Деньги на ветер

Бобу явно не терпелось уехать, но Рэю было мало, хотелось чего-то еще. Интересно, подумала я, их известили о нашем маршруте или они просто поджидали кого-нибудь у Дороги койотов? Во всяком случае добыча их не порадовала, они рассчитывали на большее.

Мы по-прежнему лежали на земле.

Рэй отошел от «шевроле», осмотрел нас и ударил Педро ногой в живот.

Тот сложился зародышем, ожидая новых ударов, но Рэю было не до того.

— Если кто что припрятал, всех порешу, мать вашу, — пообещал Рэй. — Ну, у кого что осталось?

Но у нас ничего больше не было.

Солнце пекло шеи.

Стояло еще утро, но до чего же раскалилась земля!

Старик из Ногалеса снял с руки часы и протянул Рэю.

Тот взглянул:

— Это еще что за фигня? — взял их и выкинул в пустыню.

— Твою мать, — пробормотал он, снял с плеча карабин и дважды выстрелил в сторону «лендровера».

Пули прошили металлические панели и, двигаясь по параболическим траекториям, упали, наверно, в километре от нас.

— Куда смотришь? — спросил вдруг Рэй, глядя на меня.

Я покачала головой.

— Тебя, сука, спрашиваю, куда смотришь?

— Да никуда, — сказала я.

— Да? А, по-моему, на меня смотришь. Глаз от меня отвести не можешь. Так или нет?

А, так вот оно как бывает в Америке.

Я надеялась, он даст мне время опомниться. Не тут-то было. С самого начала все пошло наперекосяк. С самого отъезда. Матерь Божья, каково это, Гектор, когда с тобой может случиться что угодно!

— Прикрой меня, — сказал Рэй, обращаясь к Бобу, и вынул из-за пояса охотничий нож. Поставил карабин на предохранитель, взял его на ремень и, подтянув пряжку, сделал его покороче.

— Ты что задумал? — спросил Боб дрожащим голосом. Он, кажется, уже догадывался, что сейчас будет.

Рэй не ответил. Рэя больше не было. Рэй был героем из старой истории, которую рассказывал его дядя, или, во всяком случае, ручищей Рэя двигали силы, природы которых он не понимал.

Он стал на колени и навалился на меня всем телом. В нем было около ста килограммов — сплошные мускулы. Я оказалась приплюснутой к земле.

Он подался вперед и приставил мне нож к горлу. Лезвие было холодное. Очень острое.

От страха у меня заболела голова. Я и вздохнуть не могла.

Если на земле подо мной росло или ползало что-то живое, все погибло от пота, струившегося у меня по бокам.

— Слазь с нее! — сказал Франсиско и сел.

— Заткнись, прыщ, твою мать, не то всех порешу! — заорал Рэй.

— Слазь! — повторил Франсиско.

— Боб, если этот хмырь не ляжет через пять секунд, отстрели ему гребаную башку на хрен. Раз… два… три… четыре…

Франсиско мгновение помедлил и лег.

«Ты правильно поступил, парень. С дробовиком спорить бесполезно. Горжусь тобой, дружок», — подумала я.

— Слушай, ты что затеял? Нам пора. Ехать надо. У пограничников — беспилотники и вертолеты. Мы и так долго возимся, — говорил Боб, взывая к рассудку своего напарника. Но было поздно. Рэй уже не мог остановиться.

Глаза у него сузились, он что-то процедил сквозь зубы, слов я не разобрала.

Острие ножа от подбородка сместилось вниз по шее и остановилось над ключицей. Над сонной артерией его давление слегка уменьшилось.

— По-английски понимаешь? — спросил он шепотом.

Я кивнула.

— Жить хочешь?

Я снова кивнула.

— Тогда не дури.

Держа нож у горла правой рукой, он левой сильно потянул за ворот моей рубашки. Посыпались пуговицы.

— Всем остальным отвернуться, мордой в грязь, зрители мне не нужны. К тебе, Боб, тоже относится. Думаю, с дамочкой я сам справлюсь. Она, кажется, готова доставить удовольствие.

Все один за другим отвернулись. Все, кроме Франсиско. Глаза у него сверкали. Парень, кажется, собрался налететь на заряд картечи. Он сжал кулаки и явно лежать больше не собирался.

Я ничего не могла поделать. Попала в западню. Мне почти ничего не было видно. Тело не слушалось от страха, который душил меня как одеяло. Стоял в горле.

