Помнишь?..

А может быть, все-таки считала?

Перед ней распахнулась дверь.

– Сара, что ты здесь делаешь в такой холод? Ты простудишься насмерть. – Уоррен взял ее под локоть и ввел в мастерскую.

В воздухе мастерской пахло свежеструганным деревом. Пол возле верстака Уоррена был усеян стружками.

– Ты не должна долго стоять на улице в такую погоду, – мягко побранил он ее. – Сегодня сильный мороз.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Разве это нельзя было отложить до завтра, когда мы будем завтракать в отеле? – Он улыбнулся своей снисходительной улыбкой, подразумевающей, что она сама должна это понимать.

Но Сара в этот момент отнюдь не была склонна к толерантности.

– Если бы я считала, что это можно отложить, я бы не пришла сюда, Уоррен. – Даже в ее собственных ушах ее слова звучали раздраженно. Что с ней происходит в последнее время?

– Что ж, в таком случае, – он вздохнул, – давай сядем, и ты расскажешь мне, что у тебя случилось. – Он повел ее через мастерскую к двум стульям с выгнутыми спинками.

Неужели он всегда обращался с ней, как с глупым ребенком? – подумала она. – Нет, конечно. Уоррен просто беспокоился о ее благополучии. Он заботился о ней и всегда старался убедиться, что она в безопасности.

Она стянула перчатки и засунула их в карманы, затем сняла пальто и положила его на протянутую руку Уоррена. Она села на стул и смотрела, как Уоррен отнес пальто к вешалке возле двери.

«Он так непохож на своего брата», – подумала она и тут же почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

У Уоррена было обыкновенное лицо – не неприятное, но и ничем не примечательное. Его светло-русые волосы уже начали редеть на висках, и она догадывалась, что к тридцати годам – через четыре года – у него будет уже заметна лысина. Он был среднего роста, возможно, немного меньше среднего, так как был всего на несколько дюймов выше Сары.

Он так непохож на Джереми Уэсли.

Не в силах сдержать себя, она мысленно видела перед собой помощника шерифа в его офисе – его черные, нуждавшиеся в стрижке волосы; приколотый к рубашке значок помощника шерифа, столь подходивший такому широкоплечему мужчине; взгляд его темных глаз, когда он смотрел на нее; красивый изгиб твердого рта...

Ее щеки обдало жаром, и она виновато опустила взгляд к полу, не желая, чтобы Уоррен прочитал ее мысли.

– Теперь скажи мне, что же так важно, что это нельзя было отложить до завтра. – Уоррен сел на стул рядом с ней.

Сара быстро вздохнула, потом подняла глаза.

– Я пришла поговорить насчет Джереми. Уоррен поджал губы.

– Сегодня утром Джереми приведен к присяге в качестве помощника шерифа. Он будет выполнять большую часть обязанностей шерифа вместо дедушки.

– Я слышал об этом.

– Уоррен... Он твой единственный родственник, твой брат. Поэтому он становится также моим братом. Во всяком случае, почти братом. Пожалуйста, если не для себя, сделай это для меня.

– Это не так просто.

Вот тогда она потеряла всякое терпение.

– Разумеется, это не так просто, Уоррен Уэсли! И перестань обращаться со мной так, как будто у меня нет ни капли здравого смысла в голове! – Она встала со стула. – Ты можешь быть каким угодно упрямым, но я дам Джереми почувствовать, что в семье ему рады. Он станет членом семьи, и я буду обращаться с ним точно так же, как с собственным братом.

С этими словами она стремительно бросилась к вешалке, схватила пальто, надела его и, не застегнувшись, ушла из мастерской.

Фанни чувствовала себя ужасно неловко, когда Том Мак-Лиод сидел рядом с ее кроватью и смотрел, как она ест. Прежде всего, у нее не было аппетита, и его присутствие не улучшало положение.

Однако она чувствовала, что расстроится, когда он уйдет, С ней никто никогда не обходился так деликатно, как доктор Варни и Том Мак-Лиод.

Пока она ела, Том рассказывал ей о своей жизни в пансионе. Многое из того, что он рассказывал, она не понимала, но во всяком случае ей было приятно слушать, как он говорит.

