Страница 48 из 81
Между тем на обочине высветился указатель с мигающей надписью «Акварай», на котором улыбалась развеселая девица, прикинутая только в загар, и, повернув по стрелке налево, Ведерников порулил по бетонной дорожке, не в пример шоссе качественно освещенной ртутными фонарями.
— Дорогая, момент. — Остановив машину у небольшого домика с надписью: «Менеджер», Ведерников исчез за дверями и скоро вернулся в сопровождении пары молодых людей.
Молодцы были одеты в одинаковые белые рубашки с галстуками «кис-кис» и в предвкушении чаевых действовали с огоньком.
— Прошу вас, господа. — Пока один из них запарковывал джип, другой с необычайным тактом определил прибывших в электрокар, в каких обычно ездят по полям для гольфа миллионеры, и под негромкое гудение двигателя направился вдоль зарослей благоухающей сирени. — Ваш коттедж, господа, номер семь.
— А здесь недурно у вас, — после смердящего жмуром салона Зоечка вдохнула с наслаждением свежесть ночного воздуха и с интересом посмотрела на огромный, играющий неоновыми всполохами павильон, — и размах чувствуется…
— Прошу прощения, это «Тропикана», лагуна, белый песочек, океан, — в ожидании мзды провожатый улыбался широко, а в глаза смотрел кротко и ласково, — чуть подальше расположена «Амазония», кусочек девственного леса, водопады, экзотика, знаете ли. После двух часов вход разрешен без купальников, очень рекомендую.
— Жаль, южного берега Карского моря у вас нет. — Ведерников некстати вспомнил, как пилил зимой кедры в Тюменской области, и тягуче сплюнул в розарий. — Менты бы вам клиентов подогнали выше крыши.
— Ну вот, прибыли. — Провожатый тактично вздохнул и, остановив электрокар у небольшого уютного бунгало, кинулся открывать дверь. — Гостиная, ванная рядом со спальней, кабельное телевидение имеется, тридцать каналов, но если есть желание, у нас отличный видеопрокат. — Он вытащил пакеты с бельем, на которых стояло клеймо «Стерильно», проверил наличие туалетной бумаги в сортире и, извиняющимся тоном заметив: — Биде, к сожалению, отсутствует, — замер статуей Командора на входе. — Желаю вам отлично отдохнуть.
— А… — Догадавшись наконец, в чем было дело, Ведерников стал мрачен, царственным жестом вытащил пятидолларовую и, наградив ею провожатого: — Молодец, пока свободен, — сразу же повернулся к спутнице: — Ну что, дорогая, пойдем купаться?
— Спасибо. — Молодой человек посмотрел ему в спину с ненавистью и, въехав, что ловить тут больше нечего, быстро отчалил в ночь, только было слышно, как мотор электрокара прогудел: «У-у-у, бу-у-ржуи проклятые».
— Не мешало бы, трупный запах не французский парфюм. — Зоечка почему-то перешла на шепот и, дернув плечом, посмотрела на часы: — Половина третьего. Купальника нет, так что придется идти в «Амазонию», там сейчас самое время «укладывать паркет»…
— Чего? — не понял Ведерников, и уже через минуту парочка двигалась по песчаной аллейке к огромному, светящемуся изнутри павильону, напоминавшему мерцанием огней кремлевскую рождественскую елку. Еще издали слышался шум водопадов, доносился рокот тамтамов, заглушаемый дикими криками, и только Зоечка вошла в обвитые лианами двери, как от восторга глаза ее округлились.
— Здорово как, блин!
В самом деле, все здесь поражало размахом и великолепием. Вышибалы носили боевые зулусские плащи из тигровых шкур и держались за настоящие копья-бангваны, на кассе сидела полуголая вислогрудая тетка, чем-то натертая под негритянку, а когда с тяжелым сердцем Андрей Петрович заплатил по таксе, откуда-то появился стройный розовозадый папуас с берцовой костью в ухе и элегантно повел татуированной рукой:
— Доброй ночи, господа, прошу.
Отдельная, на двоих, раздевалка больше напоминала гостиничный номер — кожаный диван, телевизор, чистые, словно несовершеннолетняя девственница, полотенца. Нисколько не смущаясь присутствием мужчины, Зоечка начала раздеваться.
— А чего это мы ждем? Решил костюмчик постирать?
