Мой нежный граф

Быстро и неожиданно Брент навалился на нее всем телом и накрутил ее волосы на пальцы, чтобы надежно удержать ее голову у себя в ладонях.

— Кто тебе сказал, что она прекрасна? — потребовал он ответа.

Поскольку Кэролайн не приходило в голову ничего, кроме правды, она в конце концов пролепетала:

— Недда… упоминала об этом.

Он тихо, удивленно рассмеялся.

— Ты спрашивала мою экономку о женщинах моего прошлого?

Кэролайн фыркнула и закатила глаза.

— Конечно, нет. — Затем, поскольку такой ответ явно не убедил Брента, она призналась в том, что он уже знал. — Я просто не понимала, почему ты не женился на ней, ведь, если верить Недде, она была воплощением миловидности и светского блеска.

Его черты смягчились.

— Не захотел, после того как застал ее на конюшне, занимающейся сексом с другим мужчиной. — Он опять тихо рассмеялся. — Похоже, что после спальни это самое популярное место для первых спариваний.

Кэролайн потрясенно смотрела на него.

— Ты засталее в таком виде?

— С широко расставленными ногами и юбками, задранными выше талии.

Кэролайн попыталась представить, каково было Бренту увидеть женщину, на которой он собирался жениться, в таком непристойном виде с другим, и ощутила прилив глубокого сочувствия.

— Недда сказала мне, что она не захотела выходить за тебя из-за Розалин, — тихо призналась она.

Брент погладил ее по щеке.

— Я позволил остальным считать, что она сама отказалась от меня, ибо это был единственный благородный выход. Я не хотел доносить эту новость до общества и губить ей жизнь. Она и сама отлично с этим справлялась.

Кэролайн обняла его, удерживая голову на уровне своего лица.

— Я никогда не знала человека, которым бы восхищалась больше, чем тобой, Брент, — с обожанием прошептала она. — Я так горжусь, что ты мой муж.

Искренность, которая сквозила в ее голосе и выражении лица, как будто ослепила его на миг. Потом его замешательство сменилось нежностью. Брент заключил Кэролайн в объятия и слился с ней в глубоком, пылком поцелуе.

— Я хочу снова заняться с тобой любовью, Кэролайн, — мягким, охрипшим от страсти голосом сказал он.

— Я тоже тебя хочу, — шепнула она, безоговорочно отдаваясь его власти, тесно прижимаясь к нему, скользя кончиками пальцев по его спине и целуя мягкими, нежными касаниями. Услышав, как он застонал, и почувствовав его нарастающее желание на своем бедре, она внесла поправку: — Но предоставлю тебе щедроты своего тела с одним условием.

Брент медленно поднял голову и смерил ее довольным взглядом.

— Мне поистине страшно спрашивать, каким оно может быть.

Кэролайн опять расплылась в улыбке.

— Откуда у тебя взялась теплица?

Он расслабился, и его глаза блеснули.

— Она принадлежала моей матери.

— Твоя мать была ботаником? — удивленно спросила Кэролайн.

— Пыталась им быть. — Брент накрыл ее грудь ладонью. — Но ей не хватало твоего таланта и усердия.

Сердце ее преисполнилось радостью от его слов.

— Можно мне оставить ее? — почти взмолилась она, понимая, что выглядит робкой и неуверенной, но даже в таком порыве дерзости не смея посмотреть Бренту в глаза.

Вдруг, будто отвечая ей, Брент сдвинулся ниже и обхватил ртом ее сосок. Он принялся искусно вращать языком, посасывать, целовать, лишая ее сил. Кэролайн развела ноги, уступая его настойчивой руке.

Слова были уже не нужны.

Он вздрогнул, проснулся и резко сел на постели. Сердце глухо колотилось, тело покрылось потом. Глаза пытались привыкнуть к окружавшей его темноте, а мозг лихорадочно работал, разгоняя туман замешательства и стараясь погасить вспышку внезапно охватившего его страха.

Стояла глухая ночь, ибо свечи не горели; потух и камин. Он провел дрожащей рукой по голове, и память начала медленно расставлять все по местам.

Рядом лежала и мирно спала его жена. Когда глаза понемногу привыкли к слабому свету луны, он повернулся к ней. Чем дольше он на нее смотрел, тем больше успокаивалось его тело, расслаблялись мышцы, дыхание становилось глубоким и ровным.

