Деньги на ветер

— Хочу делать деньги, — признался он.

Старик что-то пробурчал, мальчик-индеец ухмыльнулся. Разумеется. Я тут среди них белая ворона. В Америку все едут за деньгами.

— А что не пересек границу в Хуаресе?

—  «Vientos Huracanados»,«Ураганный ветер», — объяснил он шепотом, наклонившись поближе.

Я понимающе кивнула. Это новая, особо опасная банда, торгующая наркотиками. Они никого не убивают. Они просто приходят к вам в дом, дробят коленные чашечки вашим детям. Потом едут к вашей маме и поджигают дом вместе с нею. Потом едут на кладбище, выкапывают из могилы тело вашего папы и отрывают ему голову. С такими лучше не связываться.

— А что ты им сделал?

Франсиско покачал головой, показывая, что не хочет это обсуждать.

— Я работал механиком в Белизе, говорю по-английски, — встрял в разговор парень из Гватемалы.

Я кивнула и нацепила солнечные очки. Понимаете теперь, почему не стоит затевать разговоры в дороге? Слово за слово, и судьба этих двоих мне уже небезразлична.

Закрыла глаза, делая вид, что дремлю.

Ребята начали болтать о футболе, сидящий рядом со мною старик запел какую-то старинную цыганскую балладу.

Через некоторое время я и в самом деле заснула.

Гектор говорит, что мозг млекопитающего — самая удивительная штука на свете. Даже во сне он занимается критической оценкой вещей и событий, следит за температурой, обрабатывает информацию, воспринятую слухом и обонянием.

Проснувшись, я уже знала: что-то неладно. Горечь во рту — вкус адреналина.

«Лендровер» стоял.

— Что случилось? — спросила я.

— Перед нами машина, — ответил Франсиско.

Я посмотрела сквозь грязное лобовое стекло. Так и есть, впереди нас громоздился красный пикап «шевроле». Новый. Огромный.

— Копы, — предположил Франсиско, но, на мой взгляд, сидевшие в пикапе не походили на полицейских.

— Где мы? — спросила я.

— К северо-западу от Паломаса, на развилке, она называется Кровавой. Чуть к югу от дороги. Проехать не дают, — ответил Педро.

— А объехать нельзя? — вслух подумал Франсиско.

Педро покачал головой.

— Можно только назад, откуда приехали, но — догонят.

— Не погонятся же они за нами через границу, — возразила я.

— Это еще как сказать, — едва слышно пробормотал Педро.

— И что думаете делать? Просто ждать? — спросила я, обнаруживая нетерпение.

— Не знаю. По-моему, это не пограничный патруль.

— Что такое? — вступил в разговор старик. До него вдруг дошло, что мы остановились.

— Полиция или что-то в этом роде, — ответила я.

— Может, бросить машину и бежать к границе? — предложил Франсиско.

Боже упаси.

— Ты спятил? Пешком? По пустыне? — возмущенно откликнулась я.

— Они же не могут гнаться за всеми сразу, — возразил Франсиско, пытаясь открыть заднюю дверцу «лендровера».

— Оставайтесь на своих местах! — рявкнул Педро, обернувшись к нам.

— В Мексику депортируют. Мне это ни к чему, — сказал Франсиско, толкая дверь. Он посмотрел на меня. — Давайте, надо убираться отсюда.

— Если побежим, они все равно рано или поздно всех переловят. Сначала пожилых, потом нас, — сказал парнишка из Гватемалы.

— Они нас убьют, — заметил старик и перед лицом такой блестящей перспективы выдавил полубезумную ухмылку.

— Идут сюда… — пробормотал Педро. — Расслабьтесь и сидите, где сидели. Говорить с ними буду я.

Подняв клубы пыли, пикап дал задний ход. В шести метрах от нас остановился, из него вышел человек в бейсболке и достал из машины мегафон и карабин. Он не целился, просто держал оружие так, чтобы его было хорошо видно.

— Всем выйти из машины, — скомандовал он в мегафон.

— Все должны выйти из машины, — перевел Педро на испанский.

Никто не шелохнулся.

— Всем выйти, — повторил Педро.

Мне это совсем не нравилось.

— Он же не в форме, — сказала я.

Педро вынул ключи из замка зажигания и открыл дверцу. Вылез, пошел к пикапу с поднятыми руками.

— Лечь на землю, руки-ноги выпрямить и развести.

Педро лег.

— Теперь остальные. Выходите медленно, руки держать вверх, — приказал человек в бейсболке, по-прежнему стоя за открытой дверцей «шевроле».

