Страница 61 из 107
Командировки в Чечню с бесконечными разъездами и бессонными ночами так и остались в памяти как огромный спутавшийся клубок событий. Рябинков пытался как-то систематизировать эти воспоминания. Ничего не вышло. Дороги, грязь, бесконечное людское горе…
Тяжело начался 2001 год. Сначала погиб капитан милиции Алексей Гуров. Потом майор милиции Виктор Матвеев. Опытные. Толковые парни.
А перед этим, летом, в Чечне погиб майор Олег Казаков.
Казаков поступил в СОБР по рекомендации Матвеева, когда у него закончился контракт в софринской бригаде. В оперативно-боевое отделение к Матвееву пришел. Погиб в первую же свою командировку с собровцами. Всю первую войну прошел. А тут… Двое сыновей без отца остались. И у Виктора сын. О семьях погибших надо заботиться.
Раненые… В основном осколочные ранения. Рябинков ездил в госпиталь, навещал собровцев. Для них появление командира — праздник. Значит, они нужны. Есть цель — выкарабкаться из болезни, вернуться в строй. Командир же смог…
Рябинков бывал в Чечне часто, сопровождал группы, прибывающие туда на смену. Он бы вообще оттуда не уезжал, но нельзя…
Все у Рябинкова сложилось. Сын — единомышленник. Они вместе занимаются спортом. В 15 лет сын выполнил первый взрослый разряд по дзюдо. Он бредит спецназом. Метр восемьдесят ростом, плечистый. А дочка нежная, домашняя. Теннисом занимается, музыкой и очень любит народное творчество, мечтает этим заниматься и в будущем.
СОБР так и остался для Рябинкова вторым домом. Или первым… Бойцов обуть, накормить, вооружить, научить… Им на войну. Они его сыновья, а сыновья, в отличие от обычных подчиненных, не бывают бывшими. Да и день рождения СОБРа Рябинков вполне может считать и своим, ведь СОБР — его мечта, воплотившаяся в реальность.
Вот только война эта… СОБР для чего создавался? Из головы у Рябинкова не идут лица погибших собровцев. Его война с бандитами не закончится до конца службы, до конца жизни.
Один шаг
Майор милиции Сергей Владимирович Бекетов — командир ОМОНа на воздушном и водном транспорте. Кавалер ордена Мужества. В отряде служит с момента его основания, когда ОМОН был еще отдельной ротой милиции специального назначения.
В 1995 году, в боевой командировке, Бекетов получил тяжелое осколочное ранение, но остался служить в отряде. Он один из немногих «ветеранов», стоящих у истоков создания ОМОНа на воздушном и водном транспорте.
Остановка перед бездной. На мгновение. Это самое страшное — шагнуть в пустоту. Где-то внизу, за много километров — земля простирается от края до края. Всего один шаг… Но как на него решиться?
Так ведь и в жизни. Всего один шаг отделяет от спасения или от смерти. От обреченности или от полноценной жизни. Всего лишь один шаг. Зависит только от тебя, сделаешь ты его или так и останешься с замиранием сердца созерцать красоту неба и земли.
Но Сергей всегда после секундной заминки делал этот единственный шаг. Рывок вниз, душа барахтается в груди от восторга. Ветер раздувает комбинезон, пробивает, как будто насквозь. Земля, огромная, вращается далеко внизу. Рывок кольца, и уже плавное, успокоенное покачивание на куполе. Раскрылся. Скоро земля. Твердое соприкосновение, особенно жесткое после парения в бестелесном воздухе. Жар разогретой земли ударяет в лицо, шуршит под ногами высушенная солнцем трава — это все другое, обычное. В первые мгновения радостно, а потом снова тянет туда. Подняться и сделать шаг, один единственный шаг…
Сергей проснулся. Вокруг развалины. С обломков потолка капает. Снова идет дождь. Окна затянуты целлофановой пленкой, и эта пленка мутная, запотевшая. За окном грязь непролазная, сырость и туман — Чечня.
Это была уже не первая командировка отряда. В самом начале войны ОМОН направили для прохождения спецподготовки в Ростов-на-Дону в дивизию «Дон». Потом базировались в Беслане, откуда омоновцев направляли на блокпосты в Чечню.
