Страница 44 из 68
— Ваш отец продолжает оставаться варваром. — Фудзико поклонилась в ответ, отчего ее груди свесились, точно два старых мешка.
— Скажите честно, вам просто хочется умереть? Что-то случилось? — Минору проникновенно заглянул в глаза матери, но ничего не прочел в них.
— А чего я не видала на этом свете? — Губы Фудзико растянулись в добродушной улыбке. — Замужем за японцем была, за варваром тоже. Рожала детей живых и мертвых, двоих по приказу вашего отца доктор вырезал из моей утробы, когда они не могли сами вылезти наружу. Я потеряла любимую сестру и сына Амакаву, которого замучила в тюрьме ведьма Осиба. Я чуть не потеряла вас, а теперь мои дочери свили собственные гнезда, ваш отец сиднем сидит в замке Дзатаки, попивая с ним саке, вы можете думать только о своей молодой жене, а мне остается только сидеть здесь совершенно одной и просить у Будды смерти… К тому же последнее время у меня невыносимо болит спина. Доктор говорит, что это от излишнего веса и что я должна меньше есть. Но что мне делать, если не есть? — Она уронила слезу. — Я больше никому не нужна и хочу освободиться от этой жизни. Поэтому я совершу самоубийство, как не справившаяся со своими обязанностями жена, и спокойно отойду в мир иной.
— Но отец, он нуждается в вас! — Минору вновь склонился перед матерью, взяв ее пухлую ручку в свои изящные ладони с длинными пальцами.
— Да, я имею еще долг перед вашим отцом. Долг перед мужем, но если я не выполню его распоряжения, имею полное право совершить сэппуку.
— Делайте, как считаете нужным, но умоляю вас, не спешите. — Минору не знал, как отговорить мать, решив на всякий случай с ней не спорить. — Если вы совершите самоубийство до того, как повидаетесь с отцом, вы не сможете узнать его планов. А в них вы, скорее всего, занимаете далеко не последнее место. Вы нужны отцу! Я более чем уверен в этом! И если без вас он не справится с возложенной на него миссией и потеряет свою честь… — Минору покачал головой. — В этом случае его смерть и наши смерти камнем лягут на вашу душу. — С этими словами он покинул окончательно сбитую с толку мать.
Задвинув за собой дверь, Минору несколько раз вдохнул и с шумом выдохнул воздух, восстанавливая сердечный ритм. Ему следовало оставить вместо себя управляющего, отдать необходимые распоряжения по замку и послать человека в Нагасаки к Марико.
Давно привыкший, что мать вечно жалуется на плохое самочувствие и мечтает покончить с собой, он, наверное, должен был бы пропустить сказанное мимо ушей, но на этот раз ее речи казались ему более чем основательными. Все дети пристроены, а значит, у нее нет никаких долгов перед ними. И если теперь она не выполнит приказ мужа, она имеет полное право совершить сэппуку. Об этом следовало задуматься, а возможно и остаться в замке с матерью. Но Минору прекрасно понимал и то, что если Фудзико взбрело в голову покончить с собой, он не сможет ей помешать, даже если будет сидеть перед ее дверью днем и ночью. С другой стороны, за женой должен был ехать он сам, так как капризная и привередливая Юкки могла отказаться возвращаться домой с простым самураем.
Глава 38
Ведьма есть ведьма
Перед боем на мечах следует надеть доспехи и шлем: лезвие меча может погнуться, тогда понадобится сменить оружие. Старый меч следует отдать оруженосцу, который, в свою очередь, передаст его носителю сандалий или конюху.
Первое, что увидел, очнувшись, Ал, было удивительно прекрасное лицо своего давнего врага Осибы. Правда, можно ли было назвать эту даму давним врагом? Женщиной, с которой его неустанно сводила судьба уже без малого двадцать пять лет и которая, вопреки всему, отчего-то оставалась все так же сказочно прекрасна, не старше, чем в день их памятного знакомства, когда он впервые встретил Осибу, и та пригрела его раскаленной кочергой.
Незабываемое впечатление! Правда, Токугава Иэясу говорил тогда, что злючка не пытала, а скорее ласкала его на свой лад. Но даже если рассматривать пытки как эротические прелюдии, Ал не собирался испытывать подобное еще раз.
