Уролога. net

Алкоголь лишь в малых дозах бурлил в крови присутствующих, ведь прошел только первый этап: привезли кавора. Как уже говорилось, его функция — налево-направо швыряться деньгами: за кольца, за лимузин, за церковную службу, за голубей, за шашлык… Ну, а между делом он отвечает перед Богом за религиозные устои новой семьи и всячески ратует за благочестие новосозданного очага. То есть кавор на свадьбе — человек, который должен держать себя исключительно авторитетно, не танцевать вразнос и не пытаться убедить пожилых, старых, а то и совсем дряхлых старух, что тем по двадцать лет и они должны сейчас же идти и скакать под ужасающий даже уши Scooter-a ритм. Все это функции азапа, то есть неженатого брата, коим на свадьбе был врач-уролог, Горисский князь Оганес Диланян.

— А невеста знает, что ее ожидает после свадьбы? — вдруг услышал он издевательский голос кого-то из гостей. — Ей рассказали?

Диланян подлетел к вопрошающему. Немолодой уже, лысоватый и с кривым ртом дядька почесывал живот под галстуком, засунув руку в щель между пуговицами рубашки от Дольче и Габбана.

— Ты кто будешь, дядя? — вежливо прошипел Диланян в лицо толстяку. Шипение его было идентично тону, которым он во время операций разговаривал с различными опухолями, и ничего хорошего не обещало. — Чьих будешь?

— Я… Я… — побледнел дядька. — Я овцепас Мовсес, родственник жениха!

— Вынь палец из носа, потом разговаривай со мной! — потребовал Диланян. — Ты знаешь, кто я?

— Э-э-э… Я… — Мужчина вынул палец левой руки из правой ноздри, спрятал руку в карман и тут же засунул мизинец правой руки себе же в ухо. — Ты, наверное, азап!

— Да. А ты знаешь, что у меня есть лицензия отрезать яйца? — угрожающе поинтересовался Диланян.

— Вуэ-э-э… А что, такие лицензии существуют? — удивился мужчина.

— Дядя Мовсес, ты меня знаешь, — вмешался Арсен, постоянная свита Диланяна. — Я тебе когда-нибудь врал?

— Вуй, Арсен-джан, нет, конечно! — На лице мужчины был явственно нарисован когнитивный диссонанс.

— Так вот. Я тебе клянусь мамой, что у него действительно есть такая лицензия. — Арсен был, как никогда, серьезен. — Так что ты слушай, что он говорит, и не возражай. Понял?

— По-по-понял, — прошептал Мовсес и инстинктивно схватился за пах, при этом его бледное лицо стало сине-зеленым. — А че я? А я ниче!

— Дядя. Ты тут стой и молчи, понял? Еще раз про невесту твой базар услышу… — Диланян искривил рот и поиграл блеском тех самых часов и золотого кольца на мизинце, которые видны на юзерпике.

— Понял, понял! Я обидеть не хотел! Я… Может, она не знает… — совсем потерял блеск Мовсес.

— Не твоего умишка дело. И смени эту педерастическую розовую рубашку, — злобно бросил Диланян и отошел.

Через пятнадцать минут, проходя мимо компании, в которой стоял Мовсес, Диланян услышал следующие слова:

— Большой человек… Наверное, помощник президента… На «Тойоте Прадо» катается, и у него есть лицензия наказывать людей, отрезая им яйца. — Шепот овцепаса был все еще испуганный, рубашка сменилась на майку, но бледность еще не прошла…

Согласно традиции, после всех этих безобразий требуется ехать к невесте.

Мать жениха дарит невесте фату как знак того, что верит в ее непорочность…

О, дом невесты… Мечта любого холостяка… Функцией неженатого брата здесь является расточительство улыбок, реверансов и искрометных шуток, не содержащих слов «трусики» или «лифчик»… Ибо эти слова недвусмысленно указывают на испорченность и небогобоязненность азапа и соответственно жениха тоже. Словом, должен азап распушить свой павлиний хвост и дать понять шеренге молодых девушек, что тут им может что-то обломиться. Желательно из этого опасного места выходить не помолвленным. Это очень, очень трудно, ибо не только неженатый брат выглядит аки павиан, но и девушки вертятся перед ним, одна наливает коньяк, другая подает сигареты, третья предлагает различную еду… Очень, очень быстро может сложиться впечатление, что жена — это счастье и всю жизнь будет с подругами тебе прислуживать. Она, быть может, если сильно повезет, и будет, однако подруги исчезнут. Они пока что мило улыбаются друг другу, но каждая из них — конкурент для других. Да, они будут биться за азапа, ибо азап — лучший молодой человек на свадьбе… За исключением жениха, конечно.

