Страница 12 из 28
Места у них могли бы быть и лучше, но Лаура не жаловалась. Она испытывала радостное возбуждение и трепет. Мать еще в раннем детстве приобщила дочку к театру. Лаура мечтала выучиться и когда-нибудь танцевать главные партии в балетах. Но профессиональные балерины отличаются отменным здоровьем. Поэтому Лаура довольствовалась ролью восторженного зрителя. Иногда к ней присоединялась Грейс.
Лаура очень жалела, что Бишоп не разделяет ее любви к этому виду искусства, но она была довольна уже и тем, что он не жалуется, когда приходится смотреть балет. Большинство мужчин отправляют жен с подругами, а сами развлекаются футболом или покером.
А Бишоп ее сопровождал, вот почему она была уверена, что они сумеют найти согласие и во взглядах на то, какой должна быть семья. Когда он поймет, как для нее важно иметь собственного ребенка, когда поймет, что риск минимален, то поддержит ее, как поддерживал всегда. И тогда уже в следующем году они будут петь колыбельную своему первенцу.
Лаура была бы рада и мальчику, и девочке, а то и обоим сразу.
Пара средних лет прервала размышления молодой женщины. Бишоп то и дело сталкивался со знакомыми.
— Вы не знакомы с моей женой? — Харрингтон повернулся к изящной женщине: — Шонтел, это Самюэл Бишоп. Год назад у нас с ним были дела.
— Приятно познакомиться, Самюэл.
Золотое с жемчугами ожерелье Шонтел сверкало. Лаура ждала. Обычно Бишоп спешил представить ее, а тут что-то запаздывал.
Она взяла инициативу в свои руки и представилась сама:
— Приятно познакомиться, Роберт, Шонтел. Я — Лаура.
Миссис Харрингтон улыбнулась, а Роберт почесал лоб с залысинами:
— Сэм… не так ли звали твою жену?
У Шонтел порозовели щеки. Она молча ткнула мужа в бок. Но Лаура только рассмеялась:
— Не звали, а зовут.
У Роберта взлетели брови.
— Что ж, великолепно! — Он хлопнул Бишопа по плечу. — Рад видеть вас вместе.
Несколько минут пары еще поболтали, потом разошлись. Лаура и Бишоп нашли более-менее спокойный уголок. Лаура сделала глоток шампанского:
— Странно.
— Что — странно?
Она сказала, подражая баритону Роберта Харрингтона:
— «Не так ли звали твою жену?» Тебе это не кажется странным?
— Представь, такое случается довольно часто.
— И знаешь, что еще странно? Я похудела. Я много лет сохраняла один и тот же вес, а теперь мне велико это платье.
— Оно на тебе прекрасно сидит. Может, ты его давно не надевала?
— Я была в нем всего месяц назад на деловом ужине в Мельбурне, помнишь?
— А что еще ты помнишь?
Бишоп еще не окончил фразу, как в ее воображении мелькнул пешеходный мостик. Потом она вспомнила больницу и мысли о беременности. Затем вспомнила врача, тест, слезы…
Лаура подавила вздох и нахмурилась. Никаких слез не было. Узнав о результатах теста, она расстроилась, однако была рада, что не подвергла младенца опасности. Она вспомнила, как счастлива была, увидев мужа, но удивилась его странному поведению, тому, что Бишоп не заключил ее в объятия и не увез немедленно домой. А когда они оказались дома, потребовалось время на то, чтобы он оттаял. Но прошлой ночью Бишоп, как всегда, был любящим мужем.
Так откуда непонятное ноющее ощущение? И это странное высказывание Роберта Харрингтона…
— Лаура, тебе плохо?
Низкий голос Бишопа вернул ее в реальность. Он напряженно, сдвинув брови, смотрел на нее. Прозвенел звонок, приглашая зрителей занять свои места.
Чувствуя себя немного не в своей тарелке, Лаура поставила на ближайший выступ свой бокал.
Плохо ли?
У нее немного кружилась голова, но она улыбнулась:
— Все прекрасно. Я жду продолжения балета.
Бишоп предложил ей руку. Она гордилась, когда шла рядом с ним. Люди обращали внимание на ее мужа. И не только потому, что он выглядел как звезда. От него исходили некий жар… огонь… вибрирующее тепло и… опасность. Люди чувствовали, что Самюэлу Бишопу лучше не попадаться на пути.
