Два любящих сердца

—  Нет, тут нужен партнер. Теплый, отзывчивый. Подходящий тебе по всем параметрам.

—  Алессандро, перестань.

—  Тебя что-то смущает, рыжая?

— Слово «параметры» применительно к отношениям. Так и хочется спросить о параметрах твоего…

— Джуди! Не будь вульгарной!

—  Я рассудительна, логична и всего лишь продолжаю твою мысль. Скажем, два человека подходят друг другу практически идеально. Только вот… параметры мужчины слишком велики для параметров женщины. Что делать? Укоротить? Или заказать на складе другую модель?

—  Какой ужас! И это говорит специалист по пиару!

— Ладно, идем. Честно говоря, мне совершенно не хочется с тобой ругаться. Сандро?

—  Да?

—  Почему ты так уверен, что Спардзано продаст остров? Неужели из-за меня?

— Жаль тебя разочаровывать, но… Сегодня вечером он просмотрит банковские ведомости в Калабрии. Вполне возможно и то, что он уже выяснил последние новости.

—  Какие же?

—  У него финансовые трудности. Не смертельные, но срочные.

—  Боже! И все это устроил ты?

— Я очень талантливый парень, но такое и мне не под силу. Я просто случайно узнал об этом раньше самого Спардзано. Впрочем, ты ему понравилась, так что можешь считать, что остров выиграла именно ты.

—  Он прекрасен.

— Спардзано?!

— Не остри, Сандро. Прекрасен остров.

— Да. Ты права. Присядем?

Они сидели на самом краю обрыва и кидали камушки в пропасть. А потом Джуди, не поворачиваясь к Алессандро, спокойно спросила:

—  Почему ты не хочешь сказать мне правду, Сандро? Разве это чем-то тебе грозит?

—  Что? О чем ты?

— Я об острове. О том, с какой страстью ты за него сражаешься. Сколько лет это длится.

—  Наша разлука длилась столько же.

—  Нет. Она длилась восемь лет. Остров ты потерял гораздо раньше.

Наступила тишина. Потом Алессандро медленно протянул:

— Интересно. Кто мог рассказать? Серж узнал только… Ты подслушивала?! Клянусь Мадонной, ты подслушивала в самолете!

—  Да.

—  И так легко в этом признаешься?

—  Это плохо?

—  Подслушивать — очень!

— То, что я узнала… Мне нельзя это знать? Почему?

Он опять замолчал, а потом сказал немного неуверенным голосом:

—  Ну… потому что это глубоко внутреннее дело… семейное…

— Я твоя жена.

 —Джуди…

—  Мы еще не разведены, значит, я твоя жена. Хочешь, скажу, почему мне нельзя знать?

— А… ну… скажи!

Джуди размахнулась и запустила камень далеко в небо, пылавшее закатным солнцем.

— Потому что ты боишься, Алессандро Кастельфранко. Нет, не меня, я — твое прошлое, меня почти уже и нет в твоей жизни. Ты боишься другого. Того, что кто-то разглядит под масками презрительного мачо, самца-победителя, великого бизнесмена — человека. Маленького мальчика, который слишком рано узнал вкус страдания. Юношу, который всю свою жизнь подчинил одной цели, одной мечте, одной идее. Мужчину, который уже почти сдержал клятву, данную много лет назад.

Почему ты прячешься, Сандро? Однажды маска может прирасти к лицу, и тогда ты не сможешь ее снять. Останешься навсегда презрительным, жестоким, высокомерным… А тогда этот остров и впрямь сгодится только для переговоров!

Она замолчала и закрыла глаза. Если он сейчас спихнет меня с обрыва, я не сильно удивлюсь, думала Джуди. Спустя целую вечность раздался голос Алессандро, и она в испуге открыла глаза и торопливо посмотрела на него. Ее мужчина выглядел смертельно усталым, почти больным. Глаза его смотрели куда-то вдаль, за море, а голос был каким-то… задумчивым. Словно Алессандро разговаривал с кем-то другим.

