Ветер из Ига

— Пластика. — Осиба присела на подушки перед Алом, не на колени, как это принято у японских женщин, а неожиданно на задницу, изящно откинувшись на локти и положив ногу на ногу.

Такого Ал не ожидал.

— Пластика, пластика. Не ослышался. Ты ведь давно знаешь, что я, так же как и твой приятель, агент ордена «Змеи», а значит, тоже имею доступ к заветному эликсиру, при помощи которого могу перемещаться в прошлое и в будущее… — Она вновь улыбнулась ему, запрокинув голову, отчего кимоно на ее груди приоткрылось, заставив Ала задрожать от страсти.

— Ты была в будущем? В моем времени?! В моей стране? — Он хотел закричать, но вместо крика получился какой-то придушенный хрип.

— В твоем времени, но только не в твоей стране, глупенький варвар. Стала бы я доверять свое лицо золотоволосым громилам, которые не ценят прекрасного и могут думать о женщине только как об игрушке для удовлетворения своей похоти. Я делала операцию в одной из очень хороших и дорогих токийских клиник, конечно. Нагляделась много нового… Впрочем, я не о том. — Лицо Осибы вдруг сделалось серьезным, между бровей появилась остренькая, похожая на стрелку вертикальная складка, признак очень сильной воли.

— Скажи, Арекусу, кто напал на тебя? Не те ли синоби, что взяли замок Дзатаки? — Теперь ее голос вибрировал от волнения.

Ал пожал плечами. Действительно, откуда он мог это знать.

— Мой куратор сообщил, что Дзатаки сделал новую глупость, он истребил деревню синоби, и теперь те мстят!

— Деревню синоби?! — не поверил Ал.

— Ты не знал об этом?! — Голос Осибы дрожал, глаза пылали.

Ал отрицательно помотал головой.

«Ну Ким, ну осел! Сам же себя подставил под такие проблемы. Только зажили как люди! На кой ему эти разборки с синоби?!»

— Ладно бы себя, — перехватила его мысли Осиба. — Ты еще не понял, что если синоби начнут уничтожать клан, к которому принадлежит Дзатаки, они уничтожат не только его.

— А и тебя, ты же официально числишься его женой. — Ал усмехнулся. — У тебя будут роскошные похороны, Токугава-но Осиба.

— Не только у меня, а и у Юкки! А если казнить Юкки как дочь Дзатаки, придется уничтожить и Минору как ее законного супруга! А заодно, возможно, и всю его семью!..

— Хватит! — Ал инстинктивно сжался.

— Арекусу, я понимаю, что мы с тобой давние враги. Что ты ненавидишь меня, и правильно делаешь. Но теперь, как это говорят у вас в будущем, мы в одной лодке. И либо мы снова разбежимся по углам, и синоби вырежут всех поодиночке, либо сплотимся и постараемся дать им достойный отпор!

— Дзатаки уничтожил деревню синоби, потому что они должны были ликвидировать его? — Ал старался собраться с мыслями.

— Все, что мне нужно от тебя, это помочь наладить связь с обществом «Змеи», к сожалению, мой куратор появляется, когда это ему нужно, а не когда я отчаянно в нем нуждаюсь, и я совершенно без связи. Я хочу попросить защиты у ордена, и если согласятся закинуть меня и Юкки в будущее, где я уже была, ты отправишься с нами, чтобы помочь нам там освоиться. — Она вздохнула. — Конечно, во все времена люди остаются верны сами себе. Они всегда будут любить деньги и желать красивых женщин, но в вашем мире есть много такого, для осознания чего необходимо время, которого у нас может и не быть. Когда я жила в новом Эдо, или, как его там называют, Токио, я вообще не выходила из той волшебной клиники, вернувшей мне молодость. Не выходила, потому что понятия не имею, как следует себя держать в этом новом обществе, как управлять самодвижущимися повозками, одеваться так, чтобы мой вид не вызывал подозрений. Я не знаю, как следует вести себя, чтобы сойти в том обществе за свою. Что запрещено, а что дозволено, что считается нормой, а что распущенностью. Но я прекрасно обучаюсь, и ты мог бы помочь мне там первое время. Если же мы не отыщем моего куратора, ты поможешь нам сесть на корабль и отправиться в любую страну света, где могут жить цивилизованные люди и где нас не отыщут синоби. Спасая меня и Юкки, ты спасешь свою семью, которую сможешь вывезти вместе с нами. Моего золота достаточно для того, чтобы прожить на чужбине не одну жизнь, да еще как прожить! — Она зацокала языком.

