Согрешить с негодяем

– Спасибо за напоминание, лорд Хэдли. Можете не беспокоиться, я не собираюсь, как легионы дам, цепляться за ваши лацканы.

– Они цепляются не за лацканы, – проворчал Лукас.

Ах, снова назад, в образ похотливого развратника.

Ну что ж, сказала себе Кьяра, у Лукаса имеется большой опыт выхода из этой роли и возвращения в нее. Она ему впору и так же тесно подогнана, как лайковые перчатки на его руках.

Засунув в юбки сжатые кулаки, Кьяра подстроилась под его циничный тон.

– Только избавьте меня от живописных подробностей. Я отлично знаю, какими ядовитыми бывают ваши комментарии. А также что вы думаете по поводу сентиментальных привязанностей. – Она деланно беззаботно пожала плечами. – Я знаю, а Перегрин – нет.

Лукас спрятал улыбку.

– Чего бы я ни натворил в жизни – и Бог видит, сколько всего было! – я не обидел ни одного ребенка.

– Возможно, – согласилась Кьяра. – Но я боюсь, у него складывается эмоциональная зависимость от вас, которая приведет к боли и переживаниям, когда все закончится. – Кьяра сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь в голосе. – Перри еще слишком мал, чтобы понять, в чем смысл нашей помолвки, но уже много раз испытал, что значит быть отверженным. – Ох нет, только без слез! Это была полная глупость – вести себя как какая-нибудь героиня душещипательного романа. – Он так беззащитен. Я прошу вас не потворствовать…

– Кьяра! Она замерла.

– Вы считаете, что я собираюсь бросить Перегрина, как испорченный крикетный мяч?

Кьяра не поднимала глаз.

– Как бы ни развивались события, я буду счастлив продолжать дружбу с вашим сыном, – сказал Лукас. – Он чудесный паренек, и мне будет приятно кое-чему научить его, тому, что необходимо в его возрасте. – У него тут же посерьезнело лицо. – Не подумайте только, что я говорю о собственных пороках.

Каким-то образом до Кьяры дошло, что ему можно доверять.

– Я не боюсь, но… – Она коротко вздохнула. – Все так сложно.

Он погладил ее по щеке.

– Вы научили меня, что ученый должен сделать шаг назад и, отстранившись, разделить сложную проблему на несколько мелких этапов. Давайте не будем забегать вперед. Если проявим осторожность и терпение, мы решим все сложности.

Кьяра криво усмехнулась:

– Надо же, вы меня цитируете! Неужели я выразилась так напыщенно?

– Умные мысли стоят того, чтобы их цитировать, – пробормотал Лукас.

Борясь с вдруг затрепетавшим сердцем, Кьяра помахала пальцем.

– По-моему, вы жульничаете, Хэдли. И беззастенчиво мне льстите.

– И что из того?

Она посмотрела на свои руки, вытащив их из складок тонкой суконной юбки.

– Я… Полагаю, мы решим, как перейти через мост на ту сторону, когда дойдем до него.

Глава 15

Мерзавец, мерзавец, мерзавец!

Положив ноги в домашних туфлях на каминную решетку, Лукас вглядывался в языки пламени. О, все-таки он негодяй. Только грязная личность может вынашивать подобные замыслы.

Пламя полыхнуло, чуть не опалив ступни.

Леди Шеффилд – немыслимо чувственная Кьяра! – бросилась к нему, чтобы обрести утешение, а он был рад стараться. Обнял ее, погладил, подставил плечо, чтобы она уткнулась в него.

Сказал ей, что поступает так во имя дружбы.

Лгун!

Развратник, похотливый лгун! Распустив пояс на халате, Лукас неловко поерзал в своем удобном кожаном кресле. Проклятие, разве честный человек будет так беззастенчиво пользоваться минутной слабостью женщины?

С другой стороны, он никогда не претендовал на то, чтобы стать образцом добродетели.

Поморщившись, Лукас налил себе выпить.

Когда она прижалась к его обнаженной груди, ему показалось, что ее тело создано для него. Является продолжением его тела. Ему захотелось стать ей твердой опорой. Да, захотелось. Но надо было признаться, что больше всего ему хотелось задрать ей юбки и заняться любовью. Яростной, сводящей с ума любовью.

