Сплетенные судьбами

Он раскрывает ладонь, разглядывая кровь и жидкость на ней. Несмотря на ситуацию, я замечаю имя на ярлычке: ТОРСТОН, МОРГАН. Оглядываюсь на Хантера. Он разбивает пробирку так, будто это требует применения большой силы, но он, кажется, даже не замечает приложенных усилий. — Почему? — спрашивает он. — Каким образом? Разве они нашлиспособ возвращать людей к жизни?

Уставившись на меня, все ждут, что я все смогу объяснить. Во мне поднимаются злость и замешательство. С чего они взяли, что у меня есть ответы? Потому что я больше принадлежу Обществу, чем все остальные?

Но есть же вещи, которых я не понимаю, частично об Обществе, частично о самой себе.

Кай кладет руку на мое плечо. — Кассия, — мягко говорит он.

— Я не Ксандер! — выкрикиваю я столь громко, что эхо разносится по пещере. Кай моргает, когда звук моего голоса окружает его со всех сторон. — Я ничего не знаю о медицине. Или о таблетках. Или о хранилищах образцов. Или о том, что Общество может или не может сделать в области медицины. Я не знаю.

На минуту все замолкают. Потом заговаривает Инди. — Секрет Ксандера, — говорит она, поворачиваясь к Каю. — Содержит ли он в себе хоть какую-то разгадку всего этого?

Кай открывает рот, но не успевает сказать и слова, как все мы замечаем — маленькая красная лампочка вспыхивает на потолке пещеры, открытой Хантером.

И снова во мне кричит страх, и я не знаю, что пугает меня сильнее — Общество или Каверна, поймавшая нас в ловушку.

Глава 33

Кай

Хантер тянется к другой пробирке и тоже раскалывает ее, сжимая в руке.

— Бежим отсюда, — кричу я Кассии и остальным. — Вперед.

Инди даже не колеблется. Разворачивается, срывается с места в сторону выхода и исчезает в скалах.

— Мы не можем оставить его здесь, — говорит Кассия, глядя на Хантера, который, кажется, не видит и не слышит ничего, кроме пробирок, трескающихся в его руках.

— Я попробую заставить его пойти с нами, — обещаю ей. — Но тебе нужно уходить. Немедленно.

— Но он нужен нам, чтобы подняться наверх, — протестует она.

— Инди поможет тебе. Беги. Я тоже не задержусь.

— Мы будем ждать на развилке, — обещает Кассия. — Возможно, Обществу понадобится много времени, чтобы добраться сюда.

Если они уже не в этом районе,думаю я. Тогда это будет вопрос нескольких минут.

Как только они исчезли, я поворачиваюсь к Хантеру. — Остановись, — говорю я. — Пойдем с нами.

Он трясет головой, разбивая очередную пробирку.

— Мы должны попытаться догнать тех фермеров, которые пошли через равнину, — уговариваю я.

— Скорее всего, они уже мертвы, — отвечает он.

— Они ушлидля того, чтобы присоединиться к Восстанию? — спрашиваю у него.

Хантер молчит.

Я уже не пытаюсь остановить его. Одна пробирка, тысяча — какая разница? Общество узнает об этом в любом случае. И часть меня хочет присоединиться к нему. Когда ты потерял все, почему бы не сделать то, что в твоих силах, прежде чем они придут за тобой? Я помню это чувство. Другая, темная часть меня, думает , а если он не пойдет за нами, то не сможет рассказать Кассии о Восстании, и о том, как найти повстанцев. О чем, я уверен, он знает.

Я возвращаюсь к входу в расселину и отыскиваю камень. Подношу его Хантеру. — Попробуй этим, — предлагаю я. — Так будет быстрее.

Хантер ничего не говорит в ответ, только берет у меня из рук глыбу и поднимает над головой. Потом быстро обрушивает камень на один ряд пробирок. Проскальзывая в расселину, я слышу, как они раскалываются.

Уже выбравшись наружу, прислушиваюсь, не кружат ли над головой воздушные корабли.

Ничего.

Пока что.

