Мисс Благоразумие

Сам Флинн тоже выглядел необычно. Его голубая рубашка классического стиля была тщательно отутюжена и накрахмалена — вот так! На темных брюках виднелись безукоризненные стрелки. На ногах строгие туфли, а не прежние кроссовки или тапочки. Но самой ужасной — и самой заметной — переменой в его облике было почти полное отсутствие улыбки.

Она уже целую вечность не слышала громового хохота Флинна, не слышала, чтобы он орал на кого-нибудь из сотрудников. Его речь состояла из одних «пожалуйста» и «спасибо». Он больше не рассказывал неприличных анекдотов, не выдвигал сумасшедших идей и вел себя как степенный начальник, каковым ему и полагалось быть. Все сотрудники были не на шутку обеспокоены: а вдруг это признак нервного расстройства?

Молли тоже терялась в догадках. У нее не было ни малейшего представления о том, почему он вдруг так резко изменился, но началось это как раз после той ночи, когда они занимались любовью.

— Молли… — Флинн выбрался из рабочего кресла; было ясно, что мысли его все еще заняты отказавшейся от места няней. — Я даже не понял, почему она ушла, почему так расстроилась.

— А тебе не кажется, Макгэннон, что ты перебарщиваешь со своей опекой малыша?

— Разве можно переборщить, когда заботишься о ребенке? С безопасностью ребенка не шутят, Молли.

— Согласна. Целиком и полностью. Но… — Она пыталась найти нужные слова, хотя в действительности ей хотелось лишь одного — крепко обнять стоящего перед ней мужчину. Он казался таким… одиноким. Но этот новый, серьезный Флинн не располагал к прикосновениям, не флиртовал с ней и не приставал уже больше недели. Он вроде бы хотел держаться на расстоянии, но в то же время всеми правдами и неправдами стремился как можно больше времени быть в ее обществе. Он посылал такое множество смешанных сигналов, что она запуталась и не знала, что ей делать, что думать.

— Ты что-то хотела сказать?

— Да. Мне кажется, не стоит волноваться, когда ребенок находится с няней. Мне ведь ты доверяешь.

— Ну да, конечно. Но ты — это ты. А Гретхен или любая другая няня — это совершенно незнакомый человек.

— У этого незнакомого человека больше опыта в том, что касается ухода за детьми, чем у нас двоих, вместе взятых.

Но это все слова, брошенные на ветер, подумала она. Все сотрудники видели, как он мчится наверх, стоит Дилану только пикнуть разочек. Завтра утром никто не удивится, что Гретхен ушла. Молли догадывалась, что было бы совершенно бесполезно убеждать сейчас Флинна не так сильно опекать малыша. У него такой подавленный и измотанный вид.

— Я почему-то думаю, что день у тебя был тяжелый еще до проблемы с Гретхен.

— Точно. Весь день сегодня я словно в котле под высоким давлением. Плюс еще звонок Вирджинии… — Он провел рукой по волосам и вдруг нахмурился. — Ты ведь с утра принесла мне стопку бумаг, которые мне полагалось просмотреть, так?

— Да, это счета, подводимые в конце месяца. А еще вновь поступающие проекты. Я даже не могу зарегистрировать их, пока мы с тобой не сядем и не посмотрим их. Это дело на пару часов.

— Да, знаю. Просто еще руки не дошли. Если хочешь, я начну прямо сейчас… что ты делаешь?

— Подаю тебе пальто. И ищу пальто Дилана. Он только что проснулся. Ему наверняка надо будет сменить подгузник, а потом, мальчики, я поведу вас обедать. — Она сказала это твердым голосом. Что-что, а дополнительная работа Флинну никак не нужна. Няни он лишился, новой работы накопилось чуть ли не до потолка, а у него от недосыпания глаза совсем провалились… Так что совершенно очевидно — кто-то должен ему помочь.

— Молли, мы не сможем взять с собой на обед Дилана.

— Еще как сможем.

— Рестораны соблюдают санитарные нормы. И наверняка никто не обрадуется, если Дилан начнет кричать во весь голос! А кроме того, ты много раз видела, как Дилан ест…

— Да, конечно. Но я знаю одно подходящее местечко. Не спорь со мной, Макгэннон, побереги дыхание. Ты все равно проиграешь. Ты хочешь есть. Я тоже. И малыш тоже. Тебе потребуется составить план работы, раз ты опять без няни. Никто, ну абсолютно никто не может организовать жизнь другого человека лучше, чем я.