—  Знаешь, это только взрослым кажется, что смерть может испугать ребенка. Я совсем не боялся сидеть рядом с Нонни, когда она умерла. Просто мне было очень жаль ее. И клятва, которую я ей дал, меня никогда не тяготила. Серж, дурачок, считает, что я обезумел, стараясь купить Монте Адзурро. Напрасно. Ты права, рыжая. Это мой дом. Моя родина. Нет, гостевого дома раньше не было, его построил Гаэтано. Мы жили в другом. Потом я тебе его покажу… наверное. Он стоит на другом склоне горы. Он белый, красивый, и он меня ждет. Я с пяти лет чувствовал себя никому не нужным, Джу. Нет-нет, это вовсе не детская травма. Я не лелею в себе обиду, хотя папу простить не мог очень долго. Он меня любил, очень любил, но такой уж он был человек… Я рос сам по себе. Пробивался — сам. Зарабатывал — сам. Работал на имя, чтобы потом оно начало работать на меня. Как ты думаешь, легко заработать миллиард, будучи мягким и пушистым? А потом была ты. И мне показалось, что наконец-то можно остановиться. Перестать сражаться, вернуться с войны, повесить меч на гвоздик за дверью. Выкупить у Спардзано остров — к тому времени у меня уже был миллиард, он бы согласился. Когда тебя не стало, Джу, я словно с цепи сорвался. Я творил такое, что когда очнулся — Спардзано уже уперся насмерть. Тогда-то и родилось его дурацкое условие насчет смены моего морального облика… Когда тебя не стало…

— Перестань! У меня мурашки по коже! Так говорят только о покойниках…

— А ты для меня умерла в тот день, Джу. Почему ты это сделала, а? Неужели из-за денег? Неужели притворялась? Или… ты и тогда считала, что хороший секс никому не повредит?

—  Сандро, почему ты не хочешь меня слушать? Я не изменяла тебе…

— Брось, Джу. Ты была с Троем Рендером. С толстым, плешивым Троем Рендером. Вероятно, его ты любила, а меня — использовала. Наоборот подумать невозможно, уж извини.

Она вскочила, сжав кулаки.

—  Я любила тебя больше всей своей жизни, Алессандро! Я никогда не изменяла тебе, потому что мне даже мысль об этом в голову не приходила! Я и сейчас, восемь лет спустя, твержу тебе об этом три недели подряд, но ты опять меня не слышишь. Восемь лет, восемь проклятых лет одиночества и тоски! У меня никого не было, кроме тебя, понимаешь? Ни тогда, ни потом. Ты — первый и единственный…

Он навис над ней грозовой тучей, из синих глаз сыпались молнии, каменные пальцы впились в хрупкие плечи Джу.

—  Сколько можно лгать, тварь?! Ты опять топчешь мою душу, а потом еще и спрашиваешь, почему это я ее от всех прячу?! Да чтобы по ней не топтались всякие шлюхи!

— Сандро…

—  Как легко, Господи, как же легко врет ваше подлое племя! Достаточно дотерпеть со своей невинностью до свадьбы, хотя меня даже тогда удивляло, Джуди, как быстро ты всему учишься. Кое в чем ты меня даже превосходила, моя опытная девственница. Я терял голову от некоторых твоих фокусов. Теперь ты будешь прикрываться своей невинностью до конца дней? Значит, никого не было все восемь лет?

—  Если ты сейчас опять заведешь волынку о Трое, я решу, что у тебя комплекс неполноценности. У меня с Троем ничего и никогда…

— Ни слова о Трое Рендере, да горит в аду его подлая душа! Впрочем, и на другой вопрос я не жду честного ответа. Это будет риторический вопрос. Нет ли у тебя случайно дочери, Джуди Маклеод?! И не она ли скрывается у Комбсов в Уичито?

С этими словами Алессандро швырнул Джуди в лицо маленький квадратик картона. Она упала на колени, подняла карточку, прижала ее к груди и вскинула огромные черные глаза на Алессандро. Ее разрывали страх, непонимание и страстное желание во всем признаться. Удерживало только одно: всю жизнь она боялась, что Алессандро может отобрать у нее дочь, так как фанатичная любовь итальянцев к собственным детям хорошо известна. Однако его поведение ничем не напоминало о проснувшихся отцовских чувствах. Скорее, это было отвращение…

—  Вставай! Там, под деревьями есть ключ. Умойся и приведи себя в порядок. Мы идем с визитом в дом Спардзано. Он скоро отправляется, так что времени мало. Это и к лучшему.

—  Сандро, я…

— Я больше не хочу игр, Джу. Мы славно потрахались, если будет еще такое желание — сделаем это снова. Бумаги на развод ты получишь после того, как сделка будет заключена.

Серж привезет их на остров. Потом тебя отправят домой, разумеется оплатив все расходы. Умоляю тебя только об одном: я больше не хочу слышать ни слова о наших прошлых отношениях. Все кончилось. Ты отправишься к своей дочери и ее отцу.