Страница 61 из 74
'Ага. Как раз знакомое слово, тем более что в ордене вроде как говорили, что он проживает в этой самой Иокогаме. Вполне возможно'. - Я вспомнил известный японский порт в Иокогаме, Алекс Глюк должен был быть связанным с привозимым в страну импортом, так что все сходится.
После экскурсии в замок мы погуляли еще немножко вокруг рва, где мальчишки удили рыбу, и вернулись домой как раз к ?обеду.
Итак, можно поздравить себя с тем, что я узнал, где находится Алекс Глюк, но, на мою беду, он был далеко.
Последний дневной переход отделял Ала с его самураями от замка Глюка, предвкушая скорое возвращение домой, лошади ускоряли шаг, то и дело весело ржа и только что не подмигивая своим седокам. Радовались и самураи, десятник Хироши, в предвкушении встречи с Тахикиро, был мрачнее и рассеяннее обычного: как еще отреагирует официальная наложница господина, когда тот предложит ей брак с десятником. Может ведь в сердцах и зарубить суженого.
Ал думал о встрече с Фудзико, по которой уже порядком соскучился. Где она сейчас? По-прежнему сидит в деревне или перебралась в замок? Скоро выяснится, нет даже смысла гадать. В прикрепленных к седлу мешках он вез подарки для Минору, Марико и жены, крошечный подарок на расставание с Тахикиро, как бы сказали японцы, 'омой де ниру' (подарок на память).
Ал улыбнулся, представляя себе, какую свадьбу отгрохают для себя Тахикиро и Хироши. Хотя кто ее поймет, Тахикиро...
Неожиданно Ал услышал крик одного из своих самураев и, натянув поводья, остановился, озираясь по сторонам, как человек, которого только что разбудили после чудного сна.
Первое, что бросилось в глаза, был столб дыма, поднимающийся из-за горы. Дым был со стороны замка. Ал дал коню шпор и первым понесся к крепостной стене.
Что там могло произойти? Землетрясение и пожар, хотя нет, землетрясение не такая вещь, которую можно не заметить.
Они вылетели на небольшой пригорок, с которого открывался великолепный вид на замок, и обомлели: какие-то черные самураи осаждали твердыню, подтаскивая к его стенам лестницы и сколоченные из крепкого дерева бастилии.
С Алом было каких-нибудь два десятка самураев, вокруг замка копошилось сотни три черных спин. Шансы были неравны, к тому же каждый ведь знает, что больше всех в бою страдают те, кому приходится выкладываться на бесполезный бег. Нужно было спешно что-то предпринять, что-то придумать.
Ал посмотрел вниз и разглядел на стенах черные потоки гари, воронки, оставленные после падения в этих местах самодельных взрывных устройств, тоже имели место. Значит, осада продолжается уже не первый день. Вдруг над замком взмыл ангел, он облетел почетный круг над позицией врага, чуть не поймав своими матерчатыми крыльми несколько стрел, стремительно поднялся вверх, уходя от лучников, сделал в воздухе петлю и в следующее мгновение обрушил на большое скопление врагов зажигательный подарочек, изящно ложась на крыло и уходя в сторону.
Раздался взрыв, несколько разорванных тел разлетелось по полю боя, а невозмутимый ангел уже нес свой смертельный дар к следующей кучке противников.
- Тахикиро-сан! - выдохнул Хироши, хватаясь за холку своей кобылы.
А прекрасная Тахикиро, нежно помахав кому-то крылами, поднялась в синее с дымными поволоками небо, заметив ее призыв, с самой высокой башни замка отделились еще три крылатых тени, которые со спокойной обреченностью неслись теперь над полем боя, низвергая на противников свои смертоносные за?ряды.
Самураи Ала так загляделись необычно красивым зрелищем, что чуть не пропустили, когда чья-то меткая стрела сразила одного из летунов, который кувыркнулся в небе и начал стремительно терять высоту, идя на снижение.
В какое-то мгновение Алу показалось, что это Минору, и он закричал от отчаяния, нисколько не стесняясь своего высокого положения.
