Страница 25 из 76
Катрин позволила течению отнести себя чуть дальше и поплыла обратно к подруге. Бегать Блоод отказывалась, но при водных процедурах присутствовать любила и даже символически участвовала. Кстати, к холодам едва ли удастся восстановить замковую купальню и баню. А про отхожее место и подумать страшно. Ох, заботы, заботы….
Ингерн сидела в кресле и командовала. Голос у нее был еще слабый, но непреклонный:
— Поменьше масла, поменьше. И поровнее наливайте…
Пекли оладьи Даллап и молчаливая старушка со странным именем Фа. На китаянку она совершенно не походила, скорее уж — на беженку-монашку. При замковой кухне бабуля состояла еще в те времена, когда «Две лапы» процветали, да и лорд был самый настоящий — без наглых зеленых глаз и привычки собственноручно резать глотки беспородным бунтовщикам. Фа вернулась в первый же день, вместе со старостой и перепуганными плотниками. Еще тогда же приплелся старый, почти слепой кузнец. Потом население замка увеличилось на его внука-сироту и пришлую пожилую женщину. Катрин так и не поняла, почему безропотная женщина не прижилась в деревне. По-крайней мере, прачкой она была отменной. Кузнец, несмотря на слепоту и миновавшие тридцать лет, прекрасно ориентировался в родных кузне и мастерской. Его внук старательно таскал воду и исполнял прочие утомительные обязанности, которые на него с облегчением свалили Энгус с Даллапом. Вот если бы парнишка еще не приходил в такой ступор при появлении хозяйки… А одно упоминание о Блоод действовало на юнца катастрофически. Да, возраст гиперсексуальности. Можно надеяться — проблема сама рассосется. Лет через пять-шесть.
Катрин, обжигаясь, доела политые медом оладьи. Запила яблочным взваром. На столе красовался кувшин с пивом. Но с ним следовало быть поосторожнее, особенно утром. Портер этакой чудовищной крепости действовал покруче джина. Появлением данного сногсшибательного продукта замок был обязан возвращению еще одного исконного обитателя «Двух лап». Маленький клуракан появился незамеченным. Как он пролез в заваленный обломками лестницы подвал, сказать было сложно. О новом жильце девушка узнала от Фир Болга. Очень мило, но Катрин совершенно не понравилась легкость, с которой непрошеный гость проник в замок. Что делать, местные, они пронырливые.
Специалистом клуракан оказался увлеченным. Пиво получалось отменным, несмотря на то, что маленький мастер варил его буквально в руинах пивоварни. Даллап и деревенские виртуозы топора и стамески пришли в восторг. Жаль только, что сама Катрин не могла выпить больше половины кружки. Во время личного знакомства с высокородной леди бедный пивовар страшно смущался и оправдывался. Технических деталей хозяйка так и не уяснила, но почему-то о светлых сортах пива пока можно было забыть. Производственные трудности, да.
Трудностей хватало. Когда сытая и пришедшая в равновесие с окружающим миром, Катрин выползла во двор, у кузни скандалили. Собственно это был не скандал, а жаркий спор. Дискутировали по поводу гвоздей. Гвозди, действительно, получались паршивые. Изнуренный приготовлением оладий, Даллап яростно защищался по принципу — сами дураки. Ему поддакивал патриарх кузнечного дела. В ответ деревенские мастера демонстрировали гнутые скобяные изделия.
У Катрин не было ни малейшего желания разрешать сей конфликт, поэтому она малодушно ретировалась под защиту стен. Услышала голос вмешавшегося в спор Энгуса. Расслышать слова Катрин не могла, но тон у парня был уверенный. И, между прочим, мужики его слушали. Вновь застучали топоры. Катрин покачала головой. Молодец. Надо его поощрить. Медаль дать, что ли? Жаль, шоколадных медалек нет.
Катрин забрала Блоод, и девушки смылись на реку. Проверили перемет — улов был так себе, едва-едва на ужин хватит. Суккуб ловко цепляла коготком под жабры судаков и окуней, бросала в мешок. К рыбе Блоод относилась довольно брезгливо — холодная кровь ей никогда не нравилась. Зато сытые мужчины куда вкуснее.
