Ветер из Ига

Глава 35

Жизнь после нападения

Не сиди в присутствии стоящих, но еще хуже — не стой, когда рядом с тобой сидят.

Неделя прошла в печальных хлопотах, крестьяне и самураи в одних набедренных повязках собирали во дворе трупы, таскали дрова, устраивали погребальные костры. Жечь своих людей Дзатаки приказал по возможности всех вместе, но не получалось собрать сразу же столько дров, да и места для такого большого погребального костра во дворе замка не хватало. Территорию же вокруг замка по большей части занимали рисовые и просяные поля, на которые хозяин Синано не посягнул. И так в хозяйстве убыток на убытке, а тут еще лишаться урожая.

Работавшие в замке самураи перешептывались между собой, что напавшие на замок разбойники ничего не забрали в качестве добычи. То есть вообще ничего. На складе спокойно лежали рулоны дорогого шелка, амбары полнились рисом, не пропали ни драгоценные шкатулки, ни роскошные вазы и тонкая посуда, но это еще ничего. После произведенного побоища осталось в целости все оружие убитых воинов. Но так ведь не бывает! При самом строгом командире простая солдатня завсегда брала все, что плохо лежит. Сам Ким-Дзатаки своих ребят обычно не ограничивал, так как знал, что по большей части набранные из простых крестьян ассигарубудет сложно не зацепить что-нибудь ценное у поверженного противника. Другое дело, настоящие самураи — те, с которыми можно хоть к черту в зубы лезть и кому веришь как самому себе. Эти нитки без разрешения не возьмут, честь свою побоятся запятнать.

Впрочем, таких обычно мало.

Получалось, что его замок атаковали истинные самураи. Хотя тоже было не совсем понятно, отчего добычей не воспользовались хозяева напавших на замок смельчаков? Согласно «Теории войны» Сунь-цзы, или, как его иногда называли, Сунь-У, которой очень дорожил Ким и которая была рекомендована высшей цензурой сегуната и в качестве руководства для боевых командиров, и как поучительное чтение для воспитания отпрысков самурайских родов, во все времена любая война велась с целью выгоды. Кто-то бьется за землю, хочет захватить твой замок, забрать рис, оружие, отобрать женщину.

Поэтому воины, пришедшие убивать только ради убийства, выглядели по меньшей мере нелогично.

Единственным объяснением, которое мог отыскать для себя Дзатаки, была месть синоби. Месть за то, что он уничтожил их деревню и забрал пленников. И если это так, ясно, что скоро они явятся по новой, и тогда…

Почему-то в такие моменты особенно хочется жить. Ким подумал, что, наверное, придется переправлять Хаято в один из отдаленных замков, хотя можно ли там спрятаться от синоби? Есть ли вообще такое место, где можно схорониться от мстительных разбойников?

Сам Ким-Дзатаки с момента, когда они втроем с Хаято и Алом выбрались из сокровищницы, все время думал об эликсире «Хэби», которым он решил воспользоваться при первом же подозрении на новое вторжение синоби, будучи готовым в любой момент покинуть столь удобную оболочку Дзатаки и исчезнуть в не известном никому направлении. На самом деле это был единственный разумный выход из создавшегося положения. Другое дело, что для того чтобы все прошло гладко, Дзатаки следовало уйти до того, как вокруг начнется грандиозный махач и полетят головы. Техника выхода из собственного тела и перемещения в новую оболочку требовала некоторого времени для особого сосредоточения или частой практики. Но если первого он мог не получить уже потому, что занесший для удара меч враг вряд ли станет медлить, пока Дзатаки войдет в свой транс, что же касается практики, то и тут у него вряд ли что-нибудь получилось бы, потому что последний раз он практиковался как раз одиннадцать лет назад, когда вышибал дух из брата бывшего сегуна.

С другой стороны, он не хотел ничего менять, его вполне устраивали и положение второго лица в государстве, замки, земли, верные самураи, милые жена и наложницы. Его устраивала его спокойная размеренная жизнь, нравилось диктовать молодому секретарю Тёси-сан, разглядывая его уродство, нравилось нянчиться с Тсукайко, нравилось неизведанное ранее ощущение своей новой, неправильной любви к беззащитной, скованной по рукам и ногам пленнице и запах прелой листвы, остававшийся после встреч с ней.

На самом деле «сына» имело смысл убрать из замка еще и потому, что тот был буквально пропитан запахом прелых листьев, который все чаще он ощущал как раз от него. Проклятый Хаято без зазрения совести пользовался беспомощной девкой, и с этим нужно было что-то делать. Мало того, Дзатаки то и дело ловил себя на том, что пришедший к нему с каким-нибудь докладом Хаято невольно начинал водить носом, выискивая преступный аромат, исходивший от самого Дзатаки. И он — Дзатаки — в ответ тоже начинал расширять ноздри, втягивая встречный поток осеннего воздуха.

Иногда, просыпаясь утром в своей постели, Дзатаки слышал аромат листвы, исходящий от его ночной одежды или тела.

Дошло до того, что Дзатаки, прежде чем выйти к Хаято или своим самураям начал обнюхивать свою одежду, опасаясь, как бы интенсивный аромат не спалил мозги его собственной охране.

Несколько раз он просыпался посреди ночи с неистовым желанием немедленно взять в руки меч и уничтожить ненавистного Хаято, осенний запах которого становился день ото дня все сильнее и сильнее.

Хотя, скорее всего, следовало опасаться и того, что именно Хаято решится в конце концов устроить мятеж против отца и заполучить себе земли, замки и лесную деву.

Наконец Дзатаки не выдержал и подписал приказ об отправке сына в Эдо, где тот должен был войти в отряд личной охраны сегуна Хидэтада.

Глава 36

Бой в пути

Нельзя стрелять в мишень, если она расположена таким образом, что стрелы твои полетят в сторону, где может быть твой хозяин или его земля. Следи за тем, чтобы твоя алебарда, копье, дзиттэ [28]или меч не были повернуты острием в эту сторону. Не скрещивай ноги, когда говоришь с господином, и упаси боже писать в сторону господина или его замка. Если же сильно приспичило, оборотись задницей к дому господина и писай от дома, а не к нему.

Этим ты не оскорбишь ничьего достоинства.

Отряд Ала в количестве четырех десятков самураев, все конники, двигался в сторону земель, принадлежащих клану Фудзимото. На всякий случай при себе у него были пропуска, еще год назад подписанные зятем Умино. Эти бумаги должны были помочь хатамотобывшего сегуна без лишних проблем добраться до Хиго, главного города клана Фудзимото. Для проезда по территории Дзатаки у него были другие пропуска, которые он держал при себе, готовый в любой момент быть задержанным бдительной приграничной стражей.

Да, стража стражей, а ведь не помог никто, пока вражья сила вырезала людей в главном замке провинции Синано. Все ослепли и оглохли, потеряли чувствительность или разом утратили честь, если пропустили к замку своего сюзерена вооруженное войско. Пропустили на самом охраняемом участке, где постов натыкано у каждой деревни, что верстовых столбов в России.

Ал сплюнул и тут же углядел впереди темные силуэты поджидающих кого-то воинов. Из-за расстояния было невозможно разглядеть ни гербов на одежде и щитах, ни знамен. Прищурившись, он пересчитал незнакомцев, их оказалось десять человек, хотя, возможно, остальные просто дожидались своего часа в удобной засаде.

— Пост, что ли? — Ал обернулся к едущему на расстоянии копья десятнику, своих новых людей он не знал еще по именам, так как это были не просто самураи Дзатаки, а самураи, прибывшие из другого замка на замену полегшему гарнизону.