Прикасаемый

— Тесты? Что ещё за тесты?

Он вздрогнул, как будто забыл обо мне.

— Физического характера. Время реакции, ответные реакции на стимуляцию и тому подобное. Нам так же необходимо определить твои пределы. Я хотел бы сделать это в такой день, когда ты не... имитируешь, не так ли?.. ничего крупного.

Он был рассеянным, и это пугало, но я не спрашивала. В течение следующих нескольких часов человек, который, наконец, представился Риком, атаковал меня миллионом вопросов. С каждым ответом его возбуждение все росло и росло.

К четырём часам дня я была вымотана настолько, что могла рухнуть замертво в любую минуту. Эффект от превращений никуда не делся. Головная боль, наконец, стала терпимой, но тупая ноющая боль в мышцах и суставах постоянно вызывала приступы тошноты.

Рик сжалился, покончил с вопросами и улыбнулся:

— Я просто хочу измерить тебе давление. А потом передам тебя в руки отца.

— Самое время, Рик. — Папа стоял, прислонившись к стене, скрестив руки, и наблюдал. Это немного напомнило ту пору, когда я была ещё ребёнком и каталась на карусели, на сельской ярмарке. С каждым оборотом я высматривала его, чтобы увидеть, как он наблюдает за мной, широко улыбаясь. Сейчас он был в точности такой же, как тогда. Только улыбка была другой. А может, и не была. Может быть, я видела то, что хотела видеть.

— Слышал, ты сегодня очень неплохо справилась, Дэзни, — сказал отец, когда Рик застегнул манжету для измерения давления выше моего локтя.

— Да как не фиг делать, — я заставила себя улыбнуться. — Итак, что такое? Я все ещё не знаю, чем буду здесь заниматься. Не хочешь дать мне подсказку?

Ухмылка отца стала невозможно широкой. Загруженной темными невысказанными обещаниями.

— Всему своё время.

— Потрясающе, — раздался в комнате восхищённый вздох Рика. — Сто двадцать на восемьдесят. Идеальное! — Он снял манжету и улыбнулся мне. — Да ты находка, моя дорогая.

Он отвернулся, чтобы сделать какие-то пометки, а отец шагнул вперёд.

— У меня есть для тебя награда.

В том, как он это произнёс, слышалось снисхождение и даже оскорбление, и мне захотелось его нокаутировать, но любопытство победило.

— Награда?

— Я ожидал, что ты усложнишь Рику жизнь, сделаешь этот день невыносимым для всех участников, но ты повела себя исключительно здраво.

— Может быть, перед тем, как мы отправимся домой, я могла бы прикорнуть на диване у тебя в кабинете, и мы будем квиты? — Я с трудом держала свои глаза открытыми.

— Если ты предпочитаешь отдых экскурсии по камерам, это тоже неплохо...

Он привлёк моё внимание и знал об этом.

— Экскурсия по камерам?

— Мне подумалось, что тебе понравится, если я возьму тебя с собой, чтобы показать того парня за решёткой. Запертого там, откуда он уже не сможет причинить тебе вред. — Он опустил руки мне на плечи, выводя меня из комнаты. — Может быть, это принесёт тебе некоторое успокоение.

Увидеть Кайла в его прошлой жизни, запертого, словно животное — это сделало бы ночные кошмары только хуже.

19

К

огда мы вышли из лифта на девятом этаже, я поняла это сразу. Воздух здесь был другим. Невозможно было классифицировать, каким воздух был на других этажах, но, если сравнивать с атмосферой на девятом, остальные казались чёртовой вечеринкой. В центре комнаты стоял тот же круглый стол, что и на других этажах, но этот был укомплектован мужчиной недовольного вида, одетого в белый халат и соответствующие перчатки. Он не обратил внимания на то, что мы вошли, продолжая беседовать с человеком, находившимся в дальнем конце комнаты. Я уловила только обрывки их разговора и основные слова: сжигание, захоронениеи зачистка. После чего я перестала обращать на них внимание.

Пока мы двигались по комнате, мои шаги гулко отдавались по всему помещению. Я опустила взгляд вниз и увидела, что пол под ногами был бетонный с коричневыми вкраплениями.

