Помнишь?..

Разумом он отдавал себе отчет, что поступает несправедливо по отношению к Саре. Она слишком невинна, чтобы понимать, что она делает. Он знал, что нужно прекратить поцелуи, снять ее руки, обхватившие его за шею. Он знал, что нужно вылезти из постели.

Не медля. Пока еще не слишком поздно.

Но он не мог. Он не мог остановить себя и не пить сладчайший нектар из ее рта, не дразнить ее губ языком, пока они не раскроются для него. Он не мог заставить себя перестать перебирать пальцами ее шелковистые волосы. Не мог заставить себя перестать прижиматься к ней всем телом, перестать чувствовать, как она инстинктивно подается навстречу.

Она разбудила в нем чувства, которые дремали слишком долго. Это было не просто желание совокупиться с женщиной. Это было много больше.

Он опять стал гладить рукой ее спину. Он делал это всю ночь, стараясь прогнать холод, угрожавший ее жизни. Но в этом она больше не нуждалась. У нее кожа такая же теплая, как у него.

Он изменил позу, повернул Сару на спину, а сам перевернулся на правый бок и оперся на локоть. Он отвел губы от ее рта и стал целовать ее шею, постепенно опускаясь к самой нижней точке горла. Он провел языком по ее коже, нажал на точку, где бился пульс, и ощутил бешеный ритм ее сердца, зная, что его собственное сердце бьется в унисон.

Когда она дернулась, он провел левой рукой по ее животу, а потом положил руку ей на грудь. От неожиданного ощущения у нее захватило дух. Он еще раз приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

Она молода, наивна и неопытна. Если он не остановится...

Она провела языком по губам и теснее прижалась к нему, и это окончательно разоружило его, лишило разума, загнав сознание в глубокую нору.

Сара еще раз почувствовала трепет его рта своим ртом, и, когда его рука принялась гладить ее грудь, оказалось, что это ощущение доставляет ей удовольствие.

Она неуверенно положила левую руку ему на грудь, ей хотелось дотронуться до его кожи, а не до материи его белья. Она почувствовала безумное и совершенно безотчетное желание быть как можно ближе к нему.

Он так неожиданно прервал поцелуй, что она испугалась.

– Скажи, Сара, чтобы я остановился, – хрипло прошептал он. – Ну, пожалуйста, скажи, чтобы я сейчас же перестал.

Она покачала головой, не в силах что-либо ответить. Ей хотелось только одного: чтобы Джереми продолжал. Ведь она ждала его всю свою жизнь. Она не хотела, чтобы он теперь остановился.

– Прости меня, – пробормотал он, вставая и повернувшись к ней спиной.

Она подумала, что он уходит от нее, и по ней пробежал мороз, какого не было за все часы ее блужданий в метели. Но он не ушел. Стремительным движением он сбросил с себя белье, и, казалось, в мгновенье ока был опять рядом с ней и заключил ее в объятия.

На миг ее охватила паника, когда их тела соприкоснулись. Она чувствовала различие в их телах, и это чувство одновременно пугало и интриговало ее.

Потом он снова стал целовать ее, ласкать, и страх и неуверенность мгновенно исчезли. Ей не нужно было ничего, кроме того, что заставлял ее чувствовать он. Ей не хотелось ничего, кроме этого мужчины.

Джереми...

Когда стремительно нараставшее чувство достигло в ней высшей точки и она подумала, что не может больше терпеть, Джереми лег на нее своим телом.

– Прости меня, – еще раз прошептал он.

В момент, когда они соединились, она почувствовала неожиданную боль. Она тихо вскрикнула, и он замер в ней. Потом она обнаружила, что сама не может оставаться неподвижной. Она должна двигаться. Она не может не двигаться.

Он целовал ее и ласкал, он двигался в ней, и медленно и неуклонно ее желание становилось все жарче и жарче, и она подумала, что она этого не вынесет. Наконец ей показалось, что внутри у нее что-то взорвалось, и каким-то образом она знала, что то же самое происходит и с ним.

Ее переполнили радость и страсть, с губ слетел счастливый крик. Прижавшись к Джереми, она позабыла обо всем на свете.

