Страница 11 из 103
«Уж лучше бы на меня напала стая голодных койотов!» — подумала кентаврийка.
Как только она оказалась за столом, к ней подбежал Лайэм и щедрой рукой положил густое рагу из картофеля, мяса и ячменя с гарниром из теплой зелени, пахнущей шпинатом.
— Дикая зелень приготовлена специально для тебя, Бригид. — Возбуждение переполняло Лайэма. — Это очень редкое угощение такой ранней весной. Я… хм… надеюсь, оно тебе понравится.
— Уверена в этом. Все пахнет просто замечательно.
Бригид осторожно улыбнулась мальчику. Он чуть не выпрыгивал из себя от удовольствия.
— Можно, Фанд поест за нашим столом? — спросила Каина воина, который накладывал себе дикую зелень, предложенную ею.
— Конечно, но следи, чтобы она оставалась под столом. Не на нем! — подчеркнул Ку.
— Оставьте подносы и садитесь есть, — окликнула Сиара детей.
Те выглядели так, словно могли простоять всю ночь, наблюдая за каждым движением Бригид, которая пыталась есть, не обращая внимания на их чрезмерное любопытство. Мальчик и девочка повиновались, но неохотно, продолжая бросать через плечо любопытные взгляды на красавицу кентаврийку.
— Дети очарованы тобой, охотница, — с улыбкой проговорила Сиара.
Кухулин искоса взглянул на Бригид и сказал, уплетая рагу:
— Просто счастье, что их внимание поглощено кем-то другим.
— Не думай, что они забыли о тебе, воин, — засмеялась шаманка.
Ку хмыкнул и снова сосредоточился на рагу.
Бригид ела молча, разглядывая великолепные картины, которыми были разрисованы все стены.
— Вижу, наши произведения удивляют тебя, — сказала Сиара.
Бригид перевела на нее взгляд и честно ответила:
— Да, удивляют.
— Ты не поражалась бы так, если бы знала историю нашего рода. — Теплая улыбка Сиары не дрогнула.
— Отчасти я ее знаю. Вы ведете свой род от женщин, похищенных из Партолоны фоморианцами во время войны более ста лет назад. Демоны поняли, что проиграли войну, и сбежали в Трирские горы, забрав с собой столько человеческих женщин, сколько могли захватить. Они собирались скрыться там и пополнить свои ряды новым поколением, рожденным человеческими женщинами. Потом фоморианцы собирались вернуться и снова напасть на Партолону.
— Да, верно. Что ты еще знаешь?
Бригид пожала плечами и продолжила:
— Только то, что рассказывал Лохлан. Фоморианцы скрылись от партолонских воинов, но не смогли уберечься от мора, который наслала на них Эпона, разгневанная насилием над женщинами. Демоны болели и слабели. Тогда беременные женщины во главе с матерью Лохлана напали на захватчиков, убили их и ушли в горы. Они помогали другим пленницам подняться против захватчиков.
Сиара кивнула и дополнила рассказ охотницы:
— Их план состоял в том, чтобы вернуться в Партолону. Они знали, что беременность означает для них смертный приговор. Ни одна человеческая женщина не могла выжить после рождения ребенка, зачатого от демона. Бедняжки мечтали вернуться домой, чтобы умереть в окружении тех, кого любили.
Красивое лицо Сиары пылало. Бригид была зачарована напевным голосом шаманки.
— Но тут случилось невозможное. Когда они отправились обратно в Партолону, у Морриган Маккаллан начались роды, и она выжила после них. Женщина произвела на свет крылатого мальчика, очень похожего на человека. Она полюбила сына со всей материнской силой и назвала его Лохланом. Потом после рождения ребенка выжила еще одна женщина. И еще одна. — Сиара сделала паузу, не отводя глаз от Бригид — Что они должны были делать? Кто-то сказал бы, что им надо убить или бросить своих детей и вернуться к жизни, которая ждала их в любимой Партолоне. Ведь младенцы, в конце концов, были лишь порождением демонов. Но матери так не считали. Они видели в них людей. Тогда Эпона привела молодых матерей сюда, в наш каньон, где они стали строить новую жизнь, мечтая о родине. Мы оставались здесь более ста лет, страстно желая исполнить мечты матерей и вернуться в мир, который они любили всей душой, как и своих детей.
— Эпона поведала матери Лохлана о Пророчестве, которое он исполнил после того, как увидел во сне Эльфейм и отправился за ней в Партолону, — быстро продолжила Бригид, не глядя на Кухулина.
Она не хотела говорить о событиях, которые заставили Фаллон последовать за Лохланом в замок Маккаллан. Эта крылатая женщина не поверила в то, что Лохлан исполнит Пророчество, потому что знала о его влюбленности в Эльфейм. Поэтому Фаллон убила Бренну, чтобы выманить предводительницу клана в лес, где у нее не было защиты.
