Согрешить с негодяем

– Джек далеко не тупица. И изменит свое мнение, как только ближе с вами познакомится.

Кьяра промолчала. У лорда Хэдли явно какой-то заскок в мыслях. Его приятель не успеет узнать ее лучше. Постыдная помолвка скоро закончится, и больше не придется поддерживать контакты с графом и его компанией. Какой мужчина в здравом уме станет сочетаться браком с Черной вдовой?

Это совершенно не важно, напомнила она себе. Она способна выжить и сама по себе.

И так и сяк Кьяра пыталась добраться до места, на которое обрушился основной удар, чтобы наложить на него мазь.

– Дьявол! – наконец выругалась она. – Вам придется снять сорочку, сэр.

Он открыл рот в немом изумлении.

– Это приглашение, леди Шеффилд?

– Нет, это приказ.

Стянув рубашку через голову, Лукас бросил ее на пол.

– Делайте со мной что хотите.

Она принялась втирать лечебную мазь ему в грудь, стараясь не замечать рельефной мускулатуры. Ее взгляд скользнул ниже, и на правом боку перед ней оказалось несколько уже сформировавшихся багровых кровоподтеков – угрожающее свидетельство того, что она втянула в свои дела ни в чем не повинного человека.

Кьяра невольно застонала.

– Ох, Хэдли, представляю себе, как вам больно! Усмехнувшись, он отмахнулся:

– Вы, дамы, принимаете подобные вещи слишком близко к сердцу. Поверьте, мне приходилось куда как круче после боев в боксерском зале Джентльмена Джексона. Бывший чемпион, конечно, уже в возрасте, но кулаки у него словно из железа.

– Мужчины! – хмыкнула она. – Мне не понять, почему вы говорите об этом так, будто это какая-то забава.

– Тут нет разумного объяснения, – согласился он. – Должно быть, это некое темное, примитивное желание, которое пульсирует где-то в глубине нас, в крови.

Неожиданно Кьяра почувствовала, как ее захватывает точно такое же примитивное желание. Когда у нее под руками оказались литые мышцы, обтягивающие широкую грудь, всеми фибрами своего существа она вдруг захотела его. Эта необузданная мужественность, специфический запах пота, жесткие завитки волос на золотистой от солнца груди, этот вздувшийся гульфик спереди на бриджах…

– Извините, – промямлила она, сообразив, что впилась в него ногтями. Отпрянув, она схватилась за баночку с мазью.

– Может, достаточно? – ухмыльнулся Лукас. – Не то я соскользну с софы.

– Мазь не даст растечься синякам. – Кьяра смотрела на темнеющие следы от ударов, разбросанные по его торсу. Жестокая правда заключалась в том, что ей не хотелось останавливаться, хотелось трогать его. Ей хотелось скользнуть руками ему за плечи, прижаться к нему и не отпускать. Хотелось разделить с ним страхи и найти утешение в его силе. Пусть он поцелует ее так, чтобы она забыла обо всем на свете.

Да, сплетники были правы: она действительно настоящая Черная вдова.

– Что за переживания из-за синяков, милая? Завтра поноют немного, и все.

– Как можно такое говорить! Вы… – Теперь, когда первый шок прошел, Кьяра осознала, что граф рисковал жизнью ради ее сына, и у нее перехватило дыхание. – Вы же могли погибнуть!

– Но ведь не погиб, – беззаботно произнес Лукас. – Хотя, если подумать, моя кончина избавила бы вас от необходимости разрывать помолвку.

Она всхлипнула. Потом еще раз, выражая так накопившееся в ней желание.

Лукас привлек ее к себе, ласково покачал, как ребенка, поглаживая по волосам. Сквозь дрожь, колотившую ее, она слышала, как уверенно бьется его сердце.

– Я никому не позволю причинить боль ни Перегрину, ни вам. Даю слово.

– Ох, Хэдли, не надо давать обещаний, которые невозможно выполнить. Я больше не выдержу мужских бесцельных клятв. – Она высвободилась из его объятий, смахнула слезы с ресниц. – К тому же вы за нас не отвечаете.

– Но вы же… мой друг, леди Шеффилд. А я не оставляю друзей на произвол судьбы.

– Мужчины могут дружить между собой. Но у меня нет иллюзий, что точно также они могут относиться к противоположному полу. – Кьяра пыталась говорить спокойно, без эмоций. – От женщин вам нужно только одно.