– Меня чуть не исключили из-за проделки с лягушками. Если бы не то, что док старый приятель директора школы... Ладно, я, можно сказать, получил хороший урок. После этого я стал серьезным. Я слишком сильно хочу стать врачом, чтобы из-за кучи дурацких выходок упустить свой шанс.

Он указал на ее пустую вилку.

– Еще, – потребовал он. – Док велел вам съесть все.

– Но я сыта.

Он улыбнулся, покачал головой и погрозил пальцем, вновь указывая на ее пустую вилку.

«У него самая приятная улыбка, какую я когда-либо видела».

– Правда, – прошептала она. – Я больше не могу съесть ни кусочка.

Он наклонился к ней. От него хорошо пахло – как будто лавровишневой водой и душистым мылом. Она никогда не была рядом с мужчиной, от которого так хорошо пахло.

Он понизил голос до шепота.

– Вы не скажете доку, что я позволил вам ослушаться?

Фанни покачала головой.

– Ладно. Только на этот раз. – Он снял поднос с ее коленей и поставил на пол возле своего стула. – Я думаю, мне пора уйти, чтобы вы могли отдохнуть.

– Вы придете завтра вместе с доктором?

– Конечно. Я буду здесь. По-моему, док решил, что вы теперь и моя пациентка. А это означает, что я должен наблюдать за вами, так же, как и он.

Неожиданно Фанни почувствовала себя счастливой.

ГЛАВА IX

Джереми как раз потянулся за своим пальто, с тем чтобы направиться в «Мебельный торговый центр Уэсли», когда дверь в конторе шерифа отворилась и вошел его брат. Их взгляды встретились. Они молча долго смотрели друг на друга.

Наконец Джереми жестом указал на стул.

– Мы могли бы сесть.

Уоррен кивнул, и когда они оба сели – Джереми за столом, а его брат напротив него, – Уоррен сказал:

– Я слышал, что Сара приходила повидаться с тобой.

– Да, она заходила.

– Для нее очень важно, чтобы мы с тобой помирились.

– Да, это так.

Уоррен оглядел помещение.

– Я никогда не представлял тебя в роли помощника шерифа. Во всяком случае, в Хоумстеде.

– Я тоже.

– Знаешь, это было несправедливо. Отец не должен был завещать ферму тебе. Ведь это я оставался здесь. Ферма должна была принадлежать мне. – Он вновь встретился взглядом с Джереми. – Это я помогал отцу пахать, сеять и убирать урожай все эти годы, когда тебя не было.

– Я знаю, – мягко подтвердил Джереми. Голос Уоррена был полон горечи.

– Я ненавидел работу на ферме. Я всегда ее ненавидел, но я ее выполнял... Что бы я ради него ни делал, это не имело никакого значения. Он всегда думал только о тебе. Даже когда мы были маленькими, это всегда был ты. Ты всегда был его любимцем.

Джереми ничего не ответил.

– Он экономил на всем и откладывал деньги, чтобы ты мог поступить в колледж, но для меня денег не было никогда. – Он наклонился вперед. – Я был рад, когда ты бежал. Я надеялся, что может быть... – Его слова замерли.

Джереми мысленно оглянулся сквозь годы на прошлое, но не видел там того, что видел Уоррен. Джереми помнил отца, лишь постоянно упрекавшего его за то, что он не оправдывает его ожидания. Он помнил нотации, которые приходилось выслушивать, побои, которым он подвергался. Отец часто говорил о своих надеждах, что Джереми выбьется в люди, а потом о том, как маловероятно, что он этого достигнет. Он помнил человека, никогда не выказывающего ласки, единственными чувствами которого были раздражение и осуждение.

Он смотрел на своего брата, пытаясь определить, чьи воспоминания более точные.

Они были такими разными. Уоррен терпеть не мог земледелие, но ему всегда нравилась работа по дереву. Джереми забыл об этом и только теперь вспомнил. Уоррен почти всегда вырезал что-то из дерева. Если вспомнить, его брат сделал стол в доме Уэсли, когда ему еще не было десяти лет, а землю обрабатывал в силу необходимости, чтобы прокормить семью. Но Джереми любил вид и запах свежевспаханной земли. Он любил наблюдать, как зеленые ростки пробивались сквозь темную почву. Он любил время жатвы, когда человек видел плоды своего тяжкого труда и благословения природы.