Страница 6 из 107
Кофе осел, в колбу ворвался воздух, жидкость забулькала и успокоилась.
Я отвинтил вертушку и поставил ее в углубление на раковину.
Налив две чашки, я добавил ему брэнди.
– Вам черный, Терри. – Себе я положил два куска сахару и плеснул сливок.
Я уже выходил из штопора. Открыл холодильник и достал пакет сливок я уже бессознательно.
Я сел напротив него. Он не двигался. Застыл в своем углу, словно кол проглотил. Затем без всякого предупреждения упал головой на стол и зарыдал.
Он не прореагировал, когда я перегнулся через стол и выудил револьвер у него из кармана. Это был маузер – 7,65, настоящий красавчик. Я понюхал дуло.
Открыл магазин. Все патроны на месте.
Терри поднял голову, увидел кофе и начал медленно пить, не глядя на меня.
– Я никого не застрелил, – сообщил он.
– Если и застрелили, то давно. Здесь следов нету. Из этого вы вряд ли кого прикончили.
– Я вам все расскажу, – начал он.
– Минуточку. – Я быстро, обжигаясь, допил кофе и налил себе еще.?
Слушайте внимательно. Будьте очень осторожны со своими рассказами. Если действительно хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану, вам нельзя касаться двух вещей. Первое… да вы слушаете?
Он еле заметно кивнул, бесстрастно глядя в стену у меня над головой.
Шрамы сегодня были очень заметны. Кожа у него была мертвенно–белая, и все равно шрамы выделялись.
– Первое, – медленно повторил я. – Если вы совершили преступление или то, что считается преступлением по закону, – я имею в виду что–то серьезное, – мне этого говорить нельзя. Второе. Если вы знаете, что такое преступление совершил кто–то другой, то и про это мне нельзя говорить. Если хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану. Ясно?
Он посмотрел мне в глаза. Взгляд был твердый, но безжизненный. Кофе ему помог. Лицо еще не порозовело, но он уже пришел в себя. Я налил ему еще чашку и опять плеснул спиртного.
– Я же сказал, что попал в передрягу, – произнес он.
– Это я слышал. Не хочу знать, в какую. Мне надо зарабатывать на жизнь.
Лицензию на частный сыск могут и отобрать.
– А если бы я вас силой заставил, под прицелом? – осведомился он.
Я усмехнулся и подтолкнул к нему пистолет по столу. Он посмотрел на него, но трогать не стал.
– До самой Тихуаны, Терри, вы бы меня под прицелом не довезли. Да еще надо пересечь границу, потом подняться в самолет. А ведь мне иногда приходилось иметь дело с оружием. Забудем этот вариант. Хорош бы я был, объясняя полиции, как вы меня до того напугали, что я послушался. Конечно, если тут вообще есть о чем объясняться с полицией – мне ведь неизвестно.
– Слушайте, – сказал он. – В дверь постучат только в полночь, а то и позже. Прислуга побоится ее беспокоить, когда она спит. Но часов в двенадцать горничная все–таки постучит и войдет. А ее в комнате не будет.
Я отхлебнул кофе и промолчал.
– Горничная увидит, что постель не тронута, – продолжал он. – Тогда она сообразит, где надо искать. За главным особняком, в глубине, есть дом для гостей. Со своим гаражом и всем прочим. Сильвия провела ночь там. И там ее найдет горничная. Я нахмурился.
– Мне надо осторожно выбирать, о чем вас можно спрашивать, Терри. А не могла она провести ночь где–то еще?
– Все ее вещи будут разбросаны по комнате. Никогда ничего не вешает.
Горничная поймет, что она накинула на пижаму халат и пошла в дом для гостей.
Больше некуда.
– Не обязательно, – заметил я.
– Говорю вам, в дом для гостей. Черт побери, неужели вы думаете, они не знают, что там происходит? Прислуга всегда знает.
– Ладно, замнем это, – решил я. Он провел пальцем по здоровой щеке, оставив на ней красную полоску.
– А в доме для гостей, – продолжал он медленно, – горничная увидит…
– Вдрызг пьяную Сильвию, в полном отпаде, в отключке, – резко подсказал я.
– Да? – Он задумался над этим. Долго шевелил мозгами. – Конечно,? произнес он, – так и будет. Сильвия не алкоголичка. Когда она хватит лишнего, вырубается надолго.
– Тут и поставим точку, – сказал я. – Только вот что еще. Выдаю экспромт.
