Квартира 302

Они отшагали четверть мили, когда Гейн снова дёрнул Генри за рукав. Что-что, а зрением природа его не обделила, и он первый заметил высящуюся впереди прямоугольную тень на фоне тёмно-синего неба.

– В-вот он, – сказал Гейн. – Т-тот п-приют. «Д-дом Ж-желаний».

9

«Дом Желаний» оказался белым двухэтажным параллелепипедом, облепленным известняком. Генри он сразу напомнил городские поликлиники. Здание было огорожено высоким сплошным забором, и через прутья калитки они увидели игровые снаряды, заполняющие дворик. Качели и песочницы, как и весь приют, было давно мертвы. Лунные зайчики играли на ржавых механизмах, основательно обработанных местными вандалами. Сам дом кренился, даже чуть уходил под землю. Стены были изрисованы граффити, окна зияли разбитыми стёклами. По штукатурке бежали глубокие трещины. Генри прочитал дощечку у входа:

Сиротский приют «ДОМ ЖЕЛАНИЙ»

Основан Городским Обществом Радости

– К-конечно, – злорадно усмехнулся Гейн, тоже заметив табличку. – «Об-бщество Радости» и есть к-культ. Это п-просто было п-прикрытие для отвода глаз.

Ничего не ответив, Генри зашёл во двор, заставив калитку испустить душераздирающий стон. Тропинка вела мимо здания к другой калитке на дальнем конце двора. Он споро направился вперёд, стараясь не отвлекаться, но заброшенный приют так и притягивал взор. Генри не мог избавиться от мысли, что стоит расслабиться, и из чёрных провалов окон вынырнет костлявая рука и схватит его за шею. Что касается Гейна, тот и вовсе пожирал приют взглядом. В его глазах любопытство перемешивалось со страхом. Язык так и тянулся поведать о том, какие слухи ходили об этом жутком местечке, но демонстративное молчание Таунсенда отбивало всякие поползновения.

– Ин-нтересно, – шептал Гейн, почёсывая запястье, – что тут они н-на самом деле д-делали?..

Изучая здание, он отстал от Генри, который уже добрался до середины двора. Джаспер торопливо сделал несколько шагов за ним… тут его слух уловил какой-то странный звук. Как работающий двигатель. Или приглушённое пение. Он остановился.

Звук исходил из большой потрепанной корзины с волейбольными мячами. Мячи сдулись и потемнели (более-менее целые, должно быть, забрали ошивающиеся здесь дети), но главное было не в этом. Широко раскрыв глаза, Гейн наблюдал, как они сами собой перекатываются по прогнившему днищу. Во рту мгновенно пересохло. Звук усиливался.

– Г-генри, – слабо позвал он. Тот даже не обернулся.

Мяч докатился до угла и замер. Гейну показалось, что дно всколыхнулось и начало топить мяч в себе… но секундой позже до него дошло, что он видит на самом деле. Вот тогда он закричал по-настоящему.

Дно корзины было забито огромными чёрными насекомыми, которые покрывали его сплошным живым одеялом. Одеяло шевелилось, заставляя мячи катиться. Насекомые издавали тот самый жужжащий звук, который привлёк Гейна. Услышав крик, «одеяло» мгновенно вспучилось и разлетелось на отдельные частицы, дохнув на лицо несчастного градом гудящих тварей. Чёрная туча взмыла в воздух.

Посмотрев назад, Генри увидел, как Джаспера заволокло нечто чёрное и бесформенное, издающее противное жужжание. Гейн махал руками и истошно вопил. Генри бросился назад, к обезумевшему спутнику. Когда он приблизился к нему, облако вытянулось в длину, подбираясь к Генри. Он почувствовал на шее острый укол боли; мгновением позже жало насекомого пронзило щёку. Укусы были очень сильными, кровь сразу потекла тёплой струёй. Генри выругался и попытался сбить насекомых палкой. Но они с лёгкостью уворачивались от ударов, делая новые атаки. Несколько секунд, и на лице Генри не осталось места, которое не пометило бы жало этих тварей.

Схватив за руку Гейна, который успел сорвать голос, Генри потащил его к приюту. Решение принял спонтанно, не раздумывая… всё равно другого пути к спасению не было. Парадная дверь была гостеприимно приоткрыта. Они вломились в отсыревшие своды, вызвав своей поступью громкое эхо, звенящее под потолком. Генри навалился на дверь, отрезая насекомым путь, но несколько самых шустрых успели просочиться внутрь. Одного Таунсенд раздавил ладонью, когда тот присосался к его запястью, другого скинул на пол и смачно раздавил ботинком. С оставшимися двумя расправился немного образумившийся Гейн. К счастью, в прихожей не было окон, и твари не могли влиться внутрь.