– Мужчины по большей части, конечно, жалкие создания, – тихо произнес Лукас. – Но в особых обстоятельствах мы способны подниматься над эгоистическими желаниями.

На ее дрожащих губах появилась улыбка.

– В этом я не сомневаюсь, Хэдли. Я так и не поблагодарила вас за то, что вы сделали для Перегрина.

– Не преувеличивайте, леди Шеффилд, – ответил Лукас. – Перри – отличный паренек, и мне нравится его компания, а еще возможность немного поиграть в крикет. Так что, видите, в моих побуждениях мало альтруизма.

– Зато вы терпеливы и всегда подбадриваете его. – Кьяра прерывисто вздохнула. – Его отец относился к нему как к досадной помехе. С маленькими детьми скучно. Они писают в штаны, плачут, требуют к себе внимания. Шеффилд обычно говорил, что он выполнил свой долг – сделал ребенка. А теперь единственное, чего он хочет, – это чтобы сын держался от него как можно дальше.

К досаде Кьяры, у нее снова потекли слезы. Надо же быть такой идиоткой, чтобы разреветься на глазах у Хэдли! Можно не сомневаться, уж он-то навидался плачущих женщин. Только в редких случаях она может позволить себе показать свою боль и слабость.

Ему еще придет в голову, что она хочет растрогать его или…

Неожиданно Лукас снова обнял ее и осторожно погладил по волосам.

– Не надо, сердце мое. – Голос был тихим. Лукас, успокаивая, привлек ее к себе. Щекой она прижалась к его плечу. Удивительно, но, несмотря на то что он сидел полуголый, она не испытывала никакой неловкости. От него исходило тепло и ощущение уверенности.

Вдруг Лукас резко отстранился. Она тоже отодвинулась.

– Извините. – Кьяра наконец подняла голову. – Господи, не могу понять, что это на меня нашло.

– Разве нужно извиняться? – с упреком сказал Лукас. – В ситуации с сыном вы вообще были как гранит. Но даже гранит, бывает, крошится от действия стихии.

– Боже правый! Хэдли, неужели вы в придачу к орнитологии изучаете еще и философию? – Она развеселилась.

– Я? – Лукас скорчил уморительную рожицу. – Обижаете. Даже ваша алхимия не в силах придумать зелье, которое превратит раздолбая в уважаемого ученого.

В груди шевельнулось какое-то странное чувство. Желание, сожаление? Граф обладал острым умом, но предпочел оттачивать другие свои способности. Эта чрезмерная склонность к выпивке и кутежам разводила их в разные стороны, невзирая на то что какая-то неведомая сила тянула друг к другу.

Совсем как магнит и железную стружку!

Ладно, меньше всего ей хотелось превратиться в такую стружку, чтобы получить свою долю удовольствия.

Неожиданно холодок пробежал по ее спине, как будто кто-то приставил к ней острие кинжала. Надо забыть о своем влечении к этому мужчине, если не ради себя, так хоть ради сына. Несмотря на доброту, Хэдли человек непредсказуемый и неуправляемый. Сейчас он играет в крикет с детьми, а в следующий момент в компании потаскух разгуливает по Беркли-сквер с голой задницей. Нельзя еще одному никчемному созданию позволить влиять на Перегрина.

– Хэдли… – начала она.

– Лукас, – поправил он ее. – Мы все-таки помолвлены. Поэтому у нас есть повод начать называть друг друга по имени, Кьяра. – Его дыхание шевельнуло ее прядь. – Прелестное имя! Напоминает шум ветра в соснах.

– Хэдли, – повторила она. – Я…

– Я предпочел бы услышать свое имя.

Она заколебалась. Нет, нет, нет! Это опасно! Но имя вырвалось как бы само по себе.

– Л-лукас…

Его губы скривились в усмешке.

– Вот черт! Звучит почти как «Люцифер», правда? Но, надеюсь, вы привыкнете. Жалко только, что оно не настолько поэтично, как ваше.

– Хотелось бы знать, почему вы всегда стараетесь очернить себя. – И назло себе, назло своим опасениям, Кьяра не удержалась и добавила: – Вы же не исчадие ада какое-то.

– Но и на ангела совсем не похож, счастье мое. – Его лицо вдруг застыло. – Ладно, не глупите, и забудем об этом.

Следуя предосторожности, Кьяра наконец высвободилась из его объятий. Лукас не стал ее удерживать.