Поэтому, едва увидев лицо первой красавицы Японии, он немедленно закрыл глаза, моля всех известных ему богов, чтобы увиденное оказалось сном. Сном, бредом, посмертными фантазиями, только не реальностью, только не новой порцией пыток и унижения. А ведь он, Ал, до сих пор не посчитался с ведьмой за смерть своего родного сына Амакаву.
Ал заскрипел зубами и принудил себя вновь открыть глаза. Проклятое видение не только не исчезло, а еще и издевательски улыбнулось ему, так что по всему телу хатамото бывшего сегуна побежали сладкие мурашки.
— Доброе утро, Арекусу-сама. — Осиба не только не поклонилась ему, а, как раз наоборот, улыбнулась голливудской улыбкой, явив необыкновенной красоты белые зубы заправской хищницы.
— А мой священник утверждал, что я попаду в рай. Но если он прав, и я в раю, что в нем делает такая дрянь, как ты?! — приветствовал он явление Осибы.
— Ну зачем же так грубо, мы теперь родственники, к тому же мои люди спасли твою негодную шкуру, и я могу рассчитывать, если не на благодарность, то, по крайней мере, на некоторую вежливость. — Осиба нахмурила идеально ровный лоб, одна из ее безупречных бровей вопросительно поднялась вверх, отчего Ала бросило в жар.
— А не твои ли люди перед этим напали на меня? — Ласковым тоном подпел ей Ал.
Осиба кокетливо закрыла лицо веером, Ал сел, поправляя съехавшее одеяло. Находиться безоружным в присутствии Осибы было весьма опасным, не говоря уже о том, что никто из известных ему людей никогда не хвастался, что осмелился лежать в присутствии этой воплощенной убийцы, поэтому Ал сел, оправляя откуда-то взявшееся на нем ночное кимоно. Тело болело, но не так, как обычно болит после того, как на тебя во время боя сваливается труп лошади. Хотя кто сказал, что его придавила именно лошадь? Быть может, это был человек… В любом случае следовало ожидать худшего. Ал пощупал забинтованную левую руку и нашел повязку идеальной. Мало того, все его тело было растерто каким-то ароматным маслом, скорее всего, кто-то из замковых врачей Осибы растирал его всего, стараясь восстановить кровообращение.
— Я надеюсь, вам уже лучше? — Осиба поднялась и подошла к окну, демонстративно поворачиваясь к Алу идеально ровной спиной. Мол, бей, если отважишься.
Ал никогда не бил женщин, тем более впадлу было бить в спину. Без сомнения, Осиба была достойна виселицы, была достойна хорошего удара мечом, который рассек бы проклятую убийцу надвое, но все это Ал мог проделать только с вооруженным врагом. Перед ним же сейчас была прекрасная женщина в нежном голубоватом кимоно с фиалками и поясом с золотыми кувшинками. Она была мила и нежна. Кроме того, Ал отдавал себе отчет, что если бы эта восхитительная женщина пожелала видеть его мертвым, сейчас он уже не смог бы разговаривать с ней.
— Я думаю, нам наконец-то следует поговорить с вами, господин Грюку. — Она чарующе улыбнулась, повернув изящную головку на тонкой белоснежной шее в сторону своего гостя.
— Поговорить? О чем, Осиба? — Вопреки ожиданию, его голос не дрожал, хотя тело начала заволакивать приятная истома.
Наверное, следовало накричать на эту невозможно-красивую женщину, обвинить ее в смерти сына, избить, истоптать на худой конец, но Ал мог только смотреть на мистическим образом не увядающую красоту этого непостижимого существа, с каждой секундой понимая, что вязнет в нем, точно в болоте. Болоте, из которого никогда не было, нет и не будет выхода.
Большие карие глаза Осибы с колдовской поволокой светились все поглощающей страстью, Ал вздохнул и неожиданно для себя выдал:
— Отчего ты совсем не постарела, ведьма Осиба? В чем секрет твоей красоты? Пьешь кровь девственниц? Сожительствуешь с дьяволом?
Отчего-то эти обидные для всякой другой женщины фразы получились до приторности комплиментарными для вечно юной чаровницы. Да, в этот момент он невыносимо хотел эту женщину. Хотел вопреки здравому смыслу и элементарной логике. Хотел, зная, что именно она приказала обезглавить его родного сына Амакаву и соблазнила приемного Минору, выдав затем за него это воплощение зла — Юкки.