Невидимая река

– Что? – испугался я.

– С Викторией Патавасти-то горе какое!

– Что с ней?

– Ты не слыхал?

– Нет.

– Может, я ошибаюсь, но сегодня утром я слышал, она попала в ужасную переделку в Америке.

– Да вряд ли, – ответил я. – Я только вчера встретил ее отца.

– Что ж, может, я и не прав, – сказал он.

Я вернулся к месту игры в некотором волнении. Виктория Патавасти? О чем это он? Да нет, какая-то ошибка!

– Господи, – проныл Фейси, – вот-вот будет дополнительное задание.

Я сел.

– Как звали римского императора, завоевавшего Британию? – спросил Марти.

Я даже вопроса не расслышал: все думал о Виктории.

– Юлий Цезарь. Нет, Клавдий, – все же ответил я.

Фейси завыл.

– Я вынужден засчитать ваш первый ответ, – сказал Марти.

– Ну, тогда наверняка этот хренов Клавдий, – произнес один из «Детей».

Фейси даже рта не раскрывал. Я почувствовал дурноту. Вышел наружу. Стал дожидаться Джона. Что за идиот! Как я теперь заплачу Пауку? Прошла минута.

Внутри паба началась какая-то возня.

Я посмотрел в окно. До боли знакомая сцена: Джон и Фейси в самом разгаре спора, подкалывают Дэйви Бэнниона – капитана «Детей», набыченного ублюдочного сержанта военизированной полиции. Черт, надо идти помогать. Я вошел обратно. Перехватил взгляд Джона и иронически покачал головой в том смысле, что вот как раз и иллюстрация к недавнему разговору в туалете. Но перед тем как Джон успел ответить, Дэйви нанес удар. Джон отлетел и впечатался в картину, висевшую у камина.

– О, черт! – простонал я.

Фейси немедленно вцепился в тощего капрала по имени Блейн, а я набросился сзади на третьего представителя «Детей», задаваку-офицера Макгигана. Я с удовольствием наградил его хуком справа по голове. Драка между полицией и военными – гарантия того, что никто не станет вмешиваться, никого не будут растаскивать.

Макгиган развернулся и хотел было ударить меня головой, но я воспользовался этим, схватил его за волосы и с силой направил прямиком в колонну, поддерживающую потолок. Он влетел в нее с диким треском. Брызнула кровь, он шлепнулся на деревянный стол и так и остался лежать.

– Похоже, я сломал ему нос, – поделился я с какой-то мерзкой бабой, которая зашла сюда спокойно выпить.

– Что случилось? – крикнул я Джону через весь зал.

– Марти не хочет выдать им деньги, выигранные в викторине на прошлой неделе, – каким-то образом удалось ответить Джону, размахивающему кулаками.

Фейси и Блейн неожиданно повалились на стол, перевернули еще пару, теперь повсюду царил хаос, люди кричали, кто-то пытался спасти свое пиво; в этой свалке две отдельные драки переросли в общий погром. Здесь, в северных районах Белфаста, насилие всегда готово вырваться на поверхность.

Я посмотрел влево. Джон и Бэннион катались по полу. Я собрался было надавать пинков Бэнниону, но тут углядел Паука, валявшегося на полу в общей куче. Он меня не видел, так что я подошел и смело дал ему несколько раз по ребрам с ноги. Он уже был наполовину в отключке, поскольку – совершенно справедливо – получил в драке. Я улучил момент и ощупал его карманы. Денег не было и в помине, зато я нащупал крошечную, завернутую в фольгу порцию дури – предел моих мечтаний на ближайшую неделю или чуть больше. Компенсация за тот пакетик, что я оставил в лодке. Бог даст, он не допрет, кто это свистнул. Пнул его еще раз для верности.

Наконец Джон сумел отодрать себя от пола, эта идиотина Бэннион дрался с кем-то еще, и это было надолго. Мы с Джоном пришли на выручку Фейси, и все втроем быстренько смылись, пока не нагрянула городская полиция и не занялась своей нелегкой работенкой.

Справа – залив Белфаст-Лох, слева – город, позади – замок Каррикфергус, низкорослые пальмы гнутся от порывов ветра, принесенного Гольфстримом. Я чувствовал, что дело не в драке. Джон молчал по какой-то другой причине. Более серьезной. Он глянул на меня и долго не отводил глаз. Хотел что-то сказать. Что-то, что вызревало весь вечер. Вызревало неделями. Я знал, что это такое: он хотел прочесть мне лекцию.