— Ага, разбежалась! Так я и стану тебе помогать, ведьма Осиба! — Ал сплюнул на белоснежные татами. — Сдохни, Осиба, я пальцем не пошевелю.

— Сдохну, непременно когда-нибудь сдохну, — подтвердила она, — все сдохнут, но уж лучше от старости, чем от меча синоби.

— Что же до убраться отсюда, то это я согласен, в будущее или в другую страну — это, пожалуйста, со всей семьей, и может быть даже с твоей Юкки, раз уж Минору так втюрился в нее, но при чем здесь ты, Осиба? Почему я должен спасать твою перетянутую шкуру? В чем моя корысть?

— Твоя корысть? — Глаза Осибы сделались маслеными, она придвинулась к Алу, отчего тот, вопреки своей воле, задрожал всем телом. — Я очень виновата перед тобой, Арекусу-сан. — Ее голос сделался глубоким, грудным, красавица облизала пухленькие, явно накачанные гелем губки, отчего Ал застонал чуть ли не в голос. — Однажды я невольно отняла у тебя твоего сына Амакаву. Признаю, это была ужасная ошибка, и я глубоко раскаиваюсь. Поэтому я предлагаю тебе достойную замену, себя в качестве твоей наложницы. — Она подползла ближе к уху Ала, точно хотела сообщить ему что-то интимное, но вместо этого защекотала мочку его уха теплым, влажным язычком, доводя мужчину до неистовства. — Я буду принадлежать тебе до тех пор, пока не рожу тебе сына вместо Амакаву. Подумай сам, даже у таких ведьм, как я, дети не появляются за одну секунду, — она обняла шею Ала, лаская языком его шею, — подумай, милый, даже после того как я зачну, а это не обязательно должно быть быстро, я все равно останусь с тобой девять долгих месяцев. Девять восхитительных, полных неги и страсти месяцев…

— А если родится девочка? — Ал понимал, что попался, но уже не мог выбраться из расставленных Осибой силков, все его существо трепетало под напором безумно прекрасной женщины, отвечая ее призывам, подчиняясь ее приказам. Желая только одного, жить и умереть во имя ее прекрасных глаз!

Глава 39

Зов осенней листвы

Длинный, но тщательно продуманный маршрут может быстрее привести к цели, нежели непродуманный короткий.

Дзатаки с трудом сдерживал раздражение, охватывающее его всякий раз, когда Хаято проходил мимо него, распуская вокруг себя дивные ароматы прелой листвы. Возможно, следовало употребить родительскую власть, и он уже попробовал услать ненавистного наследника в далекие дали, но тот точно специально умудрился упасть с коня, повредив себе руку. Так что пришлось оставить мерзавца дома. Дома же он, вместо того чтобы отлеживаться в своих комнатах, без зазрения совести шлялся в лабораторию, где все еще содержалась пленница синоби.

«Случайно выпал из седла, тоже мне ребеночек — великовозрастный болван! За такое нечаянно бьют отчаянно!»

Теперь Дзатаки оставалось последнее, отобрать у Хаято девушку и устроить ее вблизи собственных покоев под неусыпным надзором стражи. Это было именно тем, что он собирался сделать сразу же после отъезда сына. Но, должно быть, сохранить добрые доверительные отношения в собственном замке было не суждено им обоим.

И хоть здравый смысл подсказывал ему, что нужно всего лишь подождать несколько недель, после которых можно будет с чистой совестью спровадить наследника и забрать девушку себе, это было не так-то просто. Какая-то невероятная магия тянула Дзатаки в лабораторию, откуда с властным упорством по всему замку расходились волны осенних ароматов.

И Дзатаки не мог отказать себе в радости каждый день являться к таинственной узнице, и, дрожа от страха и понимая, что если его разоблачат, от слухов будет уже не отделаться, он снова и снова целовал худенькие плечики, стремясь отразиться в необыкновенных глазах безумной девы.