Страница 4 из 94
С начала XVI века положение вещей меняется. При Иване Грозном чародеев начинают преследовать и клеймить огнем («огнем пожечи»).
С тех времен до нас дошла одна легенда:
«При царе Иване Васильевиче Грозном расплодилось на Русской земле множество всякой нечисти и безбожия; долго горевал благочестивый царь о погибели христианского народа и решился наконец для уменьшения зла уничтожить колдунов и ведьм. Разослал он гонцов по царству с грамотами, чтобы не таили православные и высылали спешно в Москву, если есть у кого ведьмы и переметчицы; по этому царскому наказу навезли со всех сторон старых баб и рассадили их по крепостям, со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда царь приказал, чтобы всех их привели на площадь; собрались они в большом числе, стали в кучку, переглядываются и улыбаются; вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой; когда навезли соломы и обложили крутом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило пламя ведьм, и они подняли визг, крик и мяуканье; поднялся густой черный столб дыма и полетело из него множество сорок, одна за другою: все ведьмы обернулись в сорок, улетели и обманули царя в глаза. Разгневался тогда царь и послал им вслед проклятие: чтобы вам отныне и до веку оставаться сороками. Так все они и теперь летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами; до сих пор они боятся царского проклятия и потому ни одна сорока не долетает до Москвы ближе 60 верст вокруг» [2]
Насколько сильно было распространено в Московском царстве колдовство, показывает формула присяги, по которой клялись служилые люди в 1598 году в верности избранному на царство Борису Годунову: «Ни в платье, ни в ином ни в чем лиха никакого не учинити и не испортити, ни зелья лихово, ни коренья не давати… да и людей своих с ведовством не посылати и ведунов не добывати на государское лихо… и наследу всяким ведовским мечтаньем не испортити и ведовством по ветру никакого лиха не насилати… а кто такое ведовское дело похочет мыслити или делати… и того поймати».
Афанасьев в своей книге «Воззрение славян на природу» описывает множество ведовских дел, относящихся к XVI–XVII векам, которые определялись как государственные преступления. В большинстве своем они касались наведения порчи на кого-либо из членов царской фамилии и вообще посягательства колдовскими средствами на жизнь и здоровье государей. Очень часто к оговору в чародействе прибегали, как к лучшему средству отделаться от противников, в борьбе партий, вечно кипевшей вокруг царского трона. Немало людей было замучено по этим колдовским делам.
Вот один из нескольких примеров, которые есть в книгах и статьях И. Забелина.
В 1635 году одна из золотных мастериц царицы, Антонида Чашникова, выронила нечаянно у мастериц в палате, где они работали, платок, в котором был заверчен корень «неведомо какой». Этого было достаточно, чтобы возбудить подозрение. Донесли об этом государю. Государь повелел дьяку царицыной мастерской палаты Сурьянину Тараканову сыскать об этом накрепко. Дьяк начал розыск расспросом, «где мастерица Чашникова тот корень взяла или кто ей тот корень и для чего дал, и почему она с ним ходит к государю и государыне в верх, то есть во дворец». На эти вопросы мастерица Чашникова отвечала, что «тот корень не лихой, а носит она его с собою от сердечной болезни, что сердцем больна». Дьяк снова со всякой пригрозою начал допрос словами: «Если она про тот корень, какой он нашел, где она его взяла и для чего дал и кто ей дал, подлинно не скажет и государю в том вины своей не принесет, то по царскому повелению ее будут пытати накрепко». Эти слова сильно подействовали на бедную женщину, она повинилась и сказала, что в первом расспросе не объявила про корень подлинно, блюдясь от государя и от государыни опалы, но теперь все откроет. «Ходит де в цари-цыну слободу, в Кисловку, к государевым мастерицам жонка, зовут ее Танькою. И она этой жонке била челом, что до нее муж лих; и она ей дала тот корень, который она выронила; и велела ей тот корень положить на зеркальное стекло, да в то зеркало смотреться и до нее де будет муж добр. А живет та жонка на Задвижен-ской улице».