– Г-господи! – Гейн прикоснулся к обезображенному укусами лицу и всхлипнул. – Ч-что это з-за…

– Не знаю, – Генри осел на пол. Всё произошло слишком быстро. В памяти остался только сумасшедший нечёткий круговорот. Он провёл ладонью по лицу. К пальцам прилипла кровь.

– Чёрт… – вид крови оживил в памяти не столь отдалённое воспоминание: как он сидел над умирающей, захлёбывающейся в крови девушкой… и как блестела на пальцах кровь. Её кровь…

Он нащупал укус на правом виске. Место успело отечь и горело огнём. Как бы эти твари не оказались ядовитыми. Но даже если так, он ничего не мог сейчас делать.

– Джаспер? Ты как?

– Б-больно, – Гейн закрыл лицо руками; между пальцами текли слёзы. – Г-генри, скажи мне, что я с-сплю, как было с тобой в м-метро… Это н-не может быть в-взаправду, не т-так ли?

Генри поднялся с пола, огляделся. Вроде бы в помещении без окон должна была стоять кромешная тьма, но, странное дело, он мог различать вещи довольно хорошо.

– Не знаю, Джаспер. Не знаю…

Он подошёл к двери и прислушался. За тонкой перегородкой был неровный, то стихающий, то усиливающийся гул насекомых. Они не собирались улетать – кружили возле двери, как стражи. Что-то слишком они умные, подумал Генри. Как те собаки в метро. Ему стало не по себе. Может быть, пчёлы тоже лишь отвлекающий маневр, призванный не дать им добраться до ребёнка, чтобы защитить его?

Не «может быть», а так оно и есть. Генри чертыхнулся. Ну конечно! Нужно выбраться из плена сию же минуту. Мальчик, маленький мальчик, один в лесу, один во власти багровой луны.

Он лихорадочно обернулся:

– Джаспер, нам нужно…

Гейна нигде не было видно. Он пропал из узкой прихожей. Ощущение дежа-вю с такой силой нахлынуло на Генри, что ему пришлось моргнуть, отгоняя наваждение.

– Джаспер?

Голова закружилась в предчувствии непоправимого. Генри с внезапной ясностью понял, что угроза таится здесь, в этом приюте, а не в лесу. И жертвой на заклание сегодня выбран не мальчик – они.

Словно подтверждая его догадку, за дверью на правой стене вспыхнул ярко-оранжевый свет.

10

Джаспер услышал голос, когда человек в голубой рубашке ушёл изучать дверь. Голос зазвучал из ниоткуда, наполняя воздух льдом. Он был мягким, вкрадчивым и обольстительным. Этому голосу нельзя было отказать, он манил за собой, дурманя разум и волю. Джаспер никогда не сомневался, что голос будет именно таким, хотя никогда раньше его не слышал…

… ведь голос принадлежал самому Дьяволу.

И голос сказал ему, чтобы он пришёл. Пришёл и посмотрел на него.

Иди сюда, Джаспер. Просто зайди в комнату, и ты получишь то, чего жаждал все эти годы. Ты увидишь меня – а ты так мечтал об этом, не так ли?

– Да, – он облизнул губы и сделал шаг вперёд. Из-за дощатой двери, которую давно никто не открывал, исходили невидимые вязкие волны, которые опутывали руки и ноги. Но сильнее всего был голос… он не умолкал.

Признайся, Джаспер, ведь потому ты сегодня здесь. Потому ты так боишься и в то же время ликуешь. Ты хочешь увидеть меня, хотел ещё десять лет назад. Тогда тебе не хватило смелости… но ты изменился за эти годы. Я прав, Джаспер?

– Да, – он плакал; впрочем, то были скорее слёзы счастья, чем страха. Он покорно шёл к двери, его бросало то в жар, то в холод.

Наконец он достиг её – вот она, медная втулка ручки, перед ним. Он сжал её в ладони, и пальцы словно сковало инеем. Стоит только повернуть ручку… и он увидит его. Увидит Дьявола.

Твои друзья оказались храбрее тебя, Джаспер. Они не испугались тогда, десять лет назад… они взглянули в мои глаза. Но и тебе ещё не поздно. Так давай же. Ну, Джаспер.