Рот Рэя. Пустыня. Западня.

Надо было как-то из нее выбираться.

Я встретилась глазами с Франсиско и едва заметно покачала головой.

Ничего. Все будет нормально.

Никакого впечатления.

Господи!

Ничего, Франсиско, мальчик. Лежи, не дергайся. Это ничего.

Глаза у него сузились, остекленели, он вот-вот бросится на Рэя. Только не это! Боб же выстрелит!

Я смотрела на Франсиско, умоляя взглядом, чтобы он лег. Наконец, разъяренный, он отвернулся и заставил себя опустить лицо в песок.

— Тебе самой захотелось, верно, крошка? — прошептал Рэй.

Нож был у горла.

Я признавала его власть. Чувствовала ее. Смирилась с ней.

Ладно, пусть нож некоторое время поколет мне кожу, но я от него избавлюсь.

— Как тебя зовут? — спросил Рэй.

Я попробовала вспомнить, не называла ли кому-либо из попутчиков свое имя. Нет, не называла. Соблюдала осторожность.

— Мария, — выдавила я.

Так у нас в начальной школе звали чуть не половину девочек. Имя как имя, не хуже и не лучше других.

— Ладно, Мария, похоже, у нас тут сладкая парочка, ну-ка посмотрим соски, — сказал Рэй.

— У нас времени на это нет ни хрена, слышь, — недовольно бубнил Боб, нервно оглядывая горизонт. Дробовик при этом смотрел в землю.

— Да тут минутное дело. Так, Мария, посмотрим, посмотрим, — повторил Рэй.

Двух пуговиц у меня на рубашке уже не было.

— Я сама, — сказала я по-английски.

Осторожно вытащила руки у него из-под колен. Рэй не мешал. Расстегнула третью пуговицу и четвертую. Улыбнулась и слегка оттолкнула его от себя. Он сначала как будто уперся, но потом сам чуть подался назад, по-прежнему сидя верхом у меня на бедрах и держа нож у горла.

Нож.

Зазубренное холодное оружие, предназначенное для использования на охоте, длиной десять сантиметров. Любовно наточенное. Таким можно освежевать медведя.

Рэй держал его некрепко, лицо было открыто для моего удара. Вероятно, нож можно было бы выбить, ударив по запястью. Но опять-таки: мужчина он был крупный, сильный и осторожный.

С противником, вооруженным ножом, лучше не связываться. На занятиях по самообороне вам скажут, что в такой схватке вы должны быть готовы покалечить, а то и потерять кисть. На это надо решиться.

Если же решается вопрос жизни и смерти, надо хвататься за лезвие и выкручивать его, но будет больно, попытка может стоить вам пальцев.

Я расстегнула еще одну пуговицу. Теперь рубашка была расстегнута до пупка.

— Вот так, вот и умница, — чуть ли не ворковал Рэй. В углах его рта показалась слюна. Глаза подернулись влагой.

Мои движения легки и плавны.

Нож.

Ухмыляющееся лицо.

Напарник смотрит в другую сторону.

Решаюсь. Могу потерять пальцы. Кисть. И еще: мне в жизни не приходилось убивать никого крупнее осы.

Решаюсь. Бог с ними, с пальцами.

— Да, вот так, дай посмотреть, — сопел он.

И в тот самый момент, как я уже была готова схватить лезвие левой рукой и ударить его в лицо кулаком правой, он откатился, сел на корточки и поднялся на ноги.

Сначала я не могла понять, в чем дело, потом увидела: он расстегнул ремень и стаскивал джинсы.

— Ты тоже, — возбужденно пробормотал он.

— Ладно, — согласилась я.

Спустила джинсы и нижнее белье до лодыжек.

Полуголая.

Страх — рекой.

Руки дрожат.

— Ну же, — сказала я и снова ему улыбнулась.

Он ответил сальной ухмылкой.

Да. Так-то ему больше по вкусу. Насилие для него — не главное. Ему, видимо, хотелось воплотить какую-то из своих фантазий. Жертва охотно идет навстречу. Пылкая латиноамериканка. Горничная, изголодавшаяся по мужчине. Ну, как у него на ди-ви-ди.

Он стащил джинсы.

— Ну же, милый. — В моем голосе звучали интонации и добровольной соучастницы, и напуганной жертвы. По-видимому, такое сочетание показалось ему правдоподобным.

— Да, мадам, — пробормотал он и раздвинул мне ноги краем ступни.