Страница 6 из 63
Мужчина продолжает:
— До эпохи Общества в Тане иногда случались наводнения, но вот уже многие годы эта ситуация контролируется. Мы — одна из самых производительных Областей сельского хозяйства в Обществе.
Я не оглядываюсь на Ксандера. Или на чиновника. Смотрю только на карту перед собой. Раньше я делала попытки торговаться, но ни одна из них не была успешной. В первый раз не получилось, потому что мне было жаль расстаться со стихом Кая.
Вдруг я замечаю, что мужчина перестал рассказывать. И внимательно смотрит на меня.
— Что-нибудь еще желаете? — интересуется он.
Я должна сдаться. Должна улыбнуться, вернуться к Ксандеру и забыть обо всем, раз уж этот человек ничего не знает. Но, по какой-то причине, я неожиданно вспоминаю о тех красных листьях, которые борются за свое место под небом. Я делаю вдох.
— Да, — тихо отвечаю.
Дедушка отдал мне два стихотворения. Мы с Каем любили стих Томаса, но были также и другие слова, которые сейчас пришли мне на ум. Я не помню их все, но они из стиха Теннисона, и одна строфа очень ясно отложилась в моей памяти. Вероятно, мне напомнил о них рассказ мужчины о наводнениях:
— Время, Место — остались здесь.
А меня понесло — туда.
Я надеюсь столкнуться лицом к лицу
С Лоцманом у руля.
Лицо мужчины меняется, пока я вполголоса цитирую строчки. Он мгновенно поумнел, ожил, привел себя в готовность. Должно быть, я запомнила строчки правильно. — Это очень любопытный стих, — произносит он. — Как мне кажется, он не из числа Ста.
— Нет, — отвечаю я. Мои руки дрожат, и надежда вспыхивает вновь. — Но он имеет свою цену.
— Боюсь, что нет, — продолжает он. — Если только ты не владеешь оригиналом.
— Нет, — говорю я. — Он уничтожен. Я его уничтожила. Я вспоминаю тот момент на реставрационном участке, когда трепетала бумага, пока, в конце концов, не сгорела.
— Мне очень жаль, — говорит он, и это звучит так, как будто он действительно сожалеет. — На чтоты надеялась его обменять? — спрашивает он, с плохо скрываемым любопытством в голосе.
Я указываю на Отдаленные провинции. Если я доберусь до них, то у меня будет хоть и слабый, но вполне реальный шанс найти Кая. — Я знаю, что они отправляют Отклоненных туда, — говорю я тихо. — Но я хочу знать точно, как и куда мне идти. На карте.
Он трясет головой. Нет.
Он не хочет сказать или не может? — У меня есть еще кое-что.
Я разворачиваюсь таким образом, чтобы ни Ксандер, ни чиновник не увидели мои руки, и роюсь в сумочке. Мои пальцы поглаживают одновременно поверхность компаса и фольгу таблеток, и я задумываюсь.
Что же я должна обменять?
У меня кружится голова, и, смутившись, я вспоминаю тот день, когда пришлось сортировать Кая. Горячий пар в помещении, пот, боль от необходимости сделать выбор давят на меня…
Спокойно, уговариваю себя. Бросаю взгляд на Ксандера через плечо и на секунду встречаюсь с синевой его глаз, затем он отворачивается к чиновнику. Я вспоминаю, как смотрел на меня Кай, стоя на платформе аэропоезда, перед тем, как они увезли его, и паника вновь охватывает меня, время уходит.
Я собираюсь с мыслями и тянусь в сумочку, вытаскивая предмет для торговли. Поднимаю его достаточно высоко, чтобы мужчина увидел, стараясь, чтобы руки не тряслись, убеждая себя, что могупожертвовать этим предметом.
Мужчина улыбается и кивает мне.
— Да, — произносит он. — Эта вещь имеет свою цену. Но то, о чем ты просишь, может занять дни, а то и недели.
— У меня есть в запасе только этот вечер.
Прежде, чем я успеваю сказать еще что-то, мужчина берет товар из моих рук. — Куда вы собираетесь пойти дальше?
— В музыкальный зал, — отвечаю.
— Когда будешь уходить оттуда, проверь под сиденьем, — шепчет он. — Сделаю все, что в моих силах. — Лампы над нами начинают тускнеть. Как и его глаза; а потом прежним бесцветным голосом он объявляет: — Мы закрываемся. Пожалуйста, все на выход.