Вот так, подумала она. Наконец-то он улыбнулся. Вежливое обращение с этим типом никогда не давало положительного результата. Но стоит его пошпынять, и можно кое-чего добиться.

Она улыбнулась ему в ответ, но улыбка вышла довольно бледной. Свинцовое чувство страха пульсировало у нее в крови. Она старалась двигаться быстро, чтобы он не заметил, как она расстроена. Как только подгузник был сменен, пальто надеты, а дверь офиса заперта, она быстро повела их на парковочную площадку.

Кружась, медленно падали снежинки, нежные и хрупкие, словно лунный свет. В разговоре с ней он упомянул о звонке Вирджинии, и она не могла не заметить, как быстро он переменил тему. Со дня появления в его жизни Дилана Флинн обращался за помощью лишь к одному человеку. К ней. В этом Молли видела явное доказательство того, что он доверял только ей, но всегда опасалась, что эта потребность у него была лишь временной. Флинн обладал сильным, жестким характером. Как только понял, что безумно любит сына, он перестал обращаться к ней за помощью. Его поведение в последние несколько недель, а вдобавок тот факт, что он не пожелал обсуждать с ней такую важную для него тему, как звонок Вирджинии, как нельзя лучше доказывали, что он в ней больше не нуждается.

Она теряла мужчину своего сердца. И пока просто не знала, что ей делать, разве только попробовать избавиться от этого липкого, парализующего страха. О мальчиках нужно позаботиться и накормить их. Уж, по крайней мере, эта работа была ей хорошо знакома.

Машину вел Флинн, а Молли показала ему, где нужно свернуть. Он усмехнулся, увидев двойную золотистую арку.

— Что ж, если во Вселенной и есть подходящее место, где можно накормить Дилана, то это должно быть здесь, — согласился он.

В «Макдоналдсе», куда они приехали, как и надеялась Молли, было полным-полно детей.

Толпы подростков с жадностью поглощали здесь биг-маки, запивая их газировкой, но не меньше было и молодых родителей с детьми младшего возраста, с которыми нельзя отправиться в обычный ресторан.

Дилан, на взгляд Молли, оказался самым живым и шумным малышом во всем зале. Впрочем, вполне возможно, ее подобное суждение было продиктовано любовью. Поздновато сейчас притворяться, будто она не влюбилась в маленького разбойника так же сильно и необратимо, как в его папочку.

Отец «разбойника» ел с таким аппетитом, словно не брал в рот и маковой росинки в течение целой недели. Молли взяла на себя заботу о чертенке — покормила его захваченным с собой детским питанием, а напоследок дала бутылочку с молочной смесью. Дилан, как и следовало ожидать, в два счета покончил со своей едой и немедленно захотел получить то, что ели взрослые. Почти целых пять минут Флинн читал сыну лекцию о том, как правильное питание в детстве может повлиять на всю дальнейшую жизнь человека, а возможно, и на коэффициент его умственных способностей, пока у Молли не лопнуло терпение.

— Ну хватит, Макгэннон. Я заберу у тебя все эти книги о правильном уходе за детьми и сожгу их. Кусочек жареной картошки никак не может повлиять на судьбу ребенка. Так что дай ему один ломтик, а то я сама дам.

— Ты считаешь, что я слишком серьезно отношусь к роли родителя?

— Слово «педант» имеет для тебя хоть какой-нибудь смысл? — развеселилась неожиданно Молли.

Флинн тут же выдал сыну один ломтик жареного картофеля, а затем, хитро улыбнувшись, взглянул на молодую женщину.

— А может, и стоило мне стать немного педантом, раз это заставило тебя рассмеяться?

Что ж, действительно заставило. И Молли поняла, что Флинн заметил ее тревожное настроение. И оба не сумели сдержать смеха, наблюдая за реакцией Дилана на этот единственный ломтик жареной картошки. Он ему страшно понравился. Даже более того.

Выражение «золото, а не ребенок» лишь в редчайших случаях было применимо к их малышу, но на этот раз они закончили трапезу на удивление мирно. На беду, внутри этого заведения имелась специальная площадка для игр. Все дети младше десяти лет с криками носились среди деревянных «джунглей», качелей и горок для катания. Дилан начал подпрыгивать и настойчиво жестикулировать, показывая, что он тоже хочет поиграть вместе с другими детьми.