Раненый воин несся к земле, по всей видимости, стремясь дотянуть до леска, но он уже не мог справиться с крыльями и вскоре грохнулся на землю сразу же за лагерем осаждающих замок самураев. Со своего места Ал увидел, как несколько человек окружили поверженного героя, рубя его мечами.
Это было ужасно еще и от того, что все происходило на расстоянии двух или более полетов стрелы.
Тахикиро сделала круг, исчезнув на некоторое время из поля зрения, и вернулась, вновь нагруженная самодельной взрывчаткой. На этот раз ее уже ждали несколько лучников, но храбрая летунья словно чувствовала стрелы противника, умудряясь подниматься выше всякий раз, когда внизу кто-то только пытался вскинуть лук.
Одновременно прогремел залп пушки, и Ал увидел, как замок заволокло облачко дыма. Тахикиро тут же решительно ушла вверх и оттуда в немыслимом кувырке, подобно пушечному ядру, полетела вниз, набирая скорость. Ал видел, как несколько лучников, прикрывающих пушку, одновременно вскинули луки, но девушку это не остановило. Она продолжала нестись на них, точно идущий на таран истребитель.
Ал зажмурился, когда прозвучал взрыв. А когда открыл глаза, Хироши и его десяток самураев как ветром сдуло.
Нарушив приказ, они летели вниз под горку, готовые вдесятером сразиться с сотнями врагов. Ну что тут будешь делать? С оставшимися самураями Ал бросился вдогонку за сумасбродным влюбленным, когда вдруг откуда ни возьмись с другого холма к замку сорвалась целая коричневая лавина самураев под белыми с золотой мальвой знаменами Токугава.
Глава 49
МАЛЕНЬКИЙ ПЛЕННИК
Жизнь - это сон. А во сне можно делать все что захочешь. Жизнь слишком коротка, чтобы прожить ее не так, как тебе нравится.
Мрачный подвал тюрьмы был словно вырван из какого-то круга ада. Холодный и тихий, в нем не было ничего, что напоминало бы присутствие человека, за исключением запаха экскрементов и крови.
Все здесь было сделано таким образом, чтобы единственный узник - маленький Тико из славного рода Мусумото - ощущал себя заживо погребенным в подземелье.
После того как других мальчиков перебили, а его почему-то пощадили, единственными развлечениями ребенка стали разговоры с покойным Амакаву и ожидание прихода тюремщиков. Кто-то, наверное, мог бы сказать, что маленький, прикованный длинной цепью к стене мальчик, скорее, стал бы думать о доме или о том, как ему удастся выбраться отсюда. Но Тико как раз ждал своих тюремщиков, зрителей на балконе, ждал пыток или казней, которые прекратились, когда в тюрьме остался он один. Ждал, потому что только это могло разрушить тишину и одиночество, давившие на мальчика. Поэтому Тико ждал, содрогаясь и одновременно надеясь.
Иногда его спрашивали о его семье, деде Юя-сан, которым восторгались многие, несмотря на то что род Мусумото был опальным. Поначалу, почувствовав недоброе, Тико старался отмалчиваться или говорить, что ничего не знает о делах деда и понятия не имеет, как можно тайком проникнуть в их родовой замок.
Потом, когда других детей перебили, Тико был вынужден проводить целые дни совершенно один. А это для него была худшая из возможных участей, так как мальчик любил разговаривать с другими детьми, рассказывая им что-то интересное и слушая их истории.
Теперь такой возможности не было, и, истосковавшись по общению, Тико готов был выдать любые военные тайны, лишь бы только не оставаться больше в одиночестве. Правда, пока еще он не знал ни одной.
На самом деле система одиночных камер как раз и развязывала языки самым непокорным узникам, так что они больше, чем сидящие в общих камерах люди, были расположены продолжать доверительные беседы со священником или следователем, а значит, появлялся шанс выпытать у них интересующие сведения.
Тико попытался подвигать руками, чувствуя, как железная цепь, которой он опять был прикован к стене, холодит талию.
Равномерно и весьма раздражающе с потолка капала вода. Воздух сделался холодным и липким.