Теперь, в октябре 1995 года, отряд прибыл в Червленную. Именно тут руководство определило место их новой дислокации.
Однако по приезде обнаружилось, что помещение для бойцов никто не выделил. В Червленной стоял питерский ОМОН — они ждали на смену своих.
Первую ночь провели в здании разбитого вокзала под открытым небом. Шел дождь. Одежда вообще не высыхала. Омоновцы затянули окна пленкой, натащили веток, чтобы не спать на голом полу.
Местные посоветовали занять пустой разбомбленный дом. Другого выхода и не было. Кое-как его утеплили. Но согреться никак не могли. Всюду сырость, дождь…
Сергей вспоминал, как еще совсем недавно, до войны, их рота только обустраивалась на новой базе. Были проблемы с водой, не установили еще душевых кабин. Каждое утро вместе с комвзвода Евгением Киреевым бегали по семь километров, одетые по-тяжелому, в бронежилетах. Потом играли в волейбол, а чаще в футбол, занимались рукопашным боем. После такой усиленной тренировки хотелось ополоснуться. Киреев отважно бросался в реку, доплывал до середины. Посвежевший, чистый, выходил из воды всем на зависть.
Так потихоньку он многих бойцов приучил к «моржеванию». Хотя плавать на большие дистанции никто не рисковал. Быстро окунались у берега и бегом в помещение, в тепло. Сергей тоже привык к этим водным процедурам.
Теперь в командировке Сергей с благодарностью вспоминал те утренние пробежки и купание. Хорошая закалка пошла на пользу.
Спортом Сергей всегда увлекался — выполнил кандидатский минимум по дзюдо, получил первый разряд по рукопашному бою, прыгал с парашютом несколько раз до армии, потом были прыжки, когда служил в ВДВ, и уже после срочной…
К ним в Червленную приехали старые друзья, разведчики из 205-й бригады, среди них Стае Кравцов, молодой, компанейский парень. Прикатили ребята на двух бээмпэшках. Осмотрев их жилище и скептически усмехнувшись, Стае решил:
— Я вам две печки привезу, еду готовить.
Обещание сдержал, и печки очень пригодились. Согрели и накормили. Никто, конечно, не знал, что судьба снова и снова будет сводить их со Стасом. Он как добрый ангел появлялся всегда вовремя, всегда помогал. Раненный осколком в глаз, он оказался в одной палате с бойцом отряда Сергеем Ивановым. Своим энтузиазмом, веселостью он помог Сергею не раскиснуть, взять себя в руки.
А потом, 8 августа 1996 года, Стас погиб…
Погиб в двадцать шесть лет, получив звезду героя посмертно. Погиб, не дотянув две недели до дома, где его ждала жена, где его уже зачислили в Академию имени Фрунзе. Его все ждали и все любили, но он не вернулся.
А пока до его гибели оставалось меньше года, никто не заглядывал в будущее. На войне все жили одним днем. Сидели за столом в старом доме в Червленной, разговаривали, смеялись…
Через две недели стояния в Червленной за омоновцами приехал командир 4-й заставы из Гудермеса, пригнал вагоны.
— Все ребята, есть приказ. Направление — Гудермес!
В ночь вагоны тронулись. Снова их ждала неизвестность. Один только зам по тылу, Митяков Алексей Николаевич, без суеты, без нервозности запасался продовольствием. Вот уж кто был замом по тылу от Бога. Хотя, конечно, вряд ли есть такая должность в небесной канцелярии, но смекалкой и хозяйственной жилкой Бог Митякова точно наградил. Если он был в командировке, голодать никому не приходилось.
В Гудермес Митяков вез двух живых баранов, полученных путем обмена и благодаря своей хозяйственности. Когда ему предложили на складе: «Просо возьмешь?» — он без промедления согласился, хотя каша всем уже стояла поперек горла. Но воспитанный в советское время Митяков четко знал, что любыми продуктами надо запасаться впрок. Последовал другой вопрос:
— Сколько возьмешь?
— А сколько можно?
Тут уже у собеседника глаза расширились и даже проскользнула в них жалость к бестолковому заму по тылу, который не понимает последствий от постоянного кормления бойцов кашей.