Страница 31 из 39
В то время как писец оглашал запись ее показаний, судья размышлял о том, что речь этой женщины звучала искренне и непринужденно и что рассказ ее соответствует всем известным ему обстоятельствам. И теперь он знает, откуда взялась глубокая зарубка, замеченная им на изголовье кровати в усадьбе. Также стало понятно, почему А Кван не заметил, что эта женщина — не Су-ньян: он потянулся к ней с серпом, стоя с той стороны кровати, где лежал Фан, а лицо ее было залито кровью. Готовность По Кая помочь ей легко объяснима и подтверждает подозрения, что магистр Цао может быть причастен к темным делишкам По Кая, и последний, несомненно, сообщил магистру о происшествии с его дочерью, которая случайно стала свидетельницей его встречи с одним из их сообщников-монахов; на всякий случай они с магистром договорились удалить ее на несколько дней. Это же объясняет и безразличие магистра Цао к судьбе его исчезнувшей дочери: он все это время знал, что она в безопасности.
После того как госпожа Ку оставила отпечаток пальца под своими показаниями, судья объявил:
— Вы прошли через тяжкие испытания, госпожа Ку. Надо честно признать, при подобных обстоятельствах мало кто вел бы себя столь разумно, как вы. Я не стану поднимать вопрос о степени виновности женщины, которая не донесла о смертоубийстве вследствие того, что сама стала жертвой тягчайшего из злодеяний — насилия. В мои обязанности не входит обеспечивать законоведов материалом для их изысканий. Моя обязанность служить правосудию и добиваться, чтобы зло, порожденное преступлением, было исправлено. Посему я постановляю: суд не предъявляет вам никаких обвинений и передает вас на попечение вашему супругу, Ку Мен-пину.
Когда Ку выступил вперед, жена бросила на него быстрый взгляд. Он же, не обращая на нее ни малейшего внимания, спросил напряженным голосом:
— Есть ли какие-либо доказательства, ваша честь, что моя супруга была действительно изнасилована, а не упала в объятья этого негодяя добровольно?
У госпожи Ку перехватило дыхание от неожиданности, но судья Ди ответил ровным голосом:
— Имеются. — И достал из рукава носовой платок. — Эта вещь, которая, как вы сами признали, принадлежит вашей жене, была найдена не на обочине дороги, как мною было заявлено прежде, а среди хвороста в хижине, что стоит у входа в усадьбу Фана.
Ку пожевал губами. Затем сказал:
— В таком случае ваш покорный слуга полагает, что эта женщина сказала правду. Но согласно кодексу чести, каковой из поколения в поколение соблюдается в моем скромном семействе, супруга обязана покончить с собой немедленно после того, как подверглась поруганию. Не совершив сего, эта женщина опозорила мой дом, и я заявляю во всеуслышание, что обязан дать ей развод.
— Имеете на то полное право, — сказал судья Ди. — Запись о разводе будет произведена должным образом. Суд вызывает магистра Цао Хо-сьяня!
Магистр Цао преклонил колени перед судейским столом, что-то ворча себе в бороду.
— Итак, магистр Цао, — спросил судья, — согласны ли вы принять в ваш дом вашу разведенную дочь?
— Мое глубочайшее убеждение состоит в следующем, — возгласил магистр Цао, — там, где затронуты основы основ, несомненно следует поступиться личными интересами. Кроме того, в качестве человека общественно значимого я полагаю себя обязанным быть примером для прочих, даже если это меня как отца сокрушает до крайности. Ваша честь, я не могу принять дочь, которая нарушила священные устои нравственности нашего общества.
— Это также будет записано, — холодно произнес судья Ди. — Госпожа Цао отдается под опеку суда впредь до удовлетворительного решения ее участи.
Он дал знак старшине Хуну увести госпожу Цао, а сам обратился к хозяйке веселого дома:
— Ваша попытка принудить эту женщину работать на вас в вашем заведении есть преступление перед законом. Однако, учитывая то, что до сего утра вы не трогали ее, а также учитывая, что вы так или иначе исполнили то, что обязаны были исполнить, по отношению к суду, я на сей раз прощаю вашу вину. Но коль скоро ко мне поступит еще какая-либо жалоба на вас, вы подвергнетесь порке и лишитесь грамоты на ведение вашего дела. Это также касается ваших товарок. Идите и сообщите им об этом!
