспорить. Почему она должна верить Кейт? Разве, угощая гостей «Запеченной Аляской», в душу им заглянешь?

Кейт отпустила руки Чарли.

— Слушай, возможно, конечно, все сплетни не в тему, хотя, по-моему, так не бывает… Получается, у вас с Саймоном какие-то проблемы с сексом. — Чарли открыла рот, чтобы осадить Кейт, но та уже продолжала: — В чем дело, я не знаю, и объяснений не прошу. Я точно знаю другое: и в любви, и в жизни вообще секс далеко не самое главное. Чтобы остановить гнусные сплетни, нужно заткнуть рот всем болтунам сразу. Нельзя, чтобы они продолжали болтать, хватит! Обратись к гостям! Встань на стул — у тебя же каблуков нет и в помине — и произнеси речь.

Неожиданно для себя Чарли рассмеялась. «Каблуков нет и в помине» — Кейт действительно так сказала?

— Чарли, подожди меня! — послышалось из-за росших у моста деревьев, и Чарли раздосадованно зажмурилась. Черт, сколько успела подслушать Оливия?

Кейт вопросительно подняла брови.

— Моя сестра! — ответила на безмолвный вопрос Чарли.

— Жду тебя в пабе самое большее через три минуты!

— С кем это ты разговаривала? — спросила Оливия.

— С женой Сэма Комботекры. Ты опоздала.

— Это не концерт! — отозвалась Оливия, перенявшая это выражение от отца.

Говард Зэйлер сравнивал с концертом все мероприятия, на которые позволял себе опаздывать. О гольфе, в который играл дважды в неделю, он так никогда не говорил. Всепоглощающей страстью к гольфу Говард заразил, точнее, инфицировал жену, хотя оба притворялись, что ее любовь к игре проснулась внезапно и без принуждения.

— Ну так что, ты выступишь с речью? — спросила Оливия.

— Угу. Видимо, да.

Оливия вырядилась в чересчур узкую юбку и могла двигаться лишь маленькими шажками. Чарли так и подмывало заорать: «Пошевеливайся!» Сейчас она войдет в паб и вмажет любому, кто, судя по виноватому виду, сомневается, что их с Саймоном помолвка приведет к чему-нибудь путному. «Да как они смеют?! Как смеют угощаться шампанским за наш счет и поносить нас у нас же за спиной?!» Ее речь — шагая за семенящей к бару сестрой, Чарли собиралась с мыслями — быстро вправит мозги всем, кто этого заслужил. Ладно, пусть праздничным ее настроение не стало, зато апатия улетучилась.

Вернувшись в банкетный зал, Чарли забралась на стул. Стучать вилкой по стакану не пришлось: все взгляды как по команде устремились к ней.

— Пожалуйста, сделайте музыку потише! — попросила Чарли.

Парень в белой рубашке с черной бабочкой кивнул и бросился к двери. «Я-то не знаю его имени, — подумала Чарли, — а вот он, возможно, знает мое. Вдруг сплетни о моей блеклой интимной жизни даже до официантов докатились? Так, Кэтлин с Майклом уже ушли. Наверняка ни с кем не попрощались!» — мельком оглядев гостей, отметила Чарли, но тут же одернула себя: сама-то сбежала и попрощаться бы все равно не смогла! Саймон стоял в дальнем углу. «Раз уж решила выставить себя на посмешище, надо было предупредить!» — говорил его встревоженный вид.

Песня оборвалась. Чарли сделала глубокий вдох и открыла рот. Буквально две секунды назад она знала, что скажет, но теперь взгляд падал не на тех людей. Лиззи Пруст смотрела с одобрением, Кейт Комботекра беззвучно шептала: «Давай, давай», а Саймон вдруг решил улыбнуться.

«Не могу! Не могу разнести всех сразу! Больше половины гостей разноса не заслуживают! Нет, разнос должен быть адресным. Господи, я же стою на стуле посреди зала! Нужно что-то придумать».

— Хочу рассказать одну историю. Прежде никто из вас ее не слышал… — начала Чарли, мысленно спрашивая себя: «Что я замутила?»

Эта история хранилась в тайне по веской причине: в ней Чарли выглядела полной идиоткой. Оливия нахмурилась: она свято верила, что знает о старшей сестре все. Впрочем, она почти не ошибалась. Чарли утаила лишь пару фактов, один из которых собралась обнародовать.