Дьяк тотчас велел сыскать женку Таньку. Когда посланные за нею дети боярские поставили ее к допросу, она сказала, что зовут ее Танькою, а мужа ее зовут Гришка-плотник и что отнюдь в царицыну слободу, в Кисловку, ни к кому не ходит и золотной мастерицы Антониды Чашниковой не знает и иных никаких мастериц не знает. Поставили ее на очную ставку с Чашниковой и угрожали пытать накрепко и жечь огнем; но она продолжала отпираться. Дело было снова доложено государю, и он повелел окольничему Василию Стрешневу и дьяку Сурьянину Тараканову «ехать к пытке и про то дело сыскивать и мастерицу и жонку Таньку расспрашивать накрепко». Под пыткой мастерица и Танька все-таки не признались и повторяли свои первые показания; между прочим, Танька подтвердила, что она дала мастерице корень, который зовут «обратим», вследствие просьбы ее, чтобы она ей сделала, чтобы ее муж любил. О судьбе этих женщин имеется в сыскном деле следующее: «Сосланы в Казань за опалу, в ведовском деле, царицын сын боярский Григорий Чашников с женою, и велено ему в Казани делати недели и поденный корм ему указано давати против иных таких же опальных людей. Да в том же деле сосланы с Москвы на Чаронду Гриша-плотник с женою с Танькою, а велено им жить и кормиться на Чаронде, а к Москве их отпустить не велено, потому что та Гришина жена ведомая ведунья и с пытки сама на себя в ведовстве говорила».
При царе Михаиле Федоровиче была отправлена в Псков грамота с запрещением покупать у литовцев хмель, потому что посланные за рубеж лазутчики объявили, что есть в Литве баба-ведунья и наговаривает она на хмель, вывозимый в русские города, с целью навести чрез то на Русь моровое поветрие.
В 1547 году, во время великого московского пожара, народная молва приписала это бедствие чародейству Глинских, родственников по матери молодому Ивану IV, и толпа разорвала Юрия Глинского, родного дядю Ивана Васильевича.
Чародеев в это время уже сжигают. Причем часто сжигали только мужчин-колдунов, а женщин (ведьм) закапывали живых по грудь в землю, отчего они умирали на другой или на третий день.
Даже в «артикулах» воинского устава Петра Великого 1716 года сказано: «Ежели кто из воинских людей найдется идолопоклонник, чернокнижец, ружья заго-воритель, суеверный и богохульный чародей: оный по состоянию дела в «жестоком» заключении, в железах, гонянием шпицрутен наказан или весьма сожжен имеет быть».
В России также практиковалось «испытание водой», которое заключалось в следующем. Женщин, подозреваемых в причинении засухи, заставляли беспрерывно в течение дня носить воду из реки или пруда через поля и поливать ею кресты или образа (фигуры), выставляемые обыкновенно близ села или на перекрестке. Та женщина, которая проходила это испытание, бывала признана невиновной.
Также употреблялось, как на Западе, топление женщин в воде, которое называлось также «испытанием водой». Женщину раздевали, что само по себе уже невероятно унизительно и может лишить остатков мужества, связывали «крестообразно», так что правая рука привязывалась к большому пальцу левой ноги, а левая рука — к пальцу правой ноги. Естественно, что любой человек в таком положении шевелиться не может. Палач опускал связанную жертву на веревке три раза в пруд или реку. Если предполагаемая ведьма тонула, ее вытаскивали и подозрение считалось недоказанным. Если же жертве удавалось тем или иным способом сохранить в себе жизнь и не утонуть, то ее виновность считалась несомненной и ее подвергали допросу и пытке, чтобы заставить признаться, в чем же именно заключалась ее вина. Это испытание водою мотивировалось или тем, что дьявол придает телу ведьм особенную легкость, не дающую им тонуть, или тем, что вода не принимает в свое лоно людей, которые заключением союза с дьяволом стряхнули с себя святую воду крещения.
2
Надо сказать, что сороку на Руси не особенно жаловали — как, впрочем, и ворона, сову и филина. Считалось, что если сорока прокричит на крыше дома, то быть в доме покойнику.
В Москве существовала легенда о сороке, будто бы предавшей боярина Кучку. Известно, что наша столица основана на месте убиения Кучки. Когда он, желая спрятаться от преследователей, схоронился под кустом, сорока своим стрекотанием выдала его. С тех пор сороки навсегда изгнаны из Москвы.
Рассказывали еще в народе, что Марина Мнишек, жена самозванца Димитрия, была ведьмой, и когда убили ее, будто бы перекинулась сорокой и улетела в окно своего терема. За это и прокляты все сороки. Хотя существует и другая версия проклятия сорок — якобы их проклял один набожный старец за то, что одна из представительниц этого племени унесла последний кусок его сыра.