Ее прекрасные волосы волнами рассыпались по подушке, лицо было повернуто к нему, но глаза плотно закрыты в глубоком сне. Одна грудь выглядывала из-под простыни, ее сосок затвердел от прохлады комнаты. Он машинально протянул руку и заботливо прикрыл ее одеялом. Потревоженная, она быстро перевернулась на живот и спрятала руки под подушку.

В груди у него защемило при мысли о прошлой ночи, о том, как страстно и красиво она любила его, отдавая ему не только тело, но и душу. И из-за их растущей близости прошлое как никогда наполнило его тревогой и беспокойством. Теперь, когда Кэролайн появилась в его жизни и стала для него всем, самые большие страхи затаились впереди, во тьме неизвестности.

Филипп узнал, что он жив. Таким был его кошмар, леденящий кровь и слишком похожий на реальность.

Филипп идет за ним — он чувствовал это в воздухе, в темноте, — и его милая, красивая жена станет мишенью убийцы. Розалин — дочь Кристин, и это сохранит ей жизнь. Он уже знал о ней, и давно. Но Кэролайн англичанка, и она принадлежит ему. И если этот факт станет известен французу, то заденет его за живое. Пока собственными глазами не увидит Филиппа мертвым, он не сможет спокойно жить и кошмарам не будет конца.

Он снова взглянул на Кэролайн. Лунный свет проникал сквозь окно, скользил по мягким изгибам ее спины, и ему вдруг неодолимо захотелось обнять ее. Он опустил на нее свое тело, накрылся вместе с ней одеялом и приник к ней. Брент привлек жену к себе и легко коснулся ладонью ее руки.

За всю жизнь, в которой были и одиночество, и разрушения войны, и ужасы смертельного рва, его никогда так не страшило будущее, как сейчас. Вероятно, Филипп уже в Англии, и само существование Кэролайн было теперь в его руках.

— Я уберегу тебя, любимая, — прошептал Брент в тишину ночи, пряча лицо в ее волосах. — Я уберегу тебя.

Глава восемнадцатая

Он наблюдал, как она идет к двери строения, а ее темные волосы свободно развеваются за спиной на ветру. В грязных руках она несла какую-то лозу, которую, по всей видимости, собиралась посадить внутри. Она не заметила его, прячущегося в густом кустарнике, и вообще, похоже, не подозревала о его присутствии в последние пять дней.

Это как нельзя радовало Филиппа.

Англичанка и брюнетка, она была маленькой уродиной, хотя, по правде говоря, он видел ее только издали, но каждый раз она была одета в лохмотья и покрыта грязью. Он едва назвал бы ее миловидной и уж точно не блондинкой. Тупая английская свинья! Если бы он не перепроверил факты, то наверняка убил бы не ту.

Впрочем, пристально вглядываясь в женщину, Филипп находил ее все более интересной, и фигура у нее была восхитительная, что, несомненно, послужило причиной, по которой на ней женился Ворон. Пышногрудая, с тонкой талией, она одним своим видом доставляла чувственное наслаждение. Ее бедра так эротично покачивались при ходьбе, что даже он приходил в возбуждение каждый раз, когда видел ее. Он бы многое отдал, чтобы удивить жену Ворона, эту английскую потаскуху, взобравшись на нее и заставив уступить его французской страсти, прежде чем перерезать ей горло.

Он пожирал ее взглядом, пока она не открыла дверь и не исчезла внутри. Отточенный подготовкой ум Филиппа впитывал каждую деталь. Он понимал, что теперь наконец-то все сложится, ибо у него есть самое необходимое. Он знал, в котором часу она приходит, сколько времени проводит здесь каждый день, и она почти всегда была одна, за исключением редких случаев, когда брала с собой больную дочку Кристин, маленькую английскую полукровку.

Да, жена Ворона — это его слабость, изъян в его броне, независимо от того, дорога она ему или нет, потому что заносчивые английские подонки носятся со своими наследниками и родословными, как с писаными торбами. Но он возьмет на себя труд лишить англичан еще одного чистокровного наследника, избавившись от племенной кобылы, прежде чем отомстить единственному человеку, дерзко возомнившему, будто он взял верх над великим Филиппом Русселем, сумел внедриться во французское высшее общество и не поплатиться за это.