Страница 18 из 63
Парень говорит тихо, без эмоций, и это убеждает меня в его честности. Он слишком устал, чтобы врать. — Не все погибли от ночного обстрела. Люди поймут, что мы пропали, и могут донести по мини-порту. Мы должны идти в ущелья.
— Пойдем с нами, — предлагаю я.
— Нет, — он смотрит на меня, и я понимаю, что мы были нужны ему для побега. Это было бы сложно сделать самому. Однако сейчас, по тем или иным причинам, он хочет пойти своим путем.
— Пожалуйста, — шепчет он.
Я роюсь в сумке и достаю таблетки. Разворачиваю их своими неуклюжими и холодными, несмотря на стекающий по спине пот, руками, а он оглядывается назад, туда, где хочет очутиться. Я же хочу, чтобы он пошел с нами. Но это его выбор.
— Вот, — произношу я, протягивая половину таблеток. Он смотрит на них, запечатанных в свои небольшие отсеки, аккуратно промаркированных с обратной стороны. Синяя. Синяя. Синяя.
И начинает смеяться.
— Синие, — говорит он, смеясь еще сильнее. — Все синие. — А потом, как будто он возродил цвет к жизни, просто произнеся его название, мы замечаем, что небо начинает светлеть.
— Возьми немного, — предлагаю я, придвигаясь к нему ближе. Я вижу замерзшие капельки пота на кончиках его коротких волос; иней на ресницах. Он дрожит. Ему бы нужно надеть свое пальто. — Возьми немного, — повторяю я.
— Нет, — говорит он и отталкивает мою руку. Таблетки падают на землю. Я вскрикиваю и опускаюсь на колени, чтобы собрать их.
Парень медлит.
— Может, одну или две, — говорит он, и я вижу его стремительно опускающуюся руку. Хватает пакет и отрывает два маленьких квадратика. Кидает мне оставшееся и, развернувшись, убегает до того, как я успеваю остановить его.
— Но у меня есть другие, — кричу ему вслед. Он помог нам добраться сюда. Я могла бы дать ему зеленую, чтобы он успокоился. Или красную, и тогда он смог бы забыть и этот ужасный долгий побег, и запах умерших друзей, когда мы пробегали мимо сгоревшей деревни. Я должна отдать обе. Я открываю рот, чтобы позвать его снова, но мы даже не знаем его имени.
Инди продолжает стоять на месте.
— Мы должны пойти за ним, — говорю я, подгоняя ее, — давай же.
— Номер девятнадцать, — говорит она тихо. Ее слова не имеют для меня никакого смысла, но затем я перевожу взгляд и смотрю мимо валунов. И впервые вижу то, что было скрыто за ними: Большой каньон, совсем близко и при свете дня.
— Ох, — выдыхаю я.
Мир меняется здесь.
Передо мной — земля каньонов, пропастей, глубоких земных трещин и ущелий. Земля теней и полумрака, подъемов и спусков. Красного и синего, и совсем немного зеленого. Инди права. Когда небо светлеет, и я вижу зубчатые камни и зияющие ущелья, Каньон действительно напоминает мне подаренную Ксандером картину.
Каньон реален.
Мир намного больше, чем я думала раньше.
Если мы спустимся внутрь Каньона с его милями горных цепей и акрами долин, с его скалами и пещерами, то почти полностью скроемся из виду. Уйдем в небытие.
Я вдруг вспоминаю времена средней школы, еще до того, как мы начали приобретать специальности. Нам показывали диаграммы наших костей и тел и рассказывали, насколько хрупкими мы были, как легко мы могли сломать что-нибудь или заболеть без опеки Общества. Я помню, как увидела на картинках, что наши белые кости на самом деле наполнены красной кровью и костным мозгом, и подумала: я ведь понятия не имела, что все это есть внутри меня.
Я понятия не имела, что все это есть внутри земли. Каньон кажется таким же широким, как и небо под которым он находится.
Это идеальное укрытие для такого человека, как Кай. Целое восстание могло бы затеряться в месте, подобном этому. Я начинаю улыбаться.
— Подожди, — говорю я Инди, когда та уже собирается спускаться с валунов в недра Каньона.
— Через несколько минут будет восход солнца, — я с жадностью хочу увидеть больше.
Она качает головой. — Мы должны забраться внутрь, прежде чем станет совсем светло.
