Страница 51 из 115
Но гляди сюда!
Друг с другом кротко Города беседуют,
540Смеются радостные, примиренные,
Хотя в ужасных синяках, в царапинах,
С продавленными головами, в ссадинах.
Теперь взгляни на зрителей! Написано
У них на лицах ремесло.
И верно ведь.
Сидит там, видишь, мастер оружейных дел
И рвет в печали волосы.
А рядом с ним
Мотыжник плюнул в рожу оружейнику.
Ковач плугов, ты видишь, как доволен он,
В ребро он двинул мастера копейного.
550Скажи же поселянам, пусть домой идут!
Услышь, народ! Велим мы земледельцам всем,
Орудья снарядивши, выходить в поля.
Бросьте щит скорей, и дротик, и проклятое копье!
Дышит воздух весь чудесной плодоносной Тишиной.
Все спешите на работу в поле с песнями, вперед!
День счастливый, день желанный для хозяев-поселян!
Увидав тебя, с весельем я встречаю сад родной.
Вижу смоквы, что когда-то я мальчишкой посадил.
Вас приветствовать я счастлив после долгих-долгих лет!
560Други милые, богине мы помолимся сперва,
Toй, что нас освободила от султанов и горгон.
На дорогу купим вкусный полоточек балыка
И отправимся в веселье восвояси по домам!
Посейдон свидетель, славной собрались вы здесь толпой!
Встали густо, встали плотно, словно праздничный пирог.
Видит Зевс, блестит мотыга навостренным лезвием
И на солнышке сверкают вилы зубьями тремя!
Как чудесно, как нарядно выстроились их ряды!
Как мне хочется вернуться поскорей на хутор мой
И перекопать лопатой залежалый чернозем!
570Братья, вспомните, как прежде
Мы живали под покровом
Тишины, богини милой!
Вспомните о тех вареньях,
Об изюме, черносливе
И о соке виноградном,
О фиалках у колодца,
О серебряных маслинах,
Ненаглядных,
А за это все Богине
580Вознесите похвалу!
Строфа
Здравствуй, здравствуй, дорогая,
Славен будь твой приход!
Стосковались по тебе. Страсть томила нас давно
Возвратиться на поля.
590Ты — наш клад, богатство наше, золотая Тишина!
Свет и счастье ты для всех,
Кто боронит, сеет, жнет!
Всяким изобилием,
Милостью, щедротами
Нас благословила ты!
Ты — спасенье земледельца, каши ячневой горшок!
Низко кланяются лозы и смоковные побеги,
Все, что зреет, все, что зеленеет на земле,
Тебе шлет привет
600И смеется!
Только где ж она скрывалась столько долгих тяжких лет?
Ты, среди богов добрейший, расскажи нам, научи!
К вам, хозяевам, почтенным земледельцам, речь моя.
Слушайте, чтоб знать и помнить, как погибла Тишина. 217
Начал Фидий злополучный, первый он нанес удар,
А затем Перикл. Боялся он невзгоды для себя.
Ваших прихотей страшился, ваши зубы злые знал.
Чтобы самому не сгибнуть, в город он метнул пожар.
Бросил маленькую искру — о мегарянах закон.
610И раздул войну такую, что у эллинов глаза
Выжег дым до слез горючих. Плакал здесь народ и там.
Услыхав про это, лозы грозно начали шуметь,
В гневе бочки застучали, друг на дружку наскочив,
И конца не стало сваре. Так погибла Тишина.
Слов таких, клянусь я Фебом, не слыхал ни от кого.
Не догадывался даже, что якшался Фидий с ней.
Не слыхал и я доселе. Значит, потому она
Так красива, что в родстве с ним. Многого не знаем мы.
Вам подвластные тотчас же услыхали Города,
620Как, ощерив яро зубы, вы грызетесь меж собой.
Стали строить злые козни, испугавшись податей.
Тяжким золотом лаконских подкупили вожаков.
Те — бесчестны и корыстны, лицемерные друзья —
Подло выгнали богиню, жадно подняли войну.
Но и там богатых прибыль стала злом для поселян!
За отместкой полетели стаи наших кораблей
И сожрали у безвинных смоквы спелые в садах.
Поделом! Повырубали смоквы и в моем саду.
Посадил я их, взлелеял, вырастил своей рукой.
630Поделом, дружок, по праву! Ведь каменьями они
Шестиведерную бочку у меня разбили в щепь.
А когда собрался в город, кинув нивы, сельский люд,
Невдомек, что продают их здесь и там одной ценой.
Сад растоптан виноградный, и маслин родимых нет, —
И на болтунов с надеждой стал глядеть бедняк. А те
Знают, что для них находка — нищий и без сил народ,
И дрекольем двуязычным прочь прогнали Тишину.
Та частенько возвращалась, нашу родину любя,
А они купцов союзных, словно яблоню в саду,
640Обколачивали палкой с визгом: «Он Брасиду друг!»
Вы ж бросались на опадки и скулили, как щенки.
Побледневший, изможденный, город в ужасе поник,
Жадно клевету любую проглотить он был готов.
А союзники, увидев, как терзают их и бьют,
Стали золотом червонным засыпать горланам рот.
Страшно те разбогатели. Обнищала вся страна.
Ничего-то вы не знали. А кожевник был во всем 218
Виноват.
Гермес владыка! Помолчи, не называй!
Под землей, куда ушел он, не тревожь его, оставь!
650Он уж стал теперь не нашим, он тебе принадлежит.
Все, что про него ты скажешь,
Что плутом он жил негодным,
Болтуном, лгуном, пройдохой,
И задрыгой, и задирой, —
Это все сейчас ты скажешь
Про клеврета своего.
Хор пляшет.