Страница 93 из 103
— Но кое-что из того, чему она учила тебя, ты никогда не забывала, — сказала Богиня.
— Да. Мать говорила, что, прежде чем испить из чаши, я должна оказаться перед моим вернейшим союзником и самым сильным врагом.
— Они оба — одно целое, — закончила за нее Богиня.
— Да. Но в роще я оказалась перед братом. Не думаю, что он мой самый большой союзник, хотя, возможно, злейший враг.
— Ни то и ни другое, — возразила Эпона и указала на бассейн. — Загляни в воду, Бригид, и найдешь то, что ищешь.
Кентаврийка решительно вернулась к бассейну и посмотрела в него. Живая жидкость забурлила, затем стихла, разгладилась и отразила ее лицо. Она всматривалась, низко склонившись над бассейном, и вдруг вздрогнула. Бригид видела собственное отражение, но ясно узнала в нем лицо матери. Внезапно она поняла.
«Моим вернейшим союзником и самым сильным врагом оказалась я сама. Принимая в себя силу верховной шаманки, я выпью то, что развратило мать. Эта вероятная порочность скрывается внутри меня. Я родилась вместе с духовными дарами Майрерад».
— Это знание может парализовать тебя, — сказала Богиня. — Согласись с тем, что мать — часть тебя. Пойми, что ты не только вбираешь в себя ее силу, но и должна бороться со слабостями, которые и твои тоже.
Бригид отвернулась от бассейна, взглянула в глаза Эпоне и спросила:
— Почему ты позволяешь той особе, внутри которой живет порок, пить из твоей чаши?
— Я даю своим детям свободу воли, — ласково улыбнулась Богиня. — Это самый великий дар, но бок о бок со свободой идут как боль и зло, так и любовь и храбрость. Великое добро невозможно без великого зла. Одно не может существовать без другого. — Она коснулась лица Бригид с материнской нежностью, от которой глаза кентаврийки наполнились слезами. — Дитя, выбрать порок не означает осуществить его. Всегда помни, что я верю в добро, живущее в тебе.
— Спасибо, — прошептала охотница.
Потом Бригид обхватила рукой толстую ножку чаши, опустила ее в бассейн и стала пить живую воду. Великая Богиня и Кухулин смотрели на нее.
Сила захлестнула тело кентаврийки. Несмотря на хаос, царящий в нем, она почувствовала, что ее мысли распутались и развернулись. Бригид была сразу землей и небом, луной, солнцем и звездами. Она увидела, что все на свете имеет душу и находится во взаимосвязи. Понятия реального и нереального растянулись и изогнулись в ней. Охотница как-то по-новому поняла, что царство духа и материальный мир — точки на гибкой ветке, которую можно согнуть, скрутить и переплести так, чтобы они встретились и стали единым целым.
«Вот как я буду менять форму тела, чтобы заниматься любовью с Кухулином. Я просто согну реальность», — пронеслась мысль сквозь шум в голове.
Бригид пришла в себя. Она несколько раз моргнула и увидела, что стоит в роще Богини около священного бассейна и держит в руках чашу Эпоны.
— Бригид?.. — Рядом с ней очутился сильно побледневший Кухулин и беспокойно взглянул на кентаврийку.
— Все хорошо, — уверила она его, улыбнулась и низко склонилась перед Богиней: — Благодарю тебя за великий дар, Эпона.
— Надеюсь, ты будешь использовать его разумно, дитя. — Богиня взяла Бригид за подбородок, приподняла ее лицо и улыбнулась им обоим. — Теперь вам пора возвращаться. Вы были правы, когда спешили. Время не ждет, а вам еще многое предстоит сделать.
Эпона хлопнула в ладоши — и земля ушла из-под ног Бригид и Кухулина. Они парили в воздухе, спускаясь по спирали, раскручивающейся налево.
Мощный голос Эпоны бережно поддерживал их души, омывал теплом и любовью:
«Помните, что мое благословение с вами, дети мои…»
47
Возвращаться обратно в тела было далеко не таким легким делом, как выходить из них. Бригид задохнулась, закашлялась и изо всех сил попыталась сдержать тошноту.
— Вот, попей. Это помогает.
Кухулин поднес к ее губам бурдюк. Она повиновалась и стала жадно пить. Как только вино разнесло тепло по всему телу, охотница почувствовала, что дрожь прекратилась и тошнота отступила.
