Страница 24 из 76
— Спокойно, бойскаут.
Подросток подавился криком, попятился. Ужаса в его глазах было не меньше, чем у покойного беспалого.
…Нож в черепе засел плотно. Пришлось наступить мертвецу на грудь. Катрин брезгливо стряхнула с «лепестка» липкую жижу. В поредевшей толпе кто-то сдавленно всхлипывал, но, в общем и целом, стояла тишина. Мертвая.
— Еще вопросы по ведению будут? — осведомилась Катрин у замершего столбом старосты.
— Нет, миледи, — сипло пробормотал тот. — Они-то того, диковатые, — он показал на лежащие тела. — Из Дубника. Всего четыре года здесь. Приблудились. Темные люди…
— Угу, — девушка пнула сапогом тело, наконец, отошедшего в лучший мир Рафа. — Вас, должно быть, его масть обманула. Ну, этот рыжий вам счастья точно не принес. Вижу, остальные добрые и рассудительные селяне уже догадались, что хранить верность «Двум лапам» выгода прямая?
— Да, миледи. Не сомневайтесь, — заверил предводитель мирных хлеборобов.
— Прекрасно, — Катрин небрежно сунула ножи в ножны. — А то я уж начала разочаровываться в вашем гостеприимстве. И в вашем чувстве долга.
— Да что вы, миледи! Мы, и правда, люди темные, дремучие, в глуши живем. Грамотных нет, умом сплошь туговаты. Простите, что сразу вас не признали. Времена нынче смутные, кого только не встретишь на безлюдье.
— Это точно. Что интересно, они — времена — всегда смутные, — леди вставила ногу в стремя.
— Не желаете ли разделить с нами трапезу, миледи? Сейчас все готово будет. Стол наш не богат, но мы будем счастливы вас принять. Оно ж, не каждый день-то радость случается, — староста почти обрел былую уверенность.
— Смотрите, в штаны от счастья не наделайте, — сухо сказала Катрин. — На первый раз прощаю. Но если люди из замка еще раз найдут здесь прием, подобный сегодняшнему, уж не обессудьте. Деревню сожгу без разговоров. Мне почему-то не импонируют разбой и предательство. Да и перед королем как-то стыдно. Дойдут слухи, что Его Величество скажет?
— Так это, справедливо, миледи. Заверяю вас, никто и не мыслил ничего дурного против «Двух лап». И деды наши, и прадеды, проживали в счастливейшей безопасности рядом со столь славными, надежными стенами. Уж смеем ли надеяться на вашу защиту в нелегкое зимнее время?
— Надеяться смеете. Поговорим об этом завтра. Жду вас и ещё четверых мужчин потолковее. С инструментом. Без должного ухода «Две лапы» подрастеряли былой уют. Посмотрю, годны ли вы на что-нибудь, или мне приглашать мастеров из Тинтаджа. Кстати, из старых слуг кто-нибудь остался в живых? Мне нужны знающие люди. Дорогу в замок, надеюсь, никто не забыл? Верные толковые слуги не будут обижены.
В последнем, судя по физиономиям, добрые селяне не были уверены. Конечно, вербовать на службу, стоя в окружении четырех свежих трупов, занятие сомнительное.
Оказавшись за воротами деревни, Катрин вздохнула свободнее. И не только из-за вони свинарников, густо пропитавшей стойбище верных пейзан. Не верилось, что все случившееся, включая четыре трупа и велеречивые господские речи, произошло с ней самой. Тьфу ты, нелепость какая. Зачем всё это?
— Подождите, Катрин. Зачем гнать? Могут подумать, что мы боимся, — окликнул командиршу Энгус.
Катрин придержала коня:
— Во-первых, пусть думают. Всегда можем прирезать еще кого-нибудь для убедительности. Во-вторых, там страшно воняет. Совершенно дикие, в смысле санитарии, граждане. В-третьих, я действительно боюсь. Затопчут ведь кучей.
— Шутите? — недоверчиво спросил Энгус. — Так мгновенно отправили тех бродяг к предкам, что я и рассмотреть-то не успел. Хоть и ждал. Да селяне сейчас трясутся и радуются, что вы не прогулялись по всей деревне. Полагаю, вы станете самой суровой и милостивой леди «Двух лап». Останетесь в истории Медвежьей долины на веки вечные.
— Да уж, чуть что, попадаю в историю, — пробормотала Катрин.
— Вам не нравится? Это ж благородное дело.
Сиятельная леди действительно морщилась:
— Так противно резать грязных скотов. Они даже за ножи схватиться не успели.
— Да, нужно было их сначала заставить помыться.