В последний раз, когда мы вместе выпивали, я был с вами грубоват, бросил вас в баре, если помните. Очень уж я на вас разозлился. Потом, все обдумав, я сообразил, что вы просто пытались шутовством заглушить дурное предчувствие.
Вы говорите, что у вас есть паспорт и виза. Визу в Мексику так сразу не получишь. Они не всех к себе пускают. Значит, вы не сегодня надумали удрать.
Я и то думал, сколько вы еще продержитесь.
– Наверное, меня удерживали какие–то обязательства – вдруг я ей и вправду понадоблюсь, а не только как прикрытие от старика. Кстати, я вам ночью звонил.
– Не слышал, я сплю крепко.
– Потом я пошел в турецкие бани. Пробыл там пару часов, принял паровую ванну, холодный душ Шарко, массаж и кое–кому оттуда позвонил. Машину оставил на углу Ла Бреа и Фаунтен. Оттуда шел пешком. Никто не видел, как я сворачивал к вам на улицу.
– Нужно ли мне знать, кому вы звонили?
– Во–первых, Харлану Поттеру. Старик улетел вчера в Пасадену по делам.
Так что дома его не было. Еле разыскали. Но в конце концов соединили. Я сказал, что прошу извинения, но уезжаю. – Излагая это, он смотрел вбок, в окно, где куст жасмина старался пробиться сквозь проволочную сетку.
– Как он это принял?
– Сказал, что ему очень жаль. Пожелал удачи. Спросил, нужны ли деньги.?
Терри хрипло засмеялся. – Деньги. Первое слово у него в букваре. Я сказал, что денег у меня полно. Потом я позвонил сестре Сильвии. Поговорил почти так же. Вот и все.
– Вот что мне надо вас спросить. Вы когда–нибудь в этом доме для гостей заставали ее с мужчиной? Он покачал головой.
– И не пытался. Но это было бы нетрудно. Обычное дело.
– У вас кофе стынет.
– Больше не хочу.
– Значит, у нее было много мужчин? И все–таки вы женились на ней снова.
Я понимаю, что она дамочка хоть куда, но все–таки…
– Говорил же я вам – я ничтожество. Черт побери, почему я ушел от нее в первый раз? Почему после этого, каждый раз при виде ее, я напивался вдрызг?
Почему, валяясь в канаве, не просил у нее денег? У нее до меня было пять мужей. И каждый вернулся бы, стоило пальчиком поманить. И дела тут не только в ее миллионах.
– Да, она хоть куда, – сказал я, взглянув на часы. – Почему обязательно в десять пятнадцать из Тихуаны?
– На этот рейс всегда есть места. В Лос–Анджелесе никто не хочет лететь на ?Дугласе? над горами, когда можно прямо здесь сесть в поезд и через семь часов быть в Мехико–сити. Но там, куда мне нужно, поезд не останавливается.
Я встал и прислонился к раковине.
– Теперь подобьем баланс, только не перебивайте. Сегодня утром вы явились ко мне в сильном волнении и попросили отвезти в Тихуану к раннему рейсу. У вас в кармане был револьвер, но этого я мог и не знать. Вы сказали, что терпели, сколько могли, но вчера вечером ваше терпение лопнуло. Вы застали свою жену мертвецки пьяной, с мужчиной. Вы ушли, направились в турецкие бани, где пробыли до утра, позвонили оттуда двум ближайшим родственникам жены и поставили их в известность. Куда вы хотели уехать, меня не касается. У вас были законные документы на въезд в Мексику. Мы друзья, и я пошел вам навстречу без особых раздумий. Почему бы и нет? Денег за это вы мне не платили. Машина у вас была, но в таком состоянии вы не могли сесть за руль. Это тоже ваше дело. Вы человек эмоциональный, в войну были тяжело ранены. Наверно, надо бы мне забрать вашу машину и приткнуть куда–нибудь в гараж для сохранности.
Он пошарил в карманах и подтолкнул через стол кожаный футляр для ключей.
– Как звучит? – осведомился он.
– Смотря кто слушает. Это еще не все. Вы не взяли ничего, кроме одежды, что на вас, и некой суммы, полученной вами от тестя. Все остальные ее подарки вы бросили, в том числе и то роскошное сооружение, что стоит на углу Ла Бреа и Фаунтен. Вы хотели уйти чистым и как можно дальше. Ладно. Годится.