Страница 26 из 76
Катрин с раздражением потерла мочку уха. Ноют — серьги-то увесистые. Всё Блоод с ее эстетико-эротическими фантазиями. И ты не лучше. Энгус для вас мальчишка. А сама-то разве что на год его старше. Если вообще старше. Сколько ему лет, так и не удосужилась узнать. Баронесса хренова. Нужно взять его, Блоод, и съездить в городишко. Дамы не сахарные, и в лесу подождут, пока Энгус покупать коней будет. Лучше парня лошадей все равно никто не выберет. И двоих-троих деревенских с собой взять не помешает. Пусть дорогу вспомнят. За тридцать лет страха, когда боялись даже мимо замка к броду пробраться, поотвыкли селяне от дальних прогулок. Что за люди такие? И через горы на севере пройти особых стремлений не имели, да и выше по течению перебраться не пытались. Ладно, вольному — воля. Хм, может их того — закрепостить?
Совсем озверела.
Катрин слезла со стены, пнула флагшток. Крепкий. Надо бы поднять что-нибудь. В этом мире без трусов ходить можно, но без знамени и герба — жуткий позор. Интересно, о «Веселом Роджере» здесь что-то слышали?
Ой, не о том думаем. Пиратствовать пока кишка тонка. Сено, овес и зерно — вот предел мечтаний. И соль. Рыбу засолить, мясо и сало. Лето длинное, но не бесконечное. Ляжет снег, придут вег-дичи и волки. Не те жалкие стайки, что знакомы по милым сказкам старушки Европы. Здесь, судя по рассказам, волчары куда сообразительнее и организованнее. О таинственных снежаках даже и речи нет — хитрющие твари, с вег-дичами их сравнивают. Каждый выход за стены превратится в боевую вылазку. А еще нужно будет прикрывать деревню. Зимой от хищников, летом не только от них…
Внизу неутомимо стучали топоры и молотки. С кузни несло гарью, с горном у мужчин частенько возникали проблемы. Катрин в последний раз окинула взглядом холмы, лесную опушку и русло реки. Дивный пейзаж. Здесь бы постоянного наблюдателя поставить. И крупнокалиберную снайперскую винтовку ему выдать. Волчьими шкурами можно было бы все полы в замке застлать…
До конца дня Катрин успела помочь Блоод разобрать огромный сундук полуистлевшей одежды, обсудить с Ингерн и другими женщинами обустройство развалившегося курятника и выслушать от Даллапа доклад о полнейшем отсутствии материалов для ремонта «куриных казарм». Потом был Фир Болг со списком лечебных трав, которые требовалось собрать, пока не кончился сезон. Еще было проведено исследование ящиков с древними свечами, которые почему-то плохо горели. Когда-то эти свечи доставили из самого Тинтаджа. Стоили дорого, так как воск содержал редкие благовония. Лучше бы они тогда закупили свечи и благовония по отдельности. Ну, претензии предъявлять некому. Милорд и его наследник погибли где-то в этих самых комнатах, леди-хозяйка давно умерла в изгнании. Подробностей Катрин по-прежнему не знала и совершенно не стремилась узнать.
В сумерках Катрин вывела за ворота пса. На натуральной пище Моде Лу поправился, его шерсть приобрела некоторый блеск. Но благотворные изменения в экстерьере не поменяли отношение к жутковатому зверю большинства людей. Пса по-прежнему до обморока боялись. Когда хозяйка с животным проходили мимо пустого амбара, где готовились ко сну поужинавшие рабочие, там наступила такая тишина, что было слышно, как постукивают по камню когти черного монстра. Катрин держала руку на холке пса, тот демонстративно не смотрел в сторону затаившихся людей. Употреблять ненормативную лексику и просто сомнительные выражения в замке давно отвыкли. Ругались все исключительно вежливо и двусмысленно.
Моде Лу чуть заметно шевельнул хвостом и, не торопясь, потрусил вниз. Возвращался он теперь только перед рассветом.
Катрин смотрела на черненое серебро речной воды. На луну и Темную Сестру наползали полупрозрачные облака и долина ежеминутно меняла цвета. Звенели цикады. Сквозь их неумолчный треск из темнеющего вдалеке леса доносилось уханье филина.
Из ворот выглянул Даллап. Убедившись, что чудовищный пес покинул замок, ветеран выбрался наружу и устало опустился на любимый камень.