Во время прослушивания музыки Ксандер наклоняется ко мне. — Тебе удалось достать то, что ты хотела? — его голос низкий и глубокий, а его дыхание щекочет мне шею. Чиновник неподвижно смотрит вперед, сидя по другую сторону от Ксандера. Он уделяет все внимание музыке, сжимая пальцами подлокотники своего кресла.
— Пока еще не знаю, — отвечаю я. Архивист сказал поглядеть под креслом после того, как сеанс закончится, но у меня возникает соблазн сделать это раньше. — Спасибо, что помог.
— Я всегда помогал тебе, — говорит Ксандер.
— Я знаю, — подтверждаю я и вспоминаю те подарки, которые он дарил мне: картина, синие таблетки, аккуратно сложенные в контейнере. И даже компас, подарок от Кая, сберег для меня Ксандер, в тот день, когда в Городке забирали Артефакты.
— Но ты не все знаешь обо мне, — продолжает Ксандер. Его лицо искажает вредная усмешка.
Я смотрю на его руку, обнимающую меня, на большой палец, поглаживающий мою кожу, и перевожу взгляд на его глаза. Хотя он все еще улыбается, но выражение лица уже более серьезное.
— Нет, — соглашаюсь я. — Не все. Он крепче прижимает меня к себе. Музыка Общества играет и окружает нас повсюду, но наши мысли все равно остаются только нашими.
Поднимаясь с места, я обшариваю рукой под креслом. Там что-то есть — свернутый лист бумаги, который легко вынимается, как только я начинаю тянуть. Хотя мне и не терпится взглянуть, но вместо этого я прячу находку в карман, спрашивая себя, что же там такое, на что я сторговалась.
Чиновник провожает нас до главного зала лагеря. Войдя внутрь, он оглядывается кругом, на длинные столы и на одиноко стоящий огромный порт, и в его взгляде, обращенном на меня, я замечаю нечто вроде сожаления. Я вздергиваю подбородок.
— У вас есть десять минут, чтобы попрощаться, — говорит чиновник. Здесь, в лагере, его голос звучит резче, чем раньше. Он достает свой датапод и кивает офицеру, который ждет, чтобы проводить меня в комнату.
Мы с Ксандером одновременно глубоко вздыхаем и тут же заливаемся смехом. Мне нравится, как он звучит, эхом разносясь по практически пустому залу.
— Интересно, на что он так долго пялился? — спрашиваю Ксандера, кивком указывая на чиновника.
— На экран истории Обручений, — тихо отвечает Ксандер. Он так на меня смотрит, как будто я должна что-то понять из этого, но до меня не доходит. За чиновником я особо не следила тогда.
— Девять минут, — говорит он, не поднимая глаз.
— Я до сих пор не могу поверить, что они разрешили тебе приехать, — говорю я Ксандеру. — Но очень рада, что они сделали это.
— Время было выбрано удачно, — отвечает Ксандер. — Я покидаю Орию. И всего лишь проезжаю мимо Таны на пути к провинции Камас.
— Что? — я хлопаю глазами в изумлении. Камас — это одна из Приграничных областей, соседствующих с Отдаленными провинциями. Странно, но я чувствую себя освобожденной. Сколько бы я ни любила смотреть на звезды, я так и не научилась находить путь по ним. Я отмечаю свой путь по людям: Ксандер — точка на карте, родители — еще точка, Кай — конечный пункт движения. Но, если Ксандер перемещается, то вся география меняется.
— Я получил свое окончательное место работы, — говорит Ксандер. — Оно находится в Центре Общества. Как и твое. Но они хотят, чтобы сначала я приобрел опыт в Приграничных провинциях.
— Зачем? — приглушенно спрашиваю я.
Тон Ксандера звучит успокаивающе. — Есть вещи, которым я смогу научиться только там и нигде больше, для назначения на должность.
— А потом в Центр, — заканчиваю за него. Представление о работе Ксандера в Центре кажется правильным и завершенным. Конечно же, он должен принадлежать столице Общества. И конечно, они разглядят его потенциал и переведут туда. — Теперь ты действительно покидаешь меня.
На мгновение, на его лице промелькнула вспышка гнева. — Ты хоть представляешь, каково это уезжать?