Джона взяли на работу в полицию, потому что там рассчитывали, что он станет серьезно работать; в действительности он оказался ленивым, никчемным полицейским, вдобавок курил траву. Но он знал, что это моя бывшая профессия. Он был на три года старше меня, наше детство прошло фактически на одной площадке, и, несмотря на де-юре имевшегося старшего брата, жившего в Англии, Джон считал себя де-факто единственным ребенком. При этом иногда у него возникало желание отчитать меня как младшего братишку. Я посмотрел на него. Тихий, задумчивый. Он и вправду собирался что-то произнести, он явно заготовил тираду. Набрал воздуху в грудь. Мне нужно было остановить его.

– Джон, погоди. Я не хочу слушать всякую муть, которую ты вычитал в рекламных проспектах. Про те три сотни человек, которые каждый год умирают от передозировки. Больше людей умирает от удара молнии. Табак убивает в десять тысяч раз больше народу. Прошу, никаких вшивых проповедей!

Он улыбнулся и затушил сигарету:

– Алекс, только две вещи. Во-первых, я в восхищении от твоей железной логики, и, во-вторых, кому ты мозги паришь? Ты же прекрасно знаешь, что эта дрянь убивает тебя!

– Вот и нет. Даже слышать не хочу. Ты ни черта не понимаешь. Я же не ты! Я контролирую процесс, все в моих руках. Все под контролем. Пойми это. У меня даже зависимости нет.

– Ослеп совсем? Ты зависишь до такой степени, что уже этого не замечаешь! – произнес Джон с кривой улыбкой.

– Джон, ну это же полная чушь! – сказал я, понемногу начиная злиться.

– Это не чушь. И поэтому ты вынужден общаться с этим подонком Пауком. Алекс, очнись, ты ж хренов детективв натуре, в чем дело? Посмотри на себя, как ты мог так опуститься?

– Джон, мы вроде договорились не касаться этой темы.

Джон глядел на меня и качал головой. Но мне удалось выбить почву у него из-под ног, и продолжать ему уже не хотелось.

– Да ну тебя в задницу, – сказал он, злясь на себя из-за того, что упустил шанс. Меня бесило, когда он пытался давить на меня. В тишине мы миновали паб «Роял оук».

– Ну ты у нас коп! Круче некуда! – язвительно сказал я чуть погодя.

– То есть?

– Вон тот парень позади – он нас преследует.

– Один из солдат?

– Не. Увязался за нами от телефонной будки возле «Доланса». Глупо было в ней скрываться: там телефон не работает. Дождался, когда мы пройдем мимо, оглянулся и пошел за нами. Мы перешли Мэрин-хайвей, и он следом.

– Черт, это за мной. Я… я кое-кому должен денег… – начал Джон, но замолчал, смутившись.

– Я тоже кое-кому должен денег, – успокоил его я.

Джон посмотрел мне в глаза, и ни с того ни с сего мы оба начали ржать.

– Ну точно мы с тобой два урода, – сквозь смех проговорил Джон.

– Мы отцепимся от него, если срежем через железнодорожные пути. Если, конечно, непрестанное курение не лишило тебя легких… – съязвил я.

Джон заворчал. Мы повернули назад за «Роял оук» и притворились, будто встали у стены отлить. Стоило нам оказаться вне видимости преследователя, как мы бросились во тьму, перелезли через ограждение автостоянки, перемахнули через проволоку, отделяющую насыпь, перебежали пути и поднялись на той стороне. Затем через поля бегом понеслись к дороге.

Мы обернулись, но тот парень, видимо, до сих пор искал нас в районе парковки «Оук». Смеясь и задыхаясь, мы разделились.

– Оторвались от этого ублюдка! – заорал Джон, махнув мне рукой, пока я выбирался на дорогу.

– Ага! – радостно крикнул я в ответ.

Я хохотал. Джон тоже. Если б мы только знали, черт побери! Наш преследователь был не так прост, как я думал. Напротив. Два вектора силы сошлись этой ночью. Два потока информации. Один – от того, кто меня преследовал. Про другой мне собирался сказать отец, когда я приду домой…

Дом. Бунгало с краю от дороги, рядом супермаркет. Заросший сад, облупившаяся краска, плакаты «Гринписа», торфяной запах от почерневшего дымохода, во дворе – коробки с мусором. «Позор всей улицы», как выразился кто-то из соседей.