Катрин кивнула. Она чувствовала себя весьма глупой и хвастливой леди. Там, в деревне, слишком лихо сунула нож за голенище. В ножны не попала, а вот в собственные штаны…. Теперь и дырка, и порез. Стыдно будет объяснять Блоод происхождение сей боевой раны.
Глава 6
…Сначала заскрипела пила, потом, практически сразу, музыкальную партию подхватила пара молотков. Катрин плотнее прижалась щекой к подушке. Раскрывать глаза не было нужды. И так знала — едва рассвело. В общем-то, Катрин ценила и уважала трудолюбивых людей. Но не до такой же степени! Ремонтные работы в замке нынче велись от темна до темна.
— Вставай, — прошептала Блоод, — пора тебе скакать. Лошадь тележная.
Катрин, не глядя, сгребла подругу за густую гриву волос, ткнула лицом в подушки:
— Молчи, поскакунья. Некоторым лишь бы издеваться, кровососка бессонная.
— Зато мне. Завтрак не нужен. Только ужин.
— Размечталась. Недожаренная баранина — вот всё, что тебе светит. — Катрин потянулась за безрукавкой.
Когда хозяйка вышла во двор, трудовой процесс уже был в разгаре. На стене сидели четверо плотников. Остальные таскали доски снизу. Провал в крыше галереи почти заделали, работы оставалось всего дня на два. Катрин ответила на почтительные приветствия и быстренько выскользнула за ворота. Слава богам, на излишне открытую господскую безрукавку уже перестали обращать повышенное внимание.
Девушка ускоренно сбежала по тропинке, свернула к кустам у реки. Потом, уже медленнее и размереннее, двинулась вдоль берега. Окончательно пробуждалась она обычно не сразу, и как раз здесь, двигаясь вдоль камышей и песчаных заводей, Катрин и приходила в себя. Утренний, покусывающий плечи, холодок исчез. Ноги двигались все резвей. За прошедшие дни в траве уже появилась тропинка. Точно — лошадь. Права Блоод, люди работают, а барыня здесь праздно галопирует… Из тростника с шумом вырвались напуганные утки. Вот, еще и живность смущаешь. Впрочем, многочисленные приречные обитатели уже привыкли к бессмысленному утреннему моциону странного двуного создания. Семенили по песку трясогузки и мелкие кулики, в кустах щебетала неведомая мелочь. Неутомимо плюхалась в воду пара серо-голубых зимородков. Ага, тоже рыбку любят.
У огромной ивы Катрин развернулась и побежала обратно. Возвращаться было не так приятно. Ноги несли по-прежнему легко, дыхание дисциплинированно поддерживало нужный ритм, но перед глазами уже маячил холм с замком и в голову назойливо лезли бесчисленные хозяйственные мысли. Вот что толку думать о запасах тёса и пеньки, об отсутствии хорошего шорника, когда в замке уйма людей, разбирающихся в этих проблемах куда лучше? На кой черт леди здесь вообще нужна? Толку никакого, только жрет исправно. Даже бодрящее чувство сексуального напряжения вносит в бытие присутствие суккуба, а не белобрысой хозяйки. Ну, с этим, положим, можно согласиться без печали. А с остальным? Будем и дальше надувать щеки и осуществлять «общее руководство»? Даже рыбу ловить уже не хочется. Ртов прибавилось, так что настоящий рыбхоз организовывать пора. Правда, пока рыбу исправно из деревни таскают. Там, по соседству, в озерах, такие караси приличные…
Катрин нырнула в кусты и выскочила к мосткам. На носу долбленки сидела Блоод.
— Быстрая. Как щука.
— И такая же голодная, — пробормотала Катрин, сбрасывая ремень с ножнами и одежду.
Блоод с очевидным удовольствием и одобрением наблюдала, как подруга разоблачается.
— Могла бы. Бегать без всего.
— Угу. А какой-нибудь любознательный тип со стены сверзится. Или палец себе оттяпает. Не так много у нас работников.
— Без одного мы бы обошлись. И без пальца. Тоже. Не умеют ничего. Только стучать.
— Тебе дай волю, так ты их вообще без рук оставишь. Чтобы не отвлекались от главного… — Катрин без всплеска нырнула с шатких мостков. Прохладная зелень воды обняла, понесла дальше. Девушка вынырнула, откинула с лица волосы. Надо бы постричься, да покороче. Вот Ингерн окончательно встанет на ноги, возьмет ножницы. Хотя и Блоод можно попросить. В последнее время суккуб жутко вдумчиво относилась ко всяким дамским мелочам.