Страница 22 из 58
Я нашел его под мостом автострады. Он лежал на спине, раскинув руки, с застывшим взглядом. Глядя на него, можно было подумать, что он упал с автострады и разбился о камни, которыми во время строительства моста вымостили этот участок земли. Но на груди у него, выделяясь на светлой ткани, темнело маленькое круглое отверстие от пули. Снаружи оно было темно-красного, почти черного цвета, внутри плаща — светлым. Крови было немного.
Рядом, словно выпав из его руки, лежала папка. С помощью двух бумажных носовых платков я поднял ее и отнес в сухое место, под мост. Продолжая использовать платки, как перчатки, я открыл папку и обнаружил в ней газету, большую записную книжку и копию фрагмента какой-то географической карты. В записной книжке, оказавшейся календарем-еженедельником, никаких записей, касающихся второй половины сегодняшнего дня, не было. На карте никаких отметок я не нашел, а местность была мне незнакома. Ни населенного пункта, ни реки, ни цвета, который обозначал бы леса или здания. Карта была разделена на маленькие пронумерованные квадраты. Прямая двойная черта посредине вела сверху вниз, от нее отходили влево несколько двойных линий, соединявших черту посредине с другой такой же чертой. Я запомнил несколько чисел: внизу — 203, наверху — 537, 538, 539, слева — 425 и справа — 113. Потом я положил папку на место, так, как она лежала до меня.
Казалось, будто застывший взгляд Вендта, голова которого лежала на выступающем из брусчатки камне, был с тоской устремлен вдаль. Мне хотелось закрыть ему глаза. Хотя бы потому, что так принято. Но полиции это, скорее всего, не понравилось бы. Я позвонил им из ближайшей телефонной будки в Виблингене и попросил соединить меня с Нэгельсбахом.
— Зачем вы прислали ко мне людей из БКА? Я этого от вас не ожидал.
— Кого я вам прислал?.. — удивился Нэгельсбах.
— Сегодня утром у меня были Блекмайер и Равитц из БКА. Они хотели знать, где Леонора Зальгер.
— Господин Зельб, я к этому не имею никакого отношения. То, о чем мы недавно с вами говорили у меня… Как вы могли подумать, что я способен так злоупотребить вашим доверием?
Его голос дрожал от возмущения. Я поверил ему. Наверное, мне должно было быть стыдно? Получалось, что я сам грешил тем, в чем подозревал его.
— Извините, господин Нэгельсбах. Просто я при всем желании никак не мог иначе объяснить причину, почему БКА вдруг вздумало меня допросить.
— Хм…
После этого я сообщил ему о своей находке. Он попросил меня дождаться его у телефонной будки. Ровно через пять минут прибыли полицейская машина и «скорая помощь». Одновременно с ними появился Титцке из «Райн-Неккар-цайтунг», а еще через три минуты приехал Нэгельсбах со своим коллегой. Я сел в их машину и показал им место, где находился труп Вендта. Они принялись за работу. Меня наконец отпустили.
— До завтра. Зайдите, пожалуйста, завтра утром в управление.
30
Спагетти аль песто
Лампочка на площадке перед моей квартирой опять не горела. Я заметил это во время передышки, уже на предпоследнем этаже, и повернул обратно.
Бригиты еще не было дома. Мы с Ману приготовили спагетти аль песто. Пусть учится. Узнать, что сливки — это тело, а полынь — душа светлых соусов для спагетти, никогда не рано.
Уже поздним вечером мы с Бригитой вышли на улицу выгулять Нонни, и она спросила, что, собственно, происходит.
— Я рада, что ты пришел и что вы приготовили ужин. Вы даже вымыли посуду. Но ведь ты же пришел не ради моего удовольствия.
— А если я пришел ради собственного удовольствия — этого мало?
Она чувствовала, что была еще и другая причина моего прихода, но не стала противоречить. Вернувшись, мы посмотрели по телевидению фильм и последний информационный выпуск. Перед прогнозом погоды передали сообщение Федерального управления уголовной полиции о розыске опасных преступников. В раннем вечернем выпуске новостей, который мы смотрели с Ману, его еще не было. Двух безымянных мужчин, чьи фото были показаны, я не знал. Женщину назвали по фамилии. Это была Лео. Речь шла о террористическом акте, совершенном на американской военной базе, и о двоих погибших. Потом на экране появился пресс-секретарь Федерального управления уголовной полиции. Он говорил о террористах второго поколения, террористах-оборотнях, которые днем ведут нормальную жизнь, а ночью жгут и убивают, просил граждан с пониманием отнестись к незначительным, но неизбежным ограничениям свободы передвижения в ближайшие дни — полицейским облавам и проверкам документов, обещал анонимность в приеме сигналов от населения и крупное денежное вознаграждение за помощь в поимке преступников.