— Ай, здравствуйте, здравствуйте, дорогие наши будущие родственники, мы пришли срезать из вашего сада одну розу для нашего нового садика! — Веселый басовитый голос папы Ашота распространялся аж до первого этажа: еще бы, ведь начиналась свадьба его сына!

— Доброго дня вам, да войдет наша нога в этот дом большущим добром! — ляпнул Диланян и смутился.

— Сынок, добром, конечно, добром, но ведь дочку увозите… — пустила первую пробную слезу мама невесты.

— Ну… Это… Для доброго дела увозим! Вернем! — еще больше запутался Диланян, который не терпел женских слез.

— Как это вернете? Пошто вернете? Почему это? — ужасно испугалась женщина и побледнела.

Диланян начал лихорадочно соображать.

— Ну, на мытье головы один раз привезем ее в ваш дом! — вспомнил он какую-то деревенскую процедуру-традицию. — И вообще, чего это нас домой не зовете?

Инцидент был исчерпан, родственники жениха вошли в дом, поздоровались с громадной кучей родственников невесты. Те вели себя степенно и чуть-чуть грустно, мол, нечего радоваться — дочь увозят!

Возникло два очага внимания: важный — на балконе, куда с боями пробивалась мама жениха, уважаемая тетя Анико, и второстепенный в гостевой, где ваш покорный слуга пытался разлиться соловьем с незамужними подругами невесты, ибо такова была традиция! На важном стратегическом направлении тем временем случилась заминка: не соответствовали рост уважаемой Анико и прекрасноокой лани. Первая должна была надеть фату на голову второй. Беда в том, что, даже вытягивая руки и стоя на цыпочках, уважаемая Анико не доставала до головы Карине.

— Ай, ну спусти голову чуток, доченька, не видишь, маленькая я совсем, — попросила Анико.

— Уважаемая Анико, не пристало мне, пока еще не вашей дочери, преклонять голову перед вами в присутствии родителей, — резонно возразила Карине. — Уж не воспримите как неуважение!

— Правильно говоришь! Умница! Не быть между нами ссоры никогда! — вынесла вердикт уважаемая Анико, сделала три-четыре шага назад, разбежалась и в прыжке надела фату на голову невесте. — Ап! Вот теперь можно и сынульку моего, кровинушку родную позвать!

Последнюю фразу она успела договорить, приземляясь на тетю невесты, бойко встала и уже хотела извиниться, но заметила, что жертва закатила глаза и тихо оседает в объятия собственного мужа.

— Ай! Врача! Позовите врача, я человека убила! — тут же закричала уважаемая Анико, села на услужливо предложенный стул и заревела.

Началась суматоха.

— Сейчас, сейчас в «скорую» позвоним, только успокойтесь! — Оставив потерявшую сознание от внезапного испуга тетю невесты, все стали наперебой предлагать воды уважаемой Анико: — Выпейте воды!

— «Джермук» при таких случаях — первейшее средство! — авторитетно заявил дед невесты, мужественно подкручивая ус, открывая бутылку и выливая содержимое в декольте уважаемой Анико. — Ничего, ничего, я тоже волновался, когда сына женил!

Уважаемая Анико задохнулась от наглости и поллитра газированной, экологически чистой и ужасно холодной воды в области декольте и начала ловить воздух ртом.

Диланян решил вмешаться.

— Дайте я посмотрю, я врач, — несмело высказался он.

— Тут ни у кого почки не болят?! Вот, я сейчас «Баралгин» достану! Все сразу и пройдет! — Соседка невесты, вполне еще живехонькая старуха, была в курсе специализации всех присутствующих. — Тем более мужской врач нам тут не нужен!

— Так, бабка, быстро отошла! — моментально озверел Диланян, наблюдая, как та пытается засунуть таблетку «Баралгина» в рот потерявшей сознание женщине. — Что вообще произошло? Она затылком не ударялась?