Муза винодела

Прищурившись, Рафаэль пристально разглядывал ее лицо:

– Я могу войти?

– Нет! – Это вышло слишком поспешно. – Нет, – произнесла она более спокойно, пытаясь взять себя в руки. – Сейчас не самое подходящее время.

Он нахмурился:

– Прошу прощения. Не знал, что у тебя тут компания.

Компания? Он подозревает, что она прибыла на свадьбу под ручку с любовником? Симона отошла в сторону и распахнула дверь, предоставляя ему возможность убедиться, что в номере никого нет.

День – так звали Рафаэля в Кавернесе, когда они были детьми, а Кавернес был его домом. День – из-за солнечного характера и сияющей улыбки, хотя Раф был нежеланным и нелюбимым сыном их экономки. А Люсьен, ее брат и товарищ во всех проделках, Люсьен, с его внимательными темными глазами и черными как смоль волосами, был Ночью. Теперь, казалось, они поменялись ролями.

– Я не одета сейчас. – Встретить его вот так – без макияжа и в одном только полотенце – совсем не входило в ее планы. – Поэтому, если ты будешь так любезен…

– Ну, любезностью я, положим, никогда не отличался. – Прислонившись к дверному косяку, он смерил Симону ленивым взглядом с головы до ног. – Тебе идет это полотенце.

Рафаэль умел очаровывать, даже когда был «плохим мальчиком». Она этого не забыла.

– Все еще бросаешь вызов миру? Как предсказуемо!

– Нет, это все в прошлом. – Уголок его рта дрогнул. – Теперь я хочу им управлять.

– М-м-м. – Симона бросила на него многозначительный взгляд. – Я думаю, ты мог бы заинтересовать какого-нибудь психолога.

– Возможно, – пробормотал он. – Если только она согласится стать «плохой девочкой» и снимет с себя всю одежду.

У Симоны перехватило дыхание, и она ощутила, как жар, вспыхнув внизу живота, быстро добрался до ее щек.

– А потом она могла бы заняться анализом собственной личности, – продолжал он завораживающим голосом, похожим на рокот прибоя. – Потому что вряд ли ее заинтересует моя персона. Я ведь, по сути, открытая душа.

Симона чувствовала, что ее притягивает к нему, словно мошку к пламени. Взгляд молодой женщины упал на чемодан, стоящий возле двери. Она потянула чемодан за ручку, стараясь сохранять спокойствие.

– Я только что приехала и еще не готова. Мы сможем поговорить через десять минут, – сказала Симона и тут же пожалела об этом, потому что голос ей не повиновался. Она покатила чемодан в сторону ванной. – Закрой за собой дверь, если решишь не ждать меня, – бросила она через плечо.

– Я не твой слуга, принцесса. – Он даже не пытался смягчить тон. – И ты никогда не была готова для меня.

– Ну ладно… – Она сделала глубокий вдох и в очередной раз попыталась успокоиться. – Я буду через десять минут.

Закрыв за собой дверь ванной, Симона соскользнула по стене вниз и прижала ладони к холодному полу. Дрожащие руки и колотящееся о ребра сердце – вот что он способен сделать с ней даже через столько лет.

Надо одеться. Надо найти в чемодане одежду, которая придаст ей уверенность и самообладание.

Бежевые брюки, майка без рукавов сливового оттенка, пара босоножек из тонких полосок кожи, часы от Картье и легкий газовый шарфик цвета дождя в лесу. Потом пробежаться щеткой по волосам, слегка подкрасить губы, глаза и… Возможно, всего лишь возможно, что в этот раз она будет готова для него.

Честно говоря, она всегда была готова.

Погруженный в свои мысли, Рафаэль пересек гостиную и вышел в сад. Симона Дювалье не должна была здесь появляться. Ни сегодня. Ни когда-либо еще. Если даже учесть, что его сестра выходит замуж за Люка Дювалье. Почему они не поженились во Франции, где в их распоряжении огромный замок? Но нет, Габриель настояла, чтобы церемония состоялась здесь, в Австралии. А это означало, что все явятся сюда.

Он совсем не хотел видеть их.

Ни Люка – потому что их дружба осталась в прошлом.

Ни Симону – она выглядела слишком привлекательной и… слишком уязвимой.

Раф нахмурился, глядя на вьющийся жасмин, упрямо взбирающийся по каменной стене. Разве он не учил ее скрывать свою слабость перед лицом врага? Неужели она забыла уроки Кавернеса?