Хозяйка веселого дома поспешно удалилась. Судья Ди ударил молоточком и закрыл заседание.
Он покинул судейское место, и вдруг его как ударило — Тан исчез. На вопрос, куда он делся, Ма Жун ответил:
— Так ведь еще в самом начале, когда Цао вышел к помосту, тут Тан чего-то забормотал, мол, совсем он расхворался, и исчез.
— От этого старика одни неприятности! — рассердился судья Ди. — Если это продолжится, я отправлю его на пенсию.
Открыв дверь своего кабинета и увидев сидящих там старшину Хуна и госпожу Цао, он велел Ма Жуну с Цзяо Даем обождать немного в коридоре.
Усевшись за свой стол, он бодро начал:
— Итак, госпожа Цао, теперь надо решить, что нам с вами делать. Чего бы вы сами хотели?
Губы ее задрожали, но она сумела взять себя в руки и медленно проговорила:
— Теперь я понимаю, что согласно священным устоям нравственности нашего общества я должна была покончить с собой. Но, признаться, тогда эта мысль мне просто не пришла в голову. — Она вяло улыбнулась. — Если я и думала о чем-нибудь там, в усадьбе, так только о том, как бы мне выжить! Не то чтобы я боюсь умереть, ваша честь, но мне не очень нравится делать то, в чем я не вижу смысла. Я хотела бы, ваша честь, воспользоваться советом, который вы мне можете дать.
— Это правда, согласно нашему конфуцианскому учению, — ответил судья Ди, — женщина действительно должна блюсти чистоту и непорочность. Однако я часто задаюсь вопросом, не касается ли это предписание более души, нежели тела. Ибо учитель наш Конфуций сказал: «Пусть человечность служит вам высшей мерой». Я, например, твердо придерживаюсь того убеждения, госпожа Цао, что все предписания должно трактовать в свете сих великих слов.
Госпожа Цао с благодарностью взглянула на него. Подумала немного и сказала:
— Кажется, лучшее, что я могу сделать теперь, это уйти в монастырь.
— Поскольку до сего дня вас ни в коей степени не привлекала духовная стезя, — заметил судья, — это будет означать только бегство от жизни, а оно не лучший выход для столь разумной молодой женщины, как вы. Не направить ли мне вас в столицу, к моему другу, которому нужна наставница для его дочерей? Со временем он, несомненно, сможет найти вам мужа.
Госпожа Цао отвечала застенчиво:
— От всей души благодарю вас, ваша честь, за ваше предложение. Но мой краткий брак с господином Ку оказался неудачен, а то, что случилось со мной на усадьбе, вкупе с тем, что я поневоле видела и слышала, пока жила на цветочной барке, все это навсегда отвратило меня от… от того, что происходит между мужчиной и женщиной. Поэтому мне кажется, что женский монастырь — единственное подходящее для меня место.
— Не говорите «навсегда», госпожа Цао, — вы для этого слишком молоды! — Судья Ди даже не улыбнулся. — И не этот вопрос мы с вами сейчас обсуждаем. Недели через две моя семья прибудет сюда; и прежде чем вы примете решение, вы должны обсудить все свои планы с моей старшей женой — я настаиваю на этом. А до той поры вы будете жить в доме нашего судебного врача, доктора Шена. Насколько мне известно, его супруга — женщина дружелюбная и разумная, а ее дочь составит вам компанию. Проводите госпожу Цао, старшина.
Госпожа Цао низко поклонилась и удалилась в сопровожденье Хуна. Тут же в кабинет ввалились Ма Жун и Цзяо Дай, к которому судья прежде всего и обратился:
— Вы слышали жалобу магистра Цао? Мне жаль его сына, он показался мне славным парнишкой. А поскольку вы оба имеете полное право на выходной, почему бы вам не прихватить с собой двух-трех охотников из числа стражников, не отправиться за город и не пристрелить этого тигра? Вы, Ма Жун, можете остаться. Дайте старшему приставу все необходимые указания о совместных с городскими квартальными поисках По Кая, а затем отдыхайте и лечите свою руку. Вы оба мне понадобитесь только к ночи, когда мы все вместе отправимся на церемонию в Храм Белого Облака.