Как стать добрым

Мужчины обменялись улыбками, и я решила, что была неправа: я принимала вещи слишком серьезно, и это просто вошло у меня в привычку. Вероятно, Стивен постоянно подобным образом расхаживал по гостям — чтобы повидаться с мужьями тех женщин, с которыми ему довелось переспать. Да и Дэвид, похоже, считал происходящее вполне естественным.

— Хочу сразу прояснить ситуацию, — доброжелательным тоном заявил Стивен. — Прошу прощения, что явился без приглашения, но я отправил Кейти несколько «эсэмэсок», на которые не получил ответа. Вот я и подумал: почему бы сразу не взять быка за рога?

— Подходящее слово, — заметил Дэвид.

— Прошу прощения?

— Насчет рогов. Я так понимаю, имеется в виду рогоносец. Впрочем, извините. Глупая шутка.

Стивен вежливо рассмеялся.

— Ах, да, в самом деле. Тонко замечено.

— Благодарю вас.

Возможно, все дело во мне. Возможно, современная сексуальная жизнь Северного Лондона была здесь ни при чем и происходящее не имело отношения к ГудНьюсу и его влиянию на Дэвида; вероятно, все это могло случиться лишь потому, что я вела себя нерешительно. Да, я достаточно привлекательна для того, чтобы Стивен возжелал переспать со мной, но речь не о том — ведь дело дошло до невероятного поступка, вызванного, быть может, страстью, ревностью, собственническим инстинктом и страданиями покинутого любовника — уж и не знаю чем. Я ума не приложу, в чем здесь дело. Я Кейти Карр, а не Елена Троянская, не Пэгги Бойд [23]и не Элизабет Тэйлор. Мужчины за меня никогда не сражались.

— Позволю себе вмешаться, — ядовито встряла я. — Я бы хотела несколько ускорить развитие событий. Стивен, какого черта ты сюда приперся?

— Ах, да, — улыбнулся Стивен. — Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов. Ладно. Сейчас, соберусь с духом. Простите, Дэвид, если то, что я сейчас скажу, повергнет вас в шок — по всему видно, вы порядочный человек. Но увы… Именно на мне лежит печальная обязанность сообщить вам, что Кейти больше не хочет жить с вами. Она хочет жить со мной. Сожалею, но таковы факты. Об этом я и собирался поговорить… о том, как сложатся наши дальнейшие отношения. Поговорить, как мужчина с мужчиной.

Услышав все эти пресловутые «факты» в изложении Стивена — такими, какими они виделись ему, — мои представления о браке как о чаше с ядом, которую вдруг ни с того ни с сего приходит желание выпить, моментально куда-то подевались. Вернее, трансформировались — хлорным отбеливателем теперь сделался Стивен. Я начала паниковать.

— Это чушь какая-то, — заявила я во всеуслышание. — Стивен, ты знаешь, как выглядишь со стороны? Может, хватит строить из себя идиота?

— Я знал, что она это скажет, — вздохнул Стивен и всепрощающе улыбнулся мне. — Дэвид, может, нам лучше поговорить с глазу на глаз?

Тут я вышла из себя:

— Ну конечно, сейчас я удалюсь, а вы потом сообщите мне, к какому решению пришли.

Теперь уходить мне уже не хотелось. Я не смогла бы прожить несколько ужасных минут в ожидании, чем кончится их беседа. Примерно то же чувство я испытывала перед появлением на свет Тома: в какой-то момент, когда я дышала кислородом, я почувствовала, как покидаю собственное тело. Вероятно, это была попытка уйти от невыносимой боли. Но боль, тем не менее, как тогда, так и теперь, не отступала. От боли не скроешься в соседней комнате.

Мои нападки на Стивена лишь воодушевили его — незваный гость стал вести себя спокойней и уверенней.

— Дэвид, — сказал он, — понимаю, насколько это может ранить, но… Я знаю это из разговоров с Кейти, что, судя по всему, ваш брак близок к трагической развязке.

Прежде чем Стивен перешел к перечислению наших семейных проблем, которые, по его разумению, мешали нашей совместной жизни, Дэвид перебил его:

— Мы с Кейти уже обсуждали это. Сейчас как раз работаем над разрешением этого вопроса. Ищем выход из сложившегося тупика.

В этот момент я просто обожала Дэвида — я любовалась им, невзирая на все, что случилось в последние дни. Он хранил железное спокойствие, хотя имел полное право устроить грандиозный скандал. Впервые за долгое время мы снова стали единой семьей и выступали на одной стороне. Мы стали парой, супругами, а ощущение супружества, ощущение того, что ты не один, а в связке, необыкновенно окрыляет. В этот момент окрыленности я ощутила себя счастливой от того, что и поныне состою в браке. Мы выступали командой, вдвоем против одного, отражая атаку опасного пришельца, разрушителя семей, с которым мне случилось спутаться на стороне. Альтернативой была анархия на три угла — «каждый за себя», — но я слишком устала для такого стиля борьбы.

— Есть вещи, с которыми вам все равно не сладить, — сказал Стивен. Он старался не встречаться с нами взглядом, уставившись в стакан с водой.

— Например?

— Она вас не любит.

Дэвид посмотрел на меня, ожидая ответной реакции. Возмущенно мотнув головой, я закатила глаза — достаточно красноречивый жест и к тому же довольно универсальный: им можно выразить все что угодно. (Две секунды назад я его любила, двадцать минут назад — ненавидела и полдня колебалась между этими двумя чувствами.) Однако сколько бы я ни мотала головой, сколько бы ни закатывала глаза, сейчас это не действовало — оба в данный момент ждали от меня определенного ответа.

— Я никогда этого не говорила, — с глухой безнадежностью выдавила я.

— Ты и не должна была говорить, — тут же подхватил Стивен. Возможно, он и прав, но, что бы я ни говорила о Дэвиде, никто не имеет права выбалтывать этого. — И потом, вспомни, что было между нами…

— Я не понимаю, о чем речь.

— Но это же правда, Кейт, посмотри фактам в лицо. Ты говорила о разнице между наукой и искусством и что в постели ты предпочитаешь искусство.

Ах, ну да. Ну конечно же. Вот откуда ветер дует. Я и не подозревала, что мной уже озвучена теория о превосходстве искусства над наукой в постели, — но голыми руками нас не возьмешь.

— Я никогда не говорила, что предпочитаю искусство.

— Ты сказала, что тебе, человеку от науки, в постели интереснее искусство.

Теперь, когда он начал «намекать в лоб», я в самом деле припомнила что-то такое. Да, я озвучила подобную мысль, но лишь для того, чтобы поощрить Стивена. Это был обычный комплимент, а он теперь пытался оглушить им Дэвида. Самое смешное, что Дэвид терпеть не мог науку и постоянно доказывал приоритет искусства над научной сферой деятельности, неустанно напоминая, какие ученые идиоты. Сейчас, стало быть, он перешел в другой лагерь и сделался ученым — своим же заклятым врагом, — причем без своего ведома.

— Прости, — изрек Дэвид. — В таком случае мне очень жаль.

Ни у Стивена, ни у меня не хватило духу объяснить происходящее. В воздухе повисла пауза. Я терпеть не могла подобных пауз — тем более получалось, будто мы со Стивеном объединились против Дэвида, а Дэвид замкнулся в гордом одиночестве. Стивен сжег за собой мосты, но — преждевременно. Я вовсе не собиралась вступать в союз с этим олухом. И уж точно зареклась говорить с ним о сокровенных вещах.

— Стивен, мне просто хотелось сделать тебе комплимент, а ты его не понял. И на твои звонки я не отвечала — можно же было, наверное, понять. — Я посмотрела на Дэвида, втайне надеясь, что эта жестокая информация успокоит его и порадует, но он по-прежнему сидел с отсутствующим видом и молчал. Мне хотелось хоть немного привести его в чувство, но теперь, после столь недвусмысленного раскрытия моего преступления, лучше было не резать по живому.

— Раньше ты так не говорила, — канючил Стивен. В голосе его появилось нечто жалостное, молящее. Такого я от него никогда не слышала, и мне это не понравилось. — Ты совсем не это говорила, когда лежала на мне в Лидсе.

Дэвид вздрогнул, как ошпаренный, и отвернулся.

— Что ты меня морочишь? — воскликнула я с искренним пылом, который невесть откуда взялся в моем голосе. Впрочем, Стивен и в самом деле начал не на шутку выводить меня из себя. — Мы оба знаем, что я тогда сказала. Я сказала о науке и искусстве — и только. Вот о чем мы с тобой говорили. Теперь мы перетолковываем мои слова. Давай, продолжай в том же духе — перевирай меня сколько угодно.

23

Известная манекенщица.