— Вот что я знаю, но все равно не могу объяснить всего этого. — Кентаврийка указала на прекрасные картины.
— Сейчас ты поймешь. Дело в том, что больше всего женщин, забеременевших от демонов, было захвачено во время большого сражения возле храма Муз.
Глаза Бригид расширились, она внезапно кое-что поняла и сказала:
— Выходит, что большинство из вас происходит от воплощений муз или их служительниц.
— Верно. Тебе уже известно, что я внучка Воплощения Терпсихоры, покровительницы танца. В этой комнате сейчас собрались потомки всех девяти муз. Наши матери и бабушки знали их магию и передали ее нам. Больше всего им хотелось, чтобы чудо Партолоны не погибло в Пустоши. Ну что, теперь красота, окружающая тебя, обрела смысл?
— Да, конечно, — негромко проговорила Бригид.
Храм Муз был известен всей Партолоне. Там жили только женщины, которые преподавали и изучали самые разные науки. Даже Избранная Эпоны всегда обучалась у воплощений муз.
Охотница обдумывала слова Сиары. В этой ситуации было гораздо больше нюансов, чем она ожидала. Они означали, что вещи редко оказываются такими, какими кажутся изначально.
— Твоя мать была дочерью Воплощения Терпсихоры, а отец?..
Выразительное лицо крылатой женщины омрачила печаль, но она ответила:
— Он был сыном служительницы Каллиопы, которую захватили и изнасиловали фоморианцы. Она родила, когда ей было всего тринадцать лет. Совсем еще ребенок… — Голос Сиары стих.
— А где твои родители? — заставила себя спросить Бригид.
Прежде чем ответить, Сиара посмотрела на Кухулина. Воин выдержал ее взгляд, но выражение его глаз снова стало мертвым и невыразительным. Шаманка медленно повернулась назад к Бригид. Когда она заговорила, в ее голос послышалось настоящее горе:
— Больше двадцати лет назад мои родители совершили самоубийство. Отец и мать хотели умереть в объятиях друг друга, прежде чем уступят злу, которое душило в них все человеческое. Как они и пожелали, я развеяла их пепел в сторону юга. — Глаза Сиары проникли в душу Бригид, как и ее следующие слова: — Я шаманка моего народа. Меня учила мать, которая последовала по пути своей матери, Воплощения Терпсихоры. Я не лгу тебе, охотница, и чувствую, что ты обладаешь знанием шамана. Разве ты не можешь увидеть в моих словах правду?
Бригид скорее почувствовала, чем увидела, как Кухулин выпрямился на скамье.
«Я никому об этом не говорила — ни Ку, ни даже его сестре. Откуда Сиара узнала?»
— Шаманы умеют лгать, — ответила кентаврийка. — Я знаю это по собственному опыту.
— Да, умеют. — Открытое честное лицо Сиары омрачила печаль. — Но я — нет.
— Они все совершили самоубийство? — спросила Бригид.
— Не все. Большинство. — Сиара отвела взгляд и сцепила пальцы с такой силой, что побелели суставы. — Но безумие охватывало остальных, и вскоре они тоже умерли.
— Тебе больно говорить об этом, — заметила Бригид.
— Да, очень. — Сиара расцепила пальцы и прижала ладони к гладкой поверхности стола. — Ты должна понять, что случилось с нами, когда Эльфейм исполнила Пророчество и забрала проклятие из нашей крови. Все эти долгие годы мы боролись со злом, живущим в нас. Это вызывало страшную боль. Каждое такое сражение стоило нам части человеческих качеств. Потом вдруг оказалось, что огромное засасывающее зло исчезло. — У Сиары перехватило дыхание и заблестели глаза, когда она вновь мысленно пережила этот момент. — В каждом из нас осталось то, за что мы так боролись. Наша доброта, человеческая природа. Мы хотим двигаться вперед, чтобы стать людьми. Наши человеческие матери верили в это. Я часто вспоминаю ужасы прошлого и тех из нас, кто был побежден раньше, чем прибыло спасение. В такие моменты мне кажется, что я мысленно взламываю крепость доброты в себе. Горе и печаль растекаются по самым дальним углам. Происходит крушение иллюзий. Дыхание воспоминаний запирает все двери, оставляет наедине с болью. — Она не оборачивалась к Кухулину, но Бригид чувствовала, что Сиара говорит больше с ним, чем с ней. — Если сосредоточиться на трагедии, то горе делается похожим на капающую сосульку. Поначалу это всего лишь маленький безобидный кусочек льда. Но постепенно, по мере того как наступает траурная зима, капли слой за слоем превращают сосульку в кинжал боли, который невозможно сломать. — Сиара выпрямила спину и протянула к гостье открытые ладони жестом откровенности и мольбы. — Испытай меня, охотница. Я знаю, что ты способна различить любую ложь в моих словах, и хочу, чтобы ты меня испытала.