Они дожидались меня. — Вы должны были уйти вперед, — говорю я Кассии, но это и все, что успеваю произнести, прежде чем мы все, пристегнувшись, карабкаемся вверх. Подняться. Пересечь. Уже наверху, на этой голой равнине, я на мгновение задумываюсь, если бы мне пришлось бежать впереди или позади — что было бы лучше, чтобы защитить ее — и вдруг обнаруживаю, что мы уже бежим, плечом к плечу.

— Они будут искать нас? — задыхаясь, спрашивает Элай, как только мы достигаем другого ущелья.

— Будем бежать по гальке, где сможем, — отвечаю я.

— Но местами здесь сплошь песок, — паникует Элай.

— Все в порядке, — успокаиваю его. — Здесь постоянно идут дожди.

Мы все разом смотрим вверх. Небо над нами нежно-голубого цвета, как ранней зимой. Плывут серые облака, но они на расстоянии нескольких миль от нас.

Кассия не забыла о том, что сказала в пещере Инди. Она подбегает ко мне ближе и берет за руку. — Что имела в виду Инди? — запыхавшись, спрашивает она. — Насчет секрета Ксандера?

— Я понятия не имею, о чем она говорит, — я лгу.

И не смотрю в сторону Инди. Ее ботинки стучат по камням позади нас, но она не опровергает мои слова, и я догадываюсь, почему.

Инди жаждет найти Восстание и, по какой-то причине, думает, что мне лучше всех известно, как до них добраться. Она решила принять мою сторону, хотя я не нравлюсь ей даже сильнее, чем она не нравится мне.

Я беру Кассию за руку и прислушиваюсь, не шумят ли корабли над головой, но они пока не прилетели за нами.

Так же, как не пошел дождь.

В тот давнишний день, когда я и Ксандер украли красные таблетки, мы раздели их по три штуки и одновременно проглотили. Я наблюдал за его лицом. Я не мог дождаться, когда же он начнет забывать.

И у меня не заняло много времени, чтобы понять, — таблетки на него не действуют, у него тоже иммунитет. До этого дня, я думал, что я один такой.

— Ты должен был забыть, — сказал я Ксандеру.

— Я не забыл, — ответил он.

Кассия рассказала мне о том, что случилось в тот день в Городке, после того, как я уехал — она узнала, что у Ксандера иммунитет к красным таблеткам. Но ей не известен другой его секрет.

И я храню его тайну, потому что это самое верное решение, убеждаю я себя. Потому что только ему принадлежит право рассказать ей об этом. Но не мне.

Я стараюсь не думать о других причинах, из-за которых ничего не скажу ей.

Если она узнает его тайну, то изменит свое мнение о нем. И обо мне.

Глава 34

Кассия

Инди несет свою сумку даже более осторожно, чем прежде, и я думаю, может, что-то случилось с ее осиным гнездом во время нашей вылазки в Каверну. Хотя она и худая, я не понимаю, как ей удалось сберечь его, ползя в таком тесном пространстве, как смогла сохранить столь хрупкую оболочку гнезда и не раздавить.

Что-то в рассказе Инди о ее матери и лодке кажется мне странным, как эхо, отскочившее от стены каньона и частью застрявшее в другом мире. Мне стало интересно, а насколько хорошо я, по-настоящему, знаю Инди? Но когда она вновь перекладывает сумку, на мгновение показывается кусочек хрупкого, словно бумажного, гнезда, и моя картинка рассыпается лепестками роз, засохшими и невесомыми. Я знаю Инди еще с тех пор, как мы трудились в лагере, и пока что она не подводила меня.

Кай оборачивается и просит нас поторопиться. Инди бросает на него быстрый взгляд, а я успеваю заметить выражение непонятного желания на ее лице.

Запах дождя ощущается здесь раньше, чем видишь или чувствуешь его. Если любимый запах Кая в Отдаленных провинциях это шалфей, то мой, думаю, — дождь, он пахнет историей и новизной, скалами и небом, рекой и пустыней. Облака, которые мы заметили ранее, летят, гонимые ветром, небо меняет свои краски на багрово-сине-серые, солнце клонится к закату, а мы достигаем поселения фермеров.

— Разве мы не можем остаться здесь надолго? — спрашивает Элай, в то время как мы поднимаемся по тропе, ведущей в пещеры-хранилища. Зигзаг молнии ярко-белой вспышкой разрезает небо и землю, и раскаты грома нарушают тишину в ущелье.