Инди права. Я в последний раз оглядываюсь на парня: он становится все меньше, двигаясь быстрее, чем я думала. Хотела бы я поблагодарить его перед тем, как он ушел.
Я ползу вниз за Инди, карабкаюсь внутрь ущелья, в котором, я надеюсь, Кай был всего два дня назад. Вдали от Общества, от Ксандера, от моей семьи, от жизни, которую я знала. Вдали от парня, который привел нас сюда, от света, расползающегося по земле, делающего небо синим, а камни красными, света, который мог бы убить нас.
Глава 11
Кай
Ущелья должны патрулироваться. Я уже думал, что нам придется торговаться и выпрашивать, чтобы пройти через контрольные пункты, как это делал мой отец. Но никто не появился. Сначала такая тишина тревожит нас. Затем я начинаю понимать, что Каньон, по-прежнему, изобилует жизнью. В небе над нами кружат черные вороны, их пронзительные крики доносятся вниз в ущелья. По земле разбросан помет койотов, зайцев и оленей. И маленькие серые лисички удирают от ручья, к которому мы подходим, чтобы утолить жажду. Крошечная птичка ищет убежище в дереве, по стволу которого протянулась длинная темная рана. Она выглядит так, будто однажды в дерево ударила молния, а потом рана затянулась по краям.
Но никаких следов человека.
Что же случилось с Аномалиями?
Чем дальше мы уходим в ущелье, тем шире становится ручей. Я продолжаю вести нас вдоль него, по округлым гладким камням. Ступая по ним, мы не оставим так много следов, если кто-то будет выслеживать нас . Летом, я использовал трость и шел прямо по реке, рассказывал мне отец.
Но сейчас вода слишком холодная, чтобы идти по ней, а берега окаймляют обломки льда. Я оглядываюсь кругом и представляю, что мог бы увидеть отец в летний период времени. Низкорослые деревца с голой кроной, стояли бы, опушенные листвой, а может, были бы такими же «облиственными», как в пустыне. Солнце жарко припекало бы, а прохладная вода создавала приятные ощущения в ногах. Стайки рыб разлетались бы во все стороны, почуяв его шаги.
На третье утро мы обнаруживаем, что земля покрыта изморозью. Я не могу найти ни одного куска сланца, чтобы развести огонь. Без наших пальто мы бы точно замерзли.
Элай подает голос, эхом повторяя мои мысли: — По крайней мере, Общество дало нам хоть что-то, — говорит он. — У меня никогда не было пальто, которое бы так согревало.
Вик соглашается. — Они сшиты почти как военные. Я удивляюсь, почему общество пожертвовало их для нас?
Слушая их болтовню, я, наконец, осознаю, что же беспокоило мои мысли: с этой одеждой тоже что-то неладно.
Я снимаю свое пальто и вздрагиваю от пронизывающего ветра, но руки двигаются уверенно, когда достаю острый кусок камня.
— Что ты делаешь? — спрашивает Вик.
— Разрезаю свое пальто.
— А не скажешь мне, зачем?
— Я лучше покажу тебе, — расстилаю пальто, как шкуру животного, и делаю на нем разрезы. — Общество не любит попусту расходовать вещи, — говорю я. — Поэтому должна быть причина, почему у нас имеются эти пальто. — Я отворачиваю подкладку материала.
Проводки в изоляции — некоторые голубые, некоторые красные — пронизывают набивку, словно вены.
Вик крепко выражается и порывается скинуть свое пальто. Я останавливаю его взмахом руки. — Подожди, мы пока не знаем, что они делают.
— Возможно, выслеживают нас, — говорит Вик. — Общество может знать, где мы находимся.
— Конечно, но ты вполне можешь оставаться в тепле, пока я погляжу.
Я тяну за проводки, вспоминая, как отец занимался такими вещами. — В пальто вделаны согревающие механизмы, — говорю я. — Я вижу электропровода, вотпочему они так хорошо греют.
— И что дальше, — спрашивает Вик. — Зачем они заботятся о том, чтобы нам было тепло?
— Чтобы мы продолжали носить их, — отвечаю ему. Я разглядываю аккуратную сеть голубых проводков согревающего механизма, тянущихся рядом с красными: они идут от воротника до манжет рукавов. Целая сеть проводов покрывает и заднюю и переднюю части, и по бокам и в рукавах. В том месте, где расположено сердце, вшит небольшой, размером с микрокарту, серебристый диск.