Сражение тихого разума с воющей плотью?

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы представить себе, на чьей стороне будет победа.

Полено в камине треснуло, выбросив клуб дыма. Мерзавец, повторил он. Можно не сомневаться, его душе придется вечность крутиться на сковородке на самых нижних кругах ада.

Но такая перспектива не могла остудить греховного желания, сжигавшего плоть. Он никогда не был добропорядочным. Всегда жил ради своих сибаритских желаний. С какой бы стати ему измениться сейчас?

В конце концов, он ведь Чокнутый Хэдли, разве не так?

Взявшись за бутылку, Лукас увидел, что она пуста. Прямо как его тоскующая душа. Хмыкнув, он бросил бутылку через плечо. Да, было очень приятно, когда леди смотрела на него как на героя. Как на рыцаря, а не на обманщика.

Но оставаться благородным чертовски трудно. Изображать из себя беспощадного распутника намного легче, чем перепоясать чресла и сразиться с огнедышащим драконом.

Разочаровавшись в мужчинах, которые ее окружали, Кьяра на другое и не рассчитывала. Лукас вдруг испытал настоящую боль. Она, конечно, заслуживала лучшего. Но настолько быть альтруистом, чтобы отойти в сторону, его не хватало. Жизнь полна горьких разочарований. Если невозможно подарить ей душевное спокойствие, можно было бы предложить плотские удовольствия. Хотя бы на какое-то время.

И что в этом плохого?

С трудом выдернув пробку из бутылки кларета, он сделал глоток вина. Ее ведь нельзя назвать какой-нибудь мисс, которая выросла где-нибудь в глуши и не имеет представления о том, как устроен мир. Она на себе испытала, что такое каменья недоброжелательства и стрелы презрения. Сейчас ей нужно лишь одно. Нужно, чтобы рядом оказался человек, который вновь позволил бы ей ощутить себя желанной, который оживил бы ее. Он физически ощущал это.

Соблазнить ее! Вот что поможет ей встряхнуться. Она поблагодарит его за это.

«Злодей, злодей», – шипели языки пламени в камине.

Он и без их шипения понимал, что такими рассуждениями пытается оправдаться перед самим собой. Но, закрыв глаза, Лукас все равно решил слушать темную сторону своей души. Они заключили сделку. И эта сделка подразумевает обмен взаимными услугами.

Она собиралась преподать ему уроки по части развития интеллекта?

Отлично, он преподаст ей уроки по части вожделения.

Итак, все, что было до настоящего момента, – это цветочки…

Откупорив пузырек с можжевеловой эссенцией, Кьяра занялась приготовлением бальзама для лечебной ванны одной из подруг Ариэль. Хвойное растение прекрасно помогало восстанавливать силы тела и духа.

Возможно, надо приготовить еще одну порцию. Для себя. И душа, и мышцы были напряжены до предела.

«Расслабься», – сказала она себе. Все закончилось, все обошлось. Перегрин легко пережил потрясение. А что касается Хэдли, к тому времени, когда он отправился к себе домой прошлой ночью, хромота у него была почти незаметна. Сегодня утром, должно быть, он окончательно пришел в себя.

Масло. Пора добавлять масло в бальзам.

Торопливо доложив последние ингредиенты, она оставила котелок кипеть на медленном огне. Теперь у нее есть примерно час свободного времени, и можно будет заняться рукописью барона.

– Миледи?

Подавив вздох, Кьяра повернулась к двери.

– Да, Маккейб?

– Внизу вас ждет джентльмен.

– Пожалуйста, передайте лорду Хэдли, что я очень занята и не могу сейчас его принять.

Дворецкий откашлялся.

– Это не лорд Хэдли, миледи.

Она похолодела. Другим мужчиной, кто мог заявиться на Понт-стрит, был ее племянник.

– Сэр Артур?

– Да, мадам.

– Скажите ему, что я спущусь сию минуту.

Пока дворецкий шел к двери, Кьяра мельком посмотрела на свое отражение в стекле гербария. Картина удручающая. От пара щеки раскраснелись, кудрявые пряди выбились. Заправив непослушные локоны за уши, она расправила складки рабочего платья. Хотя то, как она выглядела, не имело значения.

Жадность застилала Шеффилдам глаза.