Нам оставалось только повиноваться.

— Педро забрал ключи, — заметила я.

С карабином не поспоришь — мы вышли из «лендровера», легли в песок рядом с Педро. Когда в нашей машине никого не осталось, в «шевроле» заглушили двигатель и к нам приблизились двое американцев, один с охотничьим карабином, другой с дробовиком-двустволкой. Оба рослые, в высоких ботинках, джинсах и клетчатых рубахах. Тот, что с карабином, низко надвинул на лицо кепку с широким козырьком. Другой щеголял бейсболкой с какой-то надписью. Обоим, как мне показалось, было лет по тридцать с небольшим.

— Глянь-ка, Боб, тут мы подстрелим кое-что получше, чем свинья-пекари, — сказал тот, что был в кепке с козырьком.

— Да пошли они, Рэй, убогие нелегалы, ну их на…

Рэй покачал головой и бросил мегафон на землю.

— Пожалуйста, сэр, мы ехали и сбились с пути, — завел Педро, но Рэй, не дав договорить, ударил его ногой по ребрам.

— Слушать внимательно, прыщи! Говорить будете, когда вас спросят. Понятно?

Уж не знаю, все ли поняли его английский, но догадаться было нетрудно.

— У каждого что-то припрятано. Боб, пригляди за ними, я манатки перетрясу, — сказал Рэй.

— А чего это именно я должен приглядывать? — немного нервно заспорил Боб.

Я украдкой взглянула на него. Боб был младше Рэя — если совсем подопрет, может, удастся тронуть в нем какие-то человеческие струны.

— Потому что дробовик — у кого? Начнут вертеться, всади заряд. Слышите, прыщи? Кто дернется, Боб мигом башку разнесет, comprende?Поняли, я спрашиваю?

Мы покорно закивали, меся потными лицами песок.

Рэй пошел к «лендроверу» и принялся энергично рыться в наших вещах.

— Поживей, слышь, — заторопил Боб.

— Заткни пасть, на хрен, — отозвался Рэй.

Еще минуту-другую он обыскивал наши рюкзачки, но, по-видимому, не нашел того, что искал, и разозлился.

— Ну? — спросил Боб.

— Обыщи этого прыща, водилу… черт, всех надо. Две сотни баксов наших расходов не окупят.

Он стал по очереди переворачивать нас на спину и обыскивать, методично похлопывая по одежде.

У Педро в бумажнике оказалось около сотни долларов, у остальных, как выяснилось, вообще почти ничего. Догадайся американцы посмотреть у меня в мокрых от пота кроссовках, нашли бы некоторую сумму, но я знала: им это и в голову не придет.

Дошла очередь до парня из Гватемалы. Его перевернули, оказалось, он намочил себе штаны.

Американцы рассмеялись. Настроение у Боба немного улучшилось.

— Небось обгадился, — сказал Рэй.

— А то! Ладно, я проверять не буду. Кокаин, что в ж… у себе натолкал, так и быть, пусть в штанах остается, — ответил Боб, и они еще немного посмеялись.

Меня Рэй перевернул носком ботинка.

— Ты погляди на эту гребаную задницу, — сказал он.

Теперь я получила возможность рассмотреть его лицо. Я бы такого в толпе легко узнала. Суровый взгляд карих глаз, легкий загар, тяжелый подбородок в густой щетине, нос как у борова.

— Злючка, сразу видно, — заметил Боб.

— Не твоего типа.

— Откуда тебе знать?

— Видел твою бывшую. У этой-то и подержаться не за что. В ней пятьдесят четыре кило, ну, от силы, пятьдесят семь. А росту и метр шестьдесят пять не будет. Хотя ничего, аппетитная. Ну-ка, посмотрим, что она нам привезла. Выверни карманы.

У меня оказалось около пятидесяти баксов мелкими купюрами. Рэй тщательно меня охлопал, но больше ничего не нашел. Он выпрямился и поглядел на солнце.

— Все эти прыщи — одна компания, — констатировал он.

— Что с машиной-то делать?

— Машина — кусок дерьма.

— И что дальше? — не унимался Боб.

Рэй знаком подозвал сообщника к себе. Они отошли к капоту «шевроле» и стали рассматривать добычу. Рэй вскрыл найденную у Педро упаковку бросового кокаина с примесью бог знает чего — мета, крысиного яда, еще чего-нибудь. От такой дряни человеку хочется палить с моста по проезжающим внизу машинам. Рэй взял щепотку порошка на тыльную сторону ладони, вдохнул и покачал головой. Эффект практически нулевой.