Потом на маленьком островке подруги отмылись от чешуи. Нельзя сказать, что возня с переметом была так уж утомительна, но потянуло отдохнуть…
Отдохнули, потом отдохнули от отдыха. Катрин вытянулась на теплом песке. Блоод лежала на животе, пряча от солнца глаза. Повязка из нескольких слоев черного шелка плотно закрывала змеиные глаза, но полуденное солнце все равно слепило суккуба. Кроме защитной повязки, из одежды на обеих девушках остались только драгоценности. Довольно смешно возиться с крючками и уловом, бряцая серебром, но Блоод была непреклонна. Она откопала в замке прорву безделушек. Поскольку Фир Болг не возражал, Катрин пришлось принять и это наследство. И не просто принять, а частично таскать на себе. Впрочем, большую часть удалось сбагрить подруге. Блоод по-прежнему тяготела к женской мишуре, и стало понятно, почему. Наряды и драгоценности надежно маскировали ее убийственную дарковскую красоту. При беглом взгляде мужчины видели не сладкую погибель, а просто потрясающе красивую и соблазнительную молодую женщину. Ну, всматриваться пристальнее не рекомендовалась.
Катрин машинально вертела на запястье костяшки «браслета возвращения», затерявшиеся среди изобилия чеканного серебра. Великая ценность или ничтожная пустышка в здешнем мире? Может быть, этот островок с солнцем и рыбьей чешуей и есть настоящее Эльдорадо?
— Зачем носишь? Память? — спросила Блоод, не поднимая головы.
Катрин помолчала. У воды бродили длинноногие кулички, внимательно смотрели на речную даль.
— Память… да. Только я теперь забыла, о чем она, та память. Что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню. М-да…
— Тебе плохо?
— С чего ты взяла? Наоборот, чтой-то слишком благостно мне.
— Тебе не нравится. Я?
Катрин поднялась на локте:
— Ты, Бло, у людей дурного набралась. Комплексы какие-то, глупости надуманные. Ближе тебя у меня никого нет. Ты же знаешь.
— Я рада. Но ты путаешь.
— Ничего я не путаю, — пробурчала Катрин. — Это у тебя вопросы странные. От голода, наверное. Вообще-то, я тебе обещала мужчин.
— Нет. Все нужные. Лишних самцов нет. Подожду. Привыкну. Пока кролики и курицы. И украшения на тебе. Мне нравится, — Блоод неощутимо оказалась рядом, и принялась мягко и сладко доказывать, что ей действительно нравится.
Лестницу подправить тоже не мешало бы. Когда ступаешь, некоторые из камней шатаются под подошвами сапог, приходится опираться о стену. Оборону здесь держать одно удовольствие, но вот самим забираться наверх…. С другой стороны, долго ли продержишься на открытой всем ветрам площадке?
Катрин выбралась на смотровую площадку. Здесь было пустовато. Только голый флагшток. Вылинявшее до полной неузнаваемости старое знамя сняли еще в первые дни. Пусто и неприлично. Сейчас на площадке красовался лишь рассохшийся ящик непонятного предназначения. Хозяйка цитадели оперлась о массивный зубец, глянула вниз. С высоты внутренний двор казался маленьким. И конкретно загаженным. Штабель бревен, обрезки чурбаков и досок, куча песка, которую растащили по всему периметру. Песочницу, что ли сделать? Наследники Ингерн будут возиться, «пирожки» лепить. Впрочем, до наследников дело еще не дошло, а песок, видимо, целиком уйдет на ремонт мостовой у ворот. Со всем остальным потом разберемся.
Катрин удержалась от соблазна плюнуть на лысеющую макушку Даллапа. Шутка, недостойная миледи, и вообще — крайне дурного тона. Тем более что все равно не доплюнешь.
Экие глупости лезут в голову. Совсем спятила от лордовской жизни. Сиятельная хозяйка втиснулась между теплыми камнями зубцов и уселась на стене, поджав ноги. От высоты захватывало дух, но Катрин нравилось рисковать. Хотя опять же вопиющая дурь…
По дороге, ведущей из деревни, тащился возок. Дорогу порядком накатали. Пойдут дожди, развезет в жижу. Лошади и так выбиваются из сил. Белесую было особенно жалко. Животное заслуживает покоя. Хотя ей не привыкать, но все равно. Рабочих лошадей придется прикупить на стороне, в деревне их совсем мало. Серебра хватает, а купить негде. Напрашивается экспедиция в соседний городишко — в Дубник. Всего три дня пути, но кому ехать? Самой нежелательно, до короля слухи дойдут, не стоит дразнить Его Нервное Величество. Блоод исключается. Даллап пристегнут к юбке. Энгус? Не рано ему самостоятельно путешествовать?