Джереми вглядывался в спящую в его объятиях молодую женщину.

Что он наделал?

Он выскользнул из постели и оделся. Потом вышел из спальни. Печка почти погасла, и он подбросил дров, чтобы в доме снова стало тепло. Когда огонь опять разгорелся, он повернулся и посмотрел в окно.

Метель не утихала. На дом наползали сугробы снега. Если так продлится еще сутки, им не удастся выйти в дверь.

Он затащил нареченную невесту брата в свою постель.

Он закрыл глаза, чувствуя, как стыд расползается по всему его существу.

Он лишил ее девственности, невинности.

Чувство отвращения к самому себе из-за того, что у него не хватило сил сдержаться, заполнило его, вытесняя все другие чувства.

Она пробудила в нем чувство жизни, какого он не знал уже многие годы.

Как же, скажите на милость, он может все исправить?

– Джереми?

Он отвернулся от окна и увидел, что она стоит в дверях, завернувшись в одеяло. Ее светлые волосы рассыпались по плечам в обворожительном беспорядке. Голубые глаза смотрели на него с застенчивой неуверенностью и как-то еще, чего он понять не мог.

Он хотел было произнести слова мольбы о прощении, но слова застряли в горле, отчасти оттого, что в нем с неожиданной силой вспыхнуло желание. Он собрал всю свою волю, чтобы не сдвинуться с места, в то время как больше всего хотелось броситься к ней через комнату, схватить на руки, бросить на кровать и еще раз отдаться любви.

Она опустила глаза.

– Как ты нашел меня? Я имею в виду, там.

Он не знал, что ответить. Что он почувствовал, что она нуждается в нем? Что он искал ее, тревожился за нее? Быть может, это судьба. А, может, простая случайность. Какая разница? Он ее нашел. Принес в дом. Положил на свою постель...

Он допустил ее слишком близко к своему сердцу...

– Ты спас мне жизнь. – Она опять посмотрела на него и сделала шаг вперед. – Я уже потеряла всякую надежду, а ты нашел меня.

Она остановилась в каких-то нескольких футах от Джереми и пристально посмотрела на него своими голубыми глазами.

Однажды уже было, когда девушка взглянула на него вот так, с полной доверчивостью, веря в то, что он был кем-то, кем он не был на самом деле. Он узнал этот взгляд, и от этого ему стало еще страшнее, чем до сих пор. И если и были у него какие-то неясные мысли о будущем, то они вмиг растаяли. Он никогда не будет человеком, за которого она его принимает, и он должен объяснить ей это немедленно, пока не стало поздно для всех.

Пальцами обеих рук он провел по своим волосам и затем холодным тоном произнес:

– Сара, никто не должен знать, что произошло в этом доме. Ты не понимала, что ты делаешь. Во всем виноват я. Но, если мы оба будем держать язык за зубами, репутация твоя не пострадает.

У нее округлились глаза.

Еще более суровым голосом он продолжал:

– Ты обручена с моим братом. Через неделю вы станете мужем и женой. Нужно ли, чтобы мы доставили ему горе из-за случайного происшествия? Это ничего не значило ни для одного из нас. Желание отнимает у людей способность думать.

Она быстро отступила назад, посмотрев на него так, словно он ударил ее.

Увидев, что сделал ей больно, он внутренне передернулся от презрения к самому себе. Презирая себя еще больше за то, что лгал ей. Раньше это ничего не значило для него, момент, когда он почувствовал... почувствовал, как что-то заполняет его опустошенное сердце.

А теперь... Теперь он чувствовал, что пустоту в его сердце заполняет Сара.

Но он вовсе не тот человек, за которого она его принимает. Он никогда не будет этим человеком. И, что еще важнее, она принадлежит другому человеку. Она принадлежит Уоррену.

Он повернулся к ней спиной и невидящими глазами уставился на промерзший мир за стеклом. Через какое-то время он услышал, как она прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Он опять остался один.

ГЛАВА XVI

Вьюга улеглась почти через двадцать два часа, и к полудню Тому удалось собрать людей на поиск. В час дня двенадцать человек вышли из Хоумстеда на поиск семьи Рэфферти и Сары Мак-Лиод.