— Теперь ты. — Жена перевела дух и вручила мужу бурдюк, чтобы он тоже мог напиться.
— Мой отец всегда был очень бледным после такого путешествия, — сказал воин, напившись. — Но он объяснил, что все будет не так плохо, если сразу же после возвращения духа в тело что-нибудь съесть и выпить.
Пока он говорил, Бригид взяла по куску хлеба и сыра, разломила их и дала половину Кухулину.
Он благодарно улыбнулся и продолжил:
— Когда в следующий раз увижу папу, скажу ему, что слова «не так плохо» не могут в полной мере описать то, что чувствуешь, когда тебя швыряют в твое же тело.
— Лучше поблагодари его за то, что ты догадался держать еду наготове, наслушавшись таких рассказов.
Бригид откусила хлеб, нахмурилась, потом понюхала сыр, посмотрела на Кухулина и увидела, что он делает то же самое.
— Еда испортилась, — сказал воин.
— Хлеб зачерствел, а сыр наполовину покрылся плесенью.
Они непонимающе поглядели друг на друга.
— Я оставил висеть на дереве кусок оленины.
Он снова приложился к вину, потом поднялся на ноги и пошатнулся. Бригид тоже приподнялась и с неудовольствием ощутила, что ее ноги дрожат, а мощные мускулы подрагивают.
Кухулин подал ей бурдюк, предложил:
— Выпей еще глоток. Я проверю оленину, — и, спотыкаясь, вышел из пещеры.
Бригид слишком ослабела, чтобы спорить. Она соскребла с сыра плесень, несколько раз быстро откусила от него и заставила себя жевать черствый хлеб. Кентаврийка почувствовала, что уже может передвигаться, и вышла вслед за Ку из пещеры. Стояла ясная теплая ночь.
Бригид стала вспоминать.
«Когда мы начали путешествие, был ранний вечер. Сейчас мне кажется, что мы покинули свои тела лишь несколько минут назад. Но ведь хлеб зачерствел, а сыр…»
Бригид подняла глаза к небу и внезапно увидела нечто такое, от чего ей все стало ясно.
— Мясо совсем протухло. Чертов конь порвал путы и ушел. Завтра утром первым делом придется… — Он заметил на лице Бригид потрясенное выражение. — Что случилось?
— Луна!.. Она в четвертой четверти.
Муж и жена посмотрели на ярко светящийся полумесяц, который висел в темно-фиолетовом небе.
— Но прошлой ночью было полнолуние. Разве нет? — растерянно спросил воин.
— Да, накануне того, как мы вошли в иной мир, — кивнула охотница. — Я это хорошо помню, потому что было очень светло.
— Во время твоего магического сна, когда ты очутилась в замке Маккаллан, — вспомнил он.
— От полнолуния до последней четверти луны проходит около десяти дней.
— Неудивительно, что мы себя чувствуем так отвратительно. — Кухулин озадаченно почесал в затылке.
— Ку, это значит, что Брегон покинул рощу много дней назад. Мы понятия не имеем, сколько времени провели рядом с Богиней.
— Все верно. — Муж взял жену за руку. — Мы никак не узнаем это сейчас и ничего не сможем предпринять против Брегона и прочих кентавров из твоего табуна. — Бригид хотела было возразить, но воин покачал головой и твердо сказал: — Нет! Сегодня глупо делать что-либо. Давай поспим и поедим. Надо подкрепить наши тела и души. Утром я найду коня, и мы решим, как быть дальше.
— Я уже знаю это, — сказала охотница. — Слова Брегона — пустые угрозы и похвальба. Мне не нужна армия, чтобы занять свое законное место верховной шаманки табуна Дианны. Как только мои соплеменники узнают, что я испила из чаши Эпоны, они меня примут.
— А кентавры, преданные Брегону?
— Они есть, но их намного меньше, чем ты думаешь. — Она наконец-то улыбнулась. — Видишь ли, мой муж-воин, ни одна кентаврийка не откажет в преданности старшей дочери прежней верховной шаманки.
Он улыбнулся и заметил:
— Значит, тем, кто выступит против тебя, предстоит очень долгая одинокая жизнь.
— Точно, — ответила Бригид.
Муж взял жену под руку. Они прижались друг к другу и медленно направились обратно к пещере. Оба частенько спотыкались.