— Эта не та девочка, фото которой стоит у тебя на столе?
Я кивнул.
— Я надеюсь, ты не думаешь, что меня заинтересовала мысль о денежном вознаграждении? Я просто вспомнила, в каком состоянии нашла тебя в тот вечер. Ты тогда сказал, что назовешь полиции ее адрес, только когда узнаешь, почему ее разыскивают. Теперь ты узнал почему.
— Ты так считаешь? Террористический акт на американской военной базе, в результате которого погибло два человека, — вот и все, что я узнал. А почему не сказали, где и когда он был совершен? Лео пропала в январе, сейчас май, а сообщение звучит так, как будто Лео совершила этот акт только вчера и только вчера исчезла. Нет, Бригита, я практически ничего не знаю.
Уже лежа в постели, я принял решение и поставил себе будильник. Будем надеяться, что жители Аморбаха, и прежде всего семья Хопфен, не видели последнего информационного выпуска, подумал я.
В шесть утра я уже ехал на своем «кадете» в Аморбах.
31
Как тогда, когда ловили Баадера и Майнхоф
Дороги были пустынны, и я довольно быстро приближался к цели. Солнце взошло бледно-красным мутноватым диском, но очень скоро растопило дымку и то и дело слепило меня на многочисленных узких поворотах между Эбербахом и Аморбахом. Дождливая пора миновала.
«Баденский двор» уже был открыт, шведский стол в ресторане уже работал. Сидевшие за соседним столиком супруги, приехавшие, судя по внешнему виду, из Гельзенкирхена или Леверкузена и изготовившиеся совершить продолжительные пешеходные путешествия по Оденвальдскому лесу, о чем свидетельствовали их колоритные штаны до колен и красные носки, читали за кофе с булочками «Нижнемайнский вестник». Меня так и подмывало напомнить им о важности словесного общения в супружеской жизни и попросить у них на минутку газету. Но я не решился. Впрочем, я рад был уже и тому, что на первой странице фотографии Лео не было.
Она была помещена на четвертой странице. Когда я без четверти девять позвонил в дверь Хопфенов, купленная по дороге газета была зажата у меня под мышкой. За дверью шумели дети. Мне открыла Лео.
В прошлый раз я не успел ее как следует рассмотреть. И она так и осталась в моей памяти девочкой с маленькой фотографии на паспорт — смешливый рот, вопрос или упрямство в глазах; девочкой, которая стояла на моем столе, прислонившись ко льву. Образ молодой женщины, фотографию которой мне дали в общежитии на улице Клаузенпфад, плохо связывался в моем сознании с Лео. И вот она стояла передо мной, повзрослевшая еще на год или два. Подбородок и скулы выражали решительность. Ее взгляд говорил: что этому старику надо? Кто он — коммивояжер? Менеджер по продажам? Или пришел снимать показания электрического и газового счетчиков? На ней опять были джинсы и мужская клетчатая рубаха.
— Что вам угодно? — Акцент был таким же внушительным, как слой нутеллы на бутербродах Ману, когда он сам их себе мажет.
— Доброе утро, фрау Зальгер.
Она сделала шаг назад. Я почти обрадовался враждебному недоверию в ее глазах — лучше быть опасным мужчиной, чем докучливым стариком.
— Простите?..
Я открыл газету на четвертой странице и протянул ей:
— Мне нужно с вами поговорить.
Она рассматривала свой портрет в газете с двойственным выражением лица — смесь любопытства и разочарования: «Это я?.. Плевать, игра кончена». Судя по всему, эта фотография была сделана в полиции, когда ее задержали и поставили на учет. Время от времени в прессе поднимают тему криминализации граждан по вине самой полиции и горько сетуют на то, что полиция не только борется с преступностью, но и сама же ее порождает. Я считаю это недопустимыми обобщениями. В криминализации граждан можно обвинять только полицейских фотографов. Вот они-то мастера в этом деле. Благодаря их стараниям лица законопослушных и ранее несудимых граждан моментально превращаются в бандитские рожи уголовников. Лео пожала плечами и вернула мне газету.