Никогда не показывай страха, особенно если чувствуешь, что твои ладони становятся липкими от пота.

Никогда не показывай, как много что-то для тебя значит, если это хотят у тебя отобрать.

Никогда не отступай. Никогда не сдавайся.

Никогда не оглядывайся.

Последний урок Симона так и не смогла усвоить. Но Рафаэль его не забыл. В свою первую ночь в Австралии, когда он, можно сказать, по-королевски надрался, эти три слова вытатуировали на его спине. Конечно, он не любовался этой надписью, хотя многие женщины отмечали, с каким искусством она выполнена. Просто эти три слова навечно впечатались в его сознание.

Он-то никогда не оглядывался.

Почему, черт возьми, она застряла в этой ванной?

У него намечена на сегодня сотня дел. А встреча с Симоной Дювалье стоит только в завтрашнем списке.

Но это его не так уж и беспокоило. Что ж, сегодня – значит, сегодня. «Значит, так тому и быть, – мог бы сказать он. – Ты все равно останешься в стороне от моей дороги. А я в стороне от твоей. Ноги твоей не будет в моем доме или на моей земле, потому что я не хочу тебя там видеть. Никогда. Ясно?» А она, опустив взгляд, могла бы ответить: «Да. Все ясно». И тогда он поторопился бы уйти отсюда, прежде чем изменил бы свое решение.

А может, лучше всего немедленно перемахнуть через стену и сбежать, пока Симона не соблаговолила показаться? Господи, ну сколько времени нужно, чтобы накинуть на себя какую-нибудь одежду и провести расческой по волосам?

Ровно через десять минут Симона вышла из ванной – само воплощение элегантности и спокойствия. Она сразу же повернулась лицом к саду, словно была уверена, что Раф будет ждать ее.

Она выплыла к нему походкой манекенщицы, демонстрируя свои длинные стройные ноги с идеальным педикюром.

– Я думала, нам удастся неплохо провести это время, но, похоже, ты не в настроении.

Совершенно верно. Больше всего его разозлило, что она об этом догадалась.

– Не хотел бы ты чего-нибудь выпить? – спросила Симона. – Я могла бы заказать для нас кофе.

– Нет.

– Тогда, может, сок или кола из холодильника? Я бы тоже выпила чего-нибудь холодного. Ты уверен, что тебе ничего не надо?

Она исчезла в номере и быстро вернулась со стаканом воды.

– Все, что здесь есть, – пожала она плечами. – Давай я все-таки позвоню и закажу что-нибудь…

– Нам нужно условиться насчет некоторых правил, – прервал ее Раф.

Симона поднесла стакан ко рту. Рафаэль смотрел, как ее мягкие губы прикоснулись к гладкому стеклу. Всего минуту назад ему совсем не хотелось пить. Но теперь он просто изнемогал от жажды.

– А с чего ты взял, что мне понравятся эти твои правила? – поинтересовалась Симона.

– Возможно, и не понравятся, – бросил он, отводя взгляд от ее губ. – Но я надеюсь, ты согласишься, что они облегчат жизнь другим людям.

– Ах да. Легкий путь. – Симона окинула взглядом сад. – Почему легкий путь редко выбирают те, кто пытается сбежать?

– Бывает, что и выбирают, – возразил Раф. – Все зависит от того, куда они хотят добраться.

– Можешь назвать это дурацким упрямством, но я почему-то не думаю, что наши намерения совпадают.

Взгляд ее широко открытых глаз был удивленным и невинным. В его голове раздался предупреждающий звоночек. Сразу всплыли воспоминания детства. Такой взгляд обычно означал, что Симона готовилась к очередной дьявольской проделке. А в таких вещах она была очень изобретательна.

– Очевидно, – продолжала она, – по этим твоим правилам я должна держаться от тебя как можно дальше, да? Отказаться от приглашения Габриель посетить виноградник, который ты восстановил? Или вообще притвориться, что мы никогда не были знакомы?

Она знала его слишком хорошо. Он пристально посмотрел на нее и промолчал.

– Ты не прав, – быстро произнесла Симона. – Все эти запреты и ограничения, как правило, заставляют человека нарушать их. Но ты ведь и сам… знаешь это. Я не собираюсь все время прятаться, Раф. – Она подошла ближе. – И не собираюсь изображать вежливое равнодушие. Я отвергаю твое предложение. У меня другая дорога.