— Ты плохо поела, — сказал он, когда они поднимались по покрытой ковром лестнице. — Когда вернемся, закажем ужин.
Честно говоря, Лаура была не прочь отправиться прямиком в пентхаус, заказать вина, фруктов, целый круг твердого сыра и всю ночь заниматься любовью. С другой стороны, ей хотелось в полной мере насладиться великолепным вечером. Бишоп прав. Им надо чаще появляться на людях.
— Давай после спектакля прогуляемся пешком, — предложила она. — Мы могли бы где-нибудь остановиться и перекусить.
Бишоп с сомнением взглянул на ее каблуки:
— В этих туфлях?
Лаура, дразнясь, толкнула его в бедро:
— Такими туфлями надо хвастаться.
Он еле заметно улыбнулся.
Лаура не хотела говорить мужу, что не помнит, когда и где покупала туфли… и сумочку. Что забыла, как сняла кольца перед поездкой в больницу. И, возможно, не следовало говорить, что она похудела. Но это все мелочи. Однако не исчезало ощущение потери… как будто чего-то не хватало…
Когда опустился занавес и стихли аплодисменты, они с Лаурой спустились по ступенькам оперы и пошли вдоль океана.
Вечер был полон жизни — играли уличные музыканты, везде толпились туристы, для полуночников были открыты рестораны.
Лаура как раз хвалила приму-балерину за последний акт, когда Бишоп замедлил шаги возле уличного кафе.
— Тебя еще держат каблуки? Ногам отдых не требуется? — поинтересовался он.
— Предлагаю заказать творожный пудинг с шоколадом.
Бишоп оторвался от вывешенного в окне перечня десертов и рассмеялся. Лауре была хорошо известна его слабость насчет сладкого.
А ему была известна ее слабость.
— И две порции мороженого, — подхватил он.
— Отлично.
Бишоп отодвинул для нее кресло, и официантка приняла у них заказ.
— Когда тебе завтра на работу? — почти небрежно спросила Лаура, в десятый раз просматривая программку спектакля. Несмотря на ее небрежный тон, Бишоп понял, как она хочет, чтобы понедельник не наступал. Когда они были женаты, он очень много работал. Впрочем, и сейчас тоже. Лаура боялась понедельников, поскольку он оставлял ее и уезжал в офис.
— У меня есть пара дней отпуска.
— Ты же никогда не брал отпуск.
— Ты забыла о медовом месяце.
Великолепная неделя на островах Греции… Замечательные дни. А ночи еще лучше.
Она провела пальцем по рукаву его пиджака и закончила обручальным кольцом на пальце мужа. В голосе появилась нотка сомнения:
— Ты уверен, что в компании ничего не случится?
— Если бы не был уверен, приковал бы себя к рабочему столу. — Бишоп налил в стаканы воду. — Поверь мне, «Бишоп скаффолдс» сильна как никогда.
Беспокойство отпустило ее, она отпила воды:
— Ладно, значит, можно хорошо выспаться.
Пока Лаура восхищалась тем, как романтично смотрится мост с луной, оказавшейся прямо в центре арки, Бишоп отправил сообщение Уиллису о том, что не появится по крайней мере до вторника. А там видно будет. С рутиной Уиллис и сам справится, а что касается потенциальных покупателей… Если они действительно хотят приобрести компанию, то могут несколько дней и подождать.
К ним подошел пожилой человек в оливковом берете и учтиво поклонился. У него был с собой потрепанный мольберт и два карандаша за ухом.
— Не желает ли ваша жена получить портрет? — спросил он с сильным французским акцентом.
Бишоп с улыбкой отмахнулся:
— Не думаю, что…
— А почему бы и нет, — тоненько пропела Лаура и слизнула шоколадный соус с большого пальца. — Мне хотелось бы сделать наш общий портрет.
— Ты готова полчаса позировать? — поинтересовался Бишоп.
— Никакого позирования. — Француз установил мольберт. — Ешьте, разговаривайте, вспоминайте. — Он изящным жестом выхватил из-за уха карандаш. — А я буду творить.
— Я знаю, о чем мы будем вспоминать. — Нога Лауры под столом прижалась к ноге Бишопа. — Помнишь парусник в Эгейском море?
Он слегка наклонился и так, чтобы не было заметно, пощекотал ее стопу:
— А незабываемые ночи на Наксосе?