— С гвоздями разобрались? — спросила Катрин.
— Разобрались, — пробурчал Даллап. — Шуму больше, чем нужно. Гвозди, они ведь разные получаются. Мы ведь не туссеры какие-нибудь. Делаем, как умеем.
Явились Блоод с Энгусом. Суккуб вспорхнула на перила моста рядом с подругой. В платье, с наброшенной на черные локоны шалью, Блоод казалась милой и домашней. Катрин, не оборачиваясь, чувствовала, как смотрит на подругу Энгус. Думает, дурачок, что в темноте незаметно. Эх, молодежь, молодежь. Катрин ощущала себя старой и омерзительно разумной. А вообще-то, было хорошо и уютно смотреть на реку и слушать обыденную болтовню.
Говорили все о том же: о запасах на зиму, о бесчисленных помещениях, просто вопиющих о ремонте. О деревенских, с их вялым и ленивым характером. Ранение Ингерн уже казалось какой-то нелепой случайностью, не имеющей прямого отношения к бородачам-селянам.
Катрин слушала, впадая в странную умиротворенную дремоту. Хорошо бы так и встретить старость: в окружении надежных товарищей, любуясь тихой ночной долиной. Уф, рано как-то о подобном мечтать. Надеешься в этой благодати до пенсии дотянуть?
Катрин заставила себя очнуться, рассказала о планируемой экспедиции для пополнения конского поголовья. Идея противодействия не встретила, тут же начали обсуждать детали.
Девушка вновь с трудом улавливала смысл. Хотелось, чтобы всегда стояла такая теплынь, чтобы не было комаров и порывистого ветра, чтобы так же мерцали звезды и неспешно тянулась рваная вуаль облаков. И вообще ничего бы не менялось…
Приковыляла Ингерн и сразу все изменилось. Голос у бедняжки еще не окреп, но мысль о том, что пора ложится спать, она довела до всех с былым нажимом. Супруг мгновенно повиновался, Энгус с Блоод остались запирать ворота, а Катрин отправилась навестить перед сном старого дарка.
…«Лепесток» медленно и тонко нарезал яблоко. Временами Катрин клала в рот прозрачный кисловатый ломтик. Фир Болг рассказывал о древних катаклизмах, которые воздвигли здешние горы и залили черной водой бездонные озера. Древние войны с племенами Дану казались поистине жуткими событиями. Но все-таки у девушки создалось впечатление, что тектоническое оружие не применялось. Преувеличивает старец. Впрочем, с годами всё видится грандиознее, чем было в действительности. Сколько же ему лет?
Столь некорректный вопрос хозяйка задавать не стала, зато сам старик поинтересовался:
— Тебе не интересно? Понимаю, я мучаю глупыми воспоминаниями существо, чью горячую кровь волнуют совсем иные заботы. Мои россказни хороши для детей и стариков.
— Извини. Твой рассказ слишком глубок и подробен, чтобы быть сразу осознанным такой необразованной и дубоватой чужачкой, как я.
Фир Болг обеспокоено оглянулся.
— Твой друг гуляет под луной, — успокоила старика Катрин. — Уж не нашел ли он какое-нибудь пушистое приятное существо?
— Нас с ним уже давно не развлекают брачные игры, — сухо отрезал Фир Болг. — Не всем боги даруют столь бурный темперамент, как вам с кровосоской. Хотя вряд ли блудливость можно назвать добрым даром.
По мнению Катрин, старик несколько принижал свои возможности. Несколько раз девушка улавливала отнюдь не смиренно-философские взгляды Фир Болга, направленные как раз на «кровососку». Возможно, в своей длинной и богатой событиями жизни представитель древней расы имел счастье (или несчастье) близко общаться с ланон-ши. Впрочем, это не тема для домыслов и сплетен.
— У каждого свои игры, — примирительно сказала Катрин. — Нас боги зачем-то создали невоздержанными. Куда ж нам, бедным, деваться? Надеюсь, мы сейчас не слишком мешаем твоим ночным трудам.
— Ничто не может оторвать истинного мыслителя от процесса познания, — снисходительно заметил старик, кивая на груду запыленных книг. — К тому же, вы ведете себя гораздо сдержаннее, чем раньше. Уж не случилось ли чего дурного?
— Ну, с подушками точно случилось. С ними ору потише, но рвутся. Приходиться зашивать.