— Его так проще мыть, — сказал отец, когда заметил мой взгляд. — Здесь иногда случается всякое.

Всякое? Я сглотнула комок, подступающий к горлу, представляя, как кто-то смывает кровь и частички того, что осталось. К тому времени, когда мы добрались до другой стороны и вышли через другую дверь, меня уже чуть ли не вырвало.

— Девятый этаж — это, своего рода, наш отдел, решающий проблемы. Когда Шестёрки выходят из-под контроля, они попадают сюда, пока мы определяем лучший план действий.

— Лучший план действий?

— Это не гламурная работа, Дэзни. И не всегда симпатичная. Я должен время от времени делать жёсткий выбор. Иногда это включает в себя решение о том, исправляема ли Шестёрка или её нужно списать со счетов.

Списать со счетов.

Словно животное.

Я прикусила язык и попыталась не закричать. Противный медный привкус заполнил рот, а отец продолжал говорить.

— Знаю, что, возможно, для тебя это прозвучит как-то резко, но то, чем мы занимаемся, для блага общества. Для людей во всем мире.

Мы продолжали идти. Отец вытащил свою карту безопасности и провёл ею, позволяя нам получить доступ в маленькое белое помещение, в котором находился обыкновенный стол и одинокая красная дверь по другую сторону.

— Добрый день, Янси. Я беру Дэзни на экскурсию по камерам. Мы не задержимся.

Янси кивнул и открыл дверь. Я могла ощущать его глаза на мне, пока мы проходили. Когда же я обернулась, он попался на секунду, а затем отвёл взгляд. Может быть, не все в Деназене так гордились своей работой, как отец.

Мы вошли в следующую комнату, хотя она была больше похожа на просторный, невероятно длинный коридор. По обе стороны были расположены стеклянные огороженные участки.

Фактически, клетки.

Мы пошли вдоль ряда клеток, остановившись у первой занятой.

— Это Сто первая, — произнёс он, дважды постучав по стеклу. Это напомнило мне о его обычном способе касания аквариума в нашей гостиной.

Девочка внутри была моложе меня, может, быть, лет тринадцати. Ну, максимум, четырнадцати. Большие зелёные глаза, остекленевшие и безжизненные, смотрели перед собой. Её тонкие губы немного приоткрыты, и в правом уголке маленький след от розовой жидкости вёл вниз к подбородку. Она сидела на койке в углу, аккуратно сложив руки на коленях. На полу у её ног лежали поношенное одеяло и синий плюшевый мишка без головы. Она была одета в пару серых, запятнанных штанов и неописуемую безразмерную белую футболку.

— Зачем она здесь?

Потребовалась вся моя сосредоточенность, но я удержала под контролем гнев в своём голосе. Кайл провёл здесь всю свою жизнь. Такой была его жизнь в этом возрасте?

— Сто первая с нами несколько лет. Её мать погибла в результате несчастного случая, оставив её в одиночестве и без гроша. Мы нашли её и привели сюда. Около недели назад она сломалась и напала на здешнего доктора.

— Как такая малютка могла напасть на кого-нибудь? — Пока у ребёнка из-за мутации не наблюдалось полного рта игольчатых зубов, пропитанных ядом, я не понимала этого. Она вряд ли весила больше тридцати пяти килограммов, полностью промокшей и с двумя кирпичами в руках.

— Сто первая способна остановить твоё сердце. Эта малютка убила троих человек до того, как мы смогли успокоить её. — Он раскрыл карту, висящую рядом с дверью.

— Почему?

— Что почему?

— Почему она сделала это? У неё должна была быть причина.

Я знала, что металась по тонкому льду, но ничего не могла поделать. Что-то должно было заставить бедную девочку сломаться. Может, она провела час с Мерси...

— Ничего её не заставляло. Шестёрки иногда ломаются. Такое случается.

Мне следовало держать рот закрытым, но я не могла.

— Ломаются? Это случится со мной? Я закончу в одной из этих клеток с номером вместо имени, да, папа? В следующий раз, когда я пошлю тебя или вернусь нетрезвая с вечеринки?

Он отвернулся от Сто первой (а я задалась вопросом, каким было её имя) и стрельнул в меня самодовольной усмешкой.