Ведерников отозвался не сразу. Он только что обнаружил, что по причине жаркой погоды белье его избранница игнорирует напрочь, ягодицы у нее округлые, но с ямочками, а на левой груди имеется родинка, и, неровно задышав, он проглотил обильную слюну:
— Я мигом, — одолел некстати подкатившую эрекцию, скинул прямо на пол шикарный тысячебаксовый костюм и, обхватив левой рукой Зоечку, а правой объемистый лопатник, двинул в сказочную страну «Амазонию», где, к слову сказать, без наличности делать было нечего. Скоро остался позади длинный, выполненный в виде грота предбанник, в ноздри шибануло влажной прелью тропического леса, и, увернувшись от внезапно проснувшегося гейзера, парочка в восхищении замерла.
Да, деньги здесь драли не зря. В центре павильона был устроен водопад, и, с грохотом сбегая по отвесным скалам, он превращался в тихий, с удобным пляжем речной затон, на дальнем берегу которого виднелись девственные джунгли и раздавались дикие, на редкость экзотические крики. Именно так, говорят, рыдает павиан, пожираемый заживо ягуаром.
Справа от песчаной косы, там, где начинались непроходимые заросли буша, расположилась на поляне туземная деревушка — с пяток построенных из прутьев и травы небольших хижин, и стоны, доносившиеся из них, заглушали крики хищников. Это лишенные одежд и каких-либо претензий девушки делали всем желающим эротический тайский массаж. Кондиционеры струили в воздух тропическое марево, светотехнические установки неотличимо изображали ночь на Амазонке, и в целом зрелище трогало до оргазма — именно так Зоечка и выразилась.
Несмотря на позднее время, любителей экзотики было хоть отбавляй. Звонко повизгивая, скользили с водных горок на задах румяные от выпитого барышни. Их спутники, волосатые местами россияне, с цепями толщиной в член, грузно сигали с «тарзанки» и, вынырнув-таки, орали от восторга громким матом. Кое-кто просто лежал на песочке, вусмерть ужравшись французским шампанским, а у дальнего берега, там, где изредка всплывали камуфляжные крокодилы, сожительствовали стоя романтики полового акта, и пьяные их крики заглушали стоны горемычного павиана.
— Вода, как моча, теплая. — Ведерников положил бумажник на видное место и, не спуская с него глаз, начал заходить в речные просторы. — Ты со мной или лопатник возьмешь под охрану?
Он напоминал со спины шкаф, и, оценив ширину его плеч, Зоечка прикинула: «Наверняка под центнер, надо подумать насчет позиции. Да только хоть на уши встань, проку от него как от кролика… Жизнью проверено: чем амбалистей мужик, тем кончает быстрее. Права народная мудрость: мал золотник, да долго».
— Иди, я потом. — Она махнула кавалеру рукой, отчего ее упругая грудь заколыхалась, и, чтобы хоть как-то ослабить напряжение, Ведерников рванул по-собачьи к дальнему берегу. «Погоди, я тебе засажу по самые волосатые…» Закончив заплыв, он с шумом выбрался на берег и, ощущая на всех своих членах восхищенные женские взгляды, плюхнулся на песок рядом с избранницей.
— Здорово, вылезать не хочется!
— Чего ж тогда вылез? — Зоечке вдруг захотелось спать, и, чтобы развеять дрему, она зашла по копчик в реку. — Здорово, говоришь?
Вообще-то ко всем закрытым водоемам она питала чувство отвращения, возникшее в ее душе как результат недавнего вояжа в Японию. Помнится, как-то раз на Невском случай свел ее с капиталистом из Киото — в очках, морщинистым как гриб, но денег — куры не клюют, и в койке очень даже ничего себе. А главное, вдовец. Любовь-морковь, часики с бриллиантами и горячее желание с его стороны жить семьей в Стране восходящего солнца. А она дура, что ли: ах, дорогой, я ждала тебя всю свою жизнь. Рванули в Киото, и вот во время ритуального купания Зоечка возьми да и пописай в священный водоем предков, — что такого, ведь столько подогретого саке и пива было выпито, а золотые рыбки небось не издохнут! Однако тут же вода вокруг нее окрасилась в радикально-красный цвет, — видимо, сволочи-предки что-то в нее намешали, и любовь сразу закончилась. «Та, которая ссыт в священный бассейн, способна нагадить в душу и матерью моих детей быть не может», — сказал тогда желторожий капиталист и купил Зоечке обратный билет экономического класса.