Огненное ущелье

В 18.00 командир «Ориона» вызвал к себе связиста старшего лейтенанта Колданова и капитана Дрозденко.

— Так, сейчас Дрозденко и Шепель берут наши «Орбиты» и уходят вниз на плато. Колданов, ты забираешь американскую «Сигму». В 18.40 Шепелю и Дрозденко выход на связь с Центром. Проводите контрольный сеанс.

— Ясно, — кивнул Шепель. — Нам одновременно вызывать Москву или по очереди?

— С разницей в пять минут. А ты, Слава, — Тимохин повернулся к Колданову, — устраиваешься с «Сигмой» где-нибудь рядом с казармой и выставляешь станцию на режим перехвата. Радиус определишь сам, но так, чтобы он захватил место работы Шепеля и Дрозденко. Слушаешь, что услышишь, после чего сбор здесь же и доклад по возможностям американской системы. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперед!

В 19.30 офицеры вернулись.

— Контрольный сеанс связи проведен с двух «Орбит», длительность каждого сеанса три минуты, — доложил Шепель. — Связь устойчивая, без помех.

— У тебя что? — спросил Колданова Тимохин.

— Порядок! Факт выхода на связь наших станций «Сигма» зафиксировала, пеленг не сработал, перехват не удался, в наушнике слышен только шум помех.

— Но сам факт выхода на связь с наших систем ты зафиксировал?

— «Сигма» зафиксировала.

— А сделать так, чтобы и фиксации сеансов связи не было, можно?

— Только настройкой станций американцев, на «Орбитах» это невозможно, — пожал плечами связист.

— А к тем станциям у нас доступа не будет. Понятно… Стало быть, генерал Дрейк узнает, что мы пользовались спутниками, но перехватить разговор его связист не сможет. В итоге что?

— В итоге, — усмехнулся Шепель, — у Дрейка к тебе, командир, наверняка возникнет куча вопросов.

— И что мне ему отвечать?

— Тоже мне проблема, — проговорил Колданов. — Да ничего не отвечать! По существу, откуда вам знать, почему их «Сигмы» не ловят наши «Орбиты»? И почему, кстати, Дрейка так интересует то, что в «Марсе» не запрещено, — а именно выход на связь со своим, а не объединенным командованием?

— Что ж, верно, старшему куратору необязательно знать о моих переговорах с Центром… Так, всё! Станцию «Сигма», Слава, — обратился Тимохин к Колданову, — отнесешь в подвал вышки танковой директрисы. Да возьми с собой фонарь! Оставишь станцию там — и обратно сюда, на ужин. После ужина — отдых. Свободны!

Колданов, забрав станцию, пошел на плато, Дрозденко ушел в свой отсек. Как только офицеры разошлись, Шепель недовольно проговорил:

— Это что же за совместный отряд получается, когда переговоры по связи друг от друга скрывать надо?

— А разве раньше этого не было?

— Ты имеешь в виду работу по складам в Тарвале?

— Именно.

— Но тогда мы были вынуждены отсекать американцев от главного этапа операции. Сейчас же прослушка закладывается в порядок совместных действий…

— Ладно, Миша, черт с ними, с этими станциями. Идем ужинать — и спать!

— Это в девять-то часов?

— А что, предлагаешь ночной кросс провести?

— Да нет, как-то не хочется…

— Тогда не болтай лишнего, и вперед в столовую.

Горный учебный центр Келяджи, Туркменистан, вторник, 9 ноября

Дневальный провел подъем группы «Орион» в 7.00. После зарядки и завтрака Тимохин провел смотр подчиненных. Около восьми по сотовому телефону позвонил сотрудник российского посольства в Туркменистане Фокин. Он сообщил, что часом раньше в Ашхабад прибыл борт из Кувейта с группой спецназа США «Ирбис»; в настоящее время автобусом американского посольства группа во главе с бригадным генералом Дрейком выехала в район горного учебного центра. Тимохин поблагодарил Фокина за информацию.

— Что, коллеги прибывают? — спросил Александра находившийся рядом Шепель.

— Да, выехали к нам.

— Значит, где-то через полчаса, минут через сорок подъедут. Будешь объявлять построение?

— Нет.

— А чего так? Начальство полагается встречать со всеми почестями.

— Сначала посмотрим, что за начальник этот Дрейк.

— Не пытался пробить, почему именно им заменили Вайринка?

— Этого не знает даже Потапов.

— А Феофанов?

— Мне следовало беспокоить начальника управления по таким пустякам? Американцы, как и наше руководство, вправе назначать командиров групп по своему усмотрению. Кандидатура командира отряда согласовывается наверху объединенным руководством проекта. Значит, у него были причины заменить Вайринка на Дрейка, как и передать командование отрядом Даку. И вообще все совсем скоро встанет на свои места.

— В этом ты прав.

На плато въехал автобус. Тимохин повернулся:

— Едут! Так, ты давай в казарму, вызови ко мне подполковника Соловьева.

— Есть!

Шепель ушел в казарму. Тут же оттуда вышел Соловьев, подошел к Тимохину:

— Вызывал, командир?

— Американцы на подъезде. Будешь со мной встречать их.

— Надо было бы всю группу построить по этому поводу…

— Успеем.

Автобус с трудом, но поднялся по извилистой горной дороге в лагерь и встал на площадке недалеко от казармы. Первым из него вышел коренастый мужчина лет пятидесяти в камуфлированной форме; встал у дверей автобуса, широко расставив ноги, и уставился на Тимохина.

Александр остался на месте.

— Не иначе, Саныч, это Дрейк, и он ждет, когда ты подойдешь к нему, — подсказал Соловьев.

— Вижу, Леша. Но для того чтобы получить доклад, он должен представиться. Откуда мне знать, генерал Дрейк это или какой-нибудь сержант из его отдельной подгруппы?

Дрейк, не дождавшись подхода Тимохина, криво усмехнулся и пошел от автобуса. Приблизившись к российским старшим офицерам, представился:

— Бригадный генерал Дрейк, старший куратор американо-российского отряда «Марс». Вы полковник Тимохин?

— Так точно, господин генерал, — козырнул Александр, — я командир российской группы специального назначения «Орион» полковник Тимохин Александр Александрович. Рядом со мной мой заместитель, подполковник Соловьев Алексей Александрович.

— Похоже, вы знаете себе цену, полковник… Проявляете с самого начала строптивость?

Говорил Дрейк на русском языке весьма прилично.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Все вы прекрасно понимаете… Запомните на будущее: я терпеть не могу, когда подчиненные мне офицеры проявляют строптивость.

— Вы предпочитаете беспрекословное повиновение?

— Не предпочитаю, полковник, а требую. И поверьте, я умею заставить подчиненных повиноваться.

— А я, генерал, умею отстаивать собственное мнение.

— Да, — усмехнулся Дрейк, — не таким я представлял наше знакомство. Но нам, как говорится у вас в России, вместе не детей крестить, а воевать. Так что оставим эту тему. Где ваш личный состав?

— В казарме.

— Объявите ему построение в полной боевой экипировке.

— Есть, генерал!

— И еще, полковник, называйте меня господин генерал.

— Но тогда и вы обращайтесь ко мне и подчиненным мне офицерам с приставкой «товарищ» или «господин».

— Я буду обращаться к вам и подчиненным вам офицерам так, как посчитаю нужным, мистер Тимохин, — повысил голос Дрейк. — Стройте группу!

— Конечно, мистер генерал, — в тон ему ответил Александр и повернулся к Соловьеву: — Объяви построение в полной боевой экипировке. Гранатометы, пулеметы, огнеметы не брать!

Дрейк хмыкнул и развернулся к автобусу:

— Полковник Дак, выводите группу и стройте ее вместе с русскими.

На площадку вышел американский полковник, за ним бойцы «Ирбиса», половина которых была знакома Тимохину. Джон подошел к Александру:

— Приветствую тебя, Алекс…

— Что это еще за панибратство? — рявкнул Дрейк. — И какой приказ вы получили, полковник Дак?

— Строить личный состав, сэр!

— Так стройте, черт возьми, а не любезничайте с Тимохиным.

— Слушаюсь, сэр.

Дак, пожав плечами — что, мол, я могу сделать против дуролома-генерала, — приказал вышедшим из автобуса бойцам:

— Группа, в одну шеренгу становись!