Лучше подавать холодным

— А что же досталось тебе?

Бенна расплылся в ухмылке. — Обаятельная улыбка.

— Тогда улыбайся. Ещё один сезон. — Она соскочила с седла, одёрнула перевязь меча, бросила поводья конюху и зашагала ко внутренним воротам. Бенна торопливо посеменил за ней, при этом путаясь в собственном мече. Мужчина, живущий всю жизнь войной, он всегда умудрялся облажаться там, где дело касалось оружия.

Внутренний двор был разбит на широкие террасы у вершины горы, засажен экзотическими пальмами и охранялся ещё сильней, чем внешний. Древняя колонна — говорили, что она из дворца Скарпиуса — высилась в середине, отбрасывая мерцающее отражение в круглом пруду с серебряными рыбками. Необъятное скопление стекла, бронзы и мрамора, что и было дворцом герцога Орсо, на три четверти окружало колонну, похожее на чудовищную кошку с зажатой между её лапами мышью. С весны они достроили обширное новое крыло вдоль северной стены. Края декоративной каменной кладки были до сих пор наполовину покрыты лесами.

— Они отстраивались, — сказала она.

— Конечно. Как же принцу Арио хватило бы всего-то десяти залов для хранения туфель?

— В наши дни мужчина не поспеет за модой, если у него нет по крайней мере двадцати комнат для обуви.

Бенна глянул вниз на собственные сапоги с золотыми пряжками. — У меня не больше тридцати пар и этим всё сказано. Меня гнетёт моё несовершенство.

— Как и всех нас, — проворчала она. Наполовину законченный ряд изваяний стоял вдоль линии крыши. Герцог Орсо подаёт милостыню нищим. Герцог Орсо дарует знание слабоумным. Герцог Орсо защищает сирых и убогих.

— Удивлён, что здесь нет памятника, где вся Стирия вылизывала бы ему жопу, — прошептал на ухо Бенна.

Она указала наверх, на лишь частично обработанную глыбу мрамора. — Вон, уже готовят.

— Бенна!

Граф Фоскар, младший сын Орсо, мчался к ним вокруг бассейна, как прыгучий щенок, туфли скрипели о свежераздробленный гравий, веснушчатое лицо всё светилось. С той поры, как Монза в последний раз его видела, он, послушавшись чьего-то дурного совета предпринял попытку отрастить бороду, но немножко песочных волос делали его ещё больше похожим на мальчишку. Может он и принял всю доблесть от своего рода, но внешность передалась кому-то ещё. Бенна осклабился, забросил руку на плечи Фоскара и потрепал его волосы. От иного это воспринималось бы оскорбительно, но Бенна легко очаровывал других. У него так ловко получалось делать людей счастливыми, что это всегда казалось Монзе волшебством. Её таланты были строго противоположны.

— Твой отец ещё здесь?

— Да, и мой брат. Они со своим банкиром.

— Как его настроение?

— Насколько я могу сказать, хорошее, но ты же знаешь отца. Покамест, он никогда на вас обоих не злился, не так ли? Вы всегда приносили добрые вести. Вы и сегодя принесли добрые вести, правда?

— Мне сказать ему, Монза, или…

— Борлетта пала. Кантайн мёртв.

Фоскар не возликовал. У него не было отцовского аппетита на трупы. — Кантайн был хорошим человеком.

Насколько могла судить Монза, это и близко не попадало в цель. — Он был врагом твоего отца.

— При этом человеком, которого можно было уважать. Таких в Стирии осталось всего ничего. Он и правда мёртв?

Бенна сдул щёки. — Ну, его голова отлетела и была насажена на копья над воротами, так что если у тебя в знакомых нет чертовски хорошего хирурга…

Они прошли под высокой аркой, зал впереди был тусклым и гулким, как гробница императора, свет распадался на лучи пылинок и лился на мраморный пол. Наборы старых доспехов стояли, поблёскивая, в молчаливом внимании — древнее оружие зажато в стальных кулаках. Пронзительный стук каблуков, защелкал, отражаясь от стен, когда человек в тёмной форме выступил к ним навстречу.

— Вот говно-то, — прошипел на ухо Бенна, — этот пресмыкающийся Ганмарк здесь.

— Не трогай его.

— Не может быть, чтобы хладнокровный гад был так хорош с мечом, как говорят…

— Он таков.

— Если бы я был полумужчиной, я бы…

— Ты не таков. Не трогай его.

Лицо генерала Ганмарка было необычайно дряблым — мягкие усы, бледно-серые глаза всегда слезились, придавая ему вид исполненный скорби. Ходил слух, что его вышвырнули из армии Союза за сексуальную неразборчивость с участием другого офицера, и он пересек море в поисках хозяина с большей широтой взглядов. В отношении слуг широта взглядов герцога Орсо была бесконечной, только бы они хорошо работали. Они с Бенной были тому подтверждением.

Ганмарк учтиво кивнул Монзе. — Генерал Муркатто. Затем учтиво кивнул Бенне. — Генерал Муркатто. Граф Фоскар, я надеюсь, вы продолжаете упражняться?

— Бьюсь каждый день.

— Тогда мы ещё сделаем из вас меченосца.

Бенна фыркнул, — А может и зануду.

— И то и то — уже что-то, — прогудел Ганмарк своим глотающим буквы союзным акцентом. — Человек без дисциплины не лучше собаки. Солдат без дисциплины не лучше трупа. Фактически, хуже. Труп хоть не несёт угрозы своим товарищам. — Бенна открыл было рот, но Монза его перебила. Он может выставить себя мудаком и позже, если ему будет угодно.

— Как прошёл ваш сезон?

— Я отыграл свою партию, оберегая ваши фланги от Рогонта и его осприйцев.

— Притормозить Герцога Глистоползучего — хихикнул Бенна, — Действительно сложная задача.

— Не более чем эпизодическая роль. Комик выступил в трагической постановке, но надеюсь, зрители это оценили.

Эхо их шагов затихло, когда они сквозь очередную арку вошли в возвышающуюся ротонду в недрах дворца. Стены были украшены огромными барельефами, показывающими сцены из древности. Войны между демонами и магами, и тому подобную чушь. Высоко вверху, на великом куполе была роспись в виде семи крылатых женщин на фоне грозового неба — вооруженных, в доспехах и грозным взором. Судьбы несут земле предначертанное. Величайшая работа Аропеллы. Она слышала, что это заняло у него восемь лет. Настолько крохотной, слабой, глубоко ничтожной делало её это пространство, что Монзе до сих пор так и не удалось это преодолеть. Для того оно и сооружено. Вчетвером они поднялись по подметаемому слугами лестничному пролёту, по ширине годному для вдвое большего числа идущих бок о бок людей.

— И где же вы применили свой талант комедианта? — спросила она Ганмарка.

— В огоне и смерти, до врат Пуранти и обратно.

Бенна поджал губы: — Были настоящие сражения?

— Зачем бы мне их устраивать? Вы, что, не читали Столикуса? "Чтобы одержать победу зверь дерётся…"

— "… а генерал марширует". - закончила за него Монза. — Публика сильно смеялась?

— Полагаю, врагам было не до смеха. Вообще было мало кому, но ведь такова война.

— Я как-то нахожу время порадоваться, — бросил Бенна.

— Некоторых легко рассмешить. Из них получаются лучшие сотрапезники на пиру. — нежные глаза Ганмарка взглянули на Монзу — я заметил, вы не улыбаетесь.

— Я буду. Когда Лиги Восьми не станет, и Орсо будет королём Стирии. Тогда мы все сможем повесить свои мечи.

— По моему опыту мечи не любят висеть на крюках. Они привыкли возвращаться в чьи-то руки.

— Осмелюсь заметить, что его светлость оставит вас при себе, — сказал Бенна. — Хотя бы лишь для того, чтобы драить коридоры.

Ганмарк и ухом не повёл: — Тогда у его светлости будут самые чистые полы во всей Стирии.

Высокие двойные двери стояли на самом верху ступеней — львиные лики выложены на блестящем полированном дереве. Коренастый человек прохаживался туда-сюда перед ними, как старый преданный пес перед кабинетом хозяина. Верный Карпи, самый долгослужащий капитан в Тысяче Мечей. Шрамы сотни схваток выделялись на его широком, обветреном, честном лице.

— Верный! — Бенна схватил руку старого наёмника, похожую на большую чугунную заготовку. — Карабкаться на гору в твои годы? Разве ты не должен быть где-нибудь в борделе?

— Хотелось бы. — Карпи рыгнул — Но его светлость послал за